- Ты правда хочешь, чтобы я взяла маму в тренажерный зал?
- Абсолютно.
- Тогда нужны деньги.
Сама напросилась. Однако тетю и правда надо встряхнуть. На это никаких денег не жалко.
- Сколько?
- Двойной абонемент на двадцать посещений стоит полторы тысячи.
- Долларов? - ужаснулась я.
- Нет, что ты, рублей.
- Хорошо, я дам деньги.
- Но у нее нет трико и резиновой шапочки для бассейна.
Оказывается, иметь родственников - разорительное удовольствие.
- Сколько? - обреченно спросила я.
- Смотря что покупать. Если турецкое, - она брезгливо поморщилась, -
Одна цена, если итальянское, с утягивающими вставками, очень элегантное, - цена совсем другая, ты ж понимаешь.
- Солнце мое, я не жена Гейтса, поэтому пойдете и купите что-нибудь попроще. Договорились? Учти, - предупредила я, - С сегодняшнего дня вводится режим жесточайшей экономии. Вот окручу какого-нибудь магната - сразу дам знать.
***
Мы сидели в гостиной. Грета по-прежнему казалась расстроенной. Ее голубые глаза потемнели еще больше, а широкие черные брови сдвинулись к переносице. Андрей, который вернулся через час после своего ухода, с любопытством поглядывал то на меня, то на кузину. Я чувствовала себя третьей лишней. Я бы ушла, да желудок против - очень, знаете ли, хочется кушать.
Нюся подала салат из кальмаров, запеченую в фольге форель, лимон к ней, а также нежную, как лепестки ночной фиалки, и хрустящие, как панцири кузнечиков, ломтики картошки-фри.
Разговор не клеился. Чтобы прервать тягостное молчание, я поделилась своими гастрономическими впечатлениями. Кузина посмотрела на меня так, как будто моими устами обнародовалось пятое откровение Ионна Крестителя.
- Ничего странного, - не дрогнул ни одним мускулом гость. Наш человек.
За такого можно отдать даже Гретку, - Люди вообще тянут в рот что ни попадя: лягушек, улиток, морских червей, кузнечиков. Корейцы едят друзей человека, а африканцы - своих собственных, если верить господину Дарвину, прародителей. Вернее, не их самих, а мозги. Даже считается, что недоразвитые извилины - это деликатес... Старик Фрейд умилился бы.
Он окинул нас солнечным взглядом.
На столе появился пышуший жаром самовар, чашки, яблочное повидло, масло и рокфор. Запахло душистой мятой. Обожаю.
- Обожаю чай с мятой, - улыбнулся гость Нюсе. Мысли он, что ли, читает?.. Судя по тому, с каким аппетитом Андрей уминал все подряд, поесть он любил и вообще, и в частности.
- Давайте я налью вам еще чашечку, - предложила кузина. Ага, - восхитилась я, - Да они на вы. Очень романтично и трогательно.
- Не откажусь, - блеснул белозубой улыбкой Андрей, - А где Елизовета Карловна?
Елизовета Карловна, переговорив со мной и Фабой, в который раз за день отправилась в нежные объятия Морфея. А это значит, что ночью она снова собирается терзать несчастных духов. Я им сочувствую.
Как бы положить этому конец, но тактично, не навязывая своего мнения?
Грета мялась, я молчала, предоставляя кузине законное право выкручиваться. Ее гость - пусть и выкручивается. Вспомнив об обязанностях и.о. хозяйки стола, кузина открыла прелестный ротик и выдавила:
- Мама расстроится, когда узнает, что... разминулась с вами. Она очень благодарна за помощь, которую вы оказали... Ну, - смутилась кузина, - Не только она... Мы все благодарны. Правда, Ника?
Я не знала, о какой помощи она говорит, но на всякий случай кивнула.
Андрей промакнул губы салфеткой и сказал:
- Всегда рад. Как продвигается следствие?
- Мы не знаем, - равнодушно ответила кузина. Я вообще заметила, что покушение на Павлика не всколыхнуло Приваловых. Поначалу они испугались, но быстро пришли в себя. Видимо, решили, что так кузену и надо и будь что будет.
Сразу после припозднившегося обеда Гретка влезла в парадно-выходные туфли, подкрасила губы и выскочила вслед за уходящим Андреем.
Оставшись одна, я мысленно пересчитала свои финансы, пропевшие жалобные романсы до самого последнего куплета, и поняла, что надо что-то делать. Можно, конечно, позвонить Ляльке, она соберет, сколько сможет. На первое время хватит. А что потом? Я не смогу постоянно содержать семью из трех человек и их домработницу. Мне это просто не по карману. Я сосредоточенно потерла переносицу, подошла к телефону, чтобы позвонить Фабе, и услышала в трубке: "А он что?.. А ты?.. Ну а он?" Это проснулась тетушка.
Я извинилась и положила трубку.
Как сказать тете, что семья за гранью банкротства? Она сразу пустится в слезы, и тогда продолжать разговор будет бесполезно. Это у нее защитный рефлекс такой: чуть что - сразу в слезы.
Раздался звонок в дверь, и я поплелась открывать. На крыльце стоял молокосос с лопастями вентилятора вместо ресниц.
- Здравствуйте, я из компании "Озерские молочные продукты" , - официально представился он, - Наша компания проводит социологический опрос.
Не могли бы вы ответить на несколько вопросов?
- Валяйте, задавайте, - разрешила я, присматриваясь к нему. Может, обозналась? Нет, это он, только в строгом костюме и при галстуке.
- Вы покупаете продукцию нашей компании?
- Насколько я знаю, да.
Он поставил галочку на планшете, который держал перед собой.
- Какую? Мы выпускаем молоко, сливки, кефир, ряженку и творожную массу с цукатами.
Я ответила, припомнив яркие упаковки с логотипом, и он поставил галочки.
- Вы довольны нашей продукцией?
Откуда я знаю? Но зачем обижать парня? Совершенно не за чем.
- Н-да...
- Вот купон, по которому вы сможете покупать продукцию компании "Озерские молочные продукты" со скидкой, - молокосос протянул картонку.
- Спасибо.
Очень вовремя. Экономить - так экономить.
- И последний вопрос: вы не раздумали выходить за меня замуж?..
Я обалдела. Видя мое замешательство, молокосос взял инициативу в свои руки:
- Тогда приглашаю вас в краеведческий музей... Вы удивлены? Но куда еще я могу пригласить невесту? Театров у нас нет. В кинотеатре крутят "Кровавого Джека" - не очень романтично, правда? На дискотеках тусуется малышня, а в кафе мы уже были.
Так что остается краеведческий музей. Ну же, решайтесь!
Какой напор! Достойный, честное слово, лучшего применения.
- Хорошо... Завтра... Нет, послезавтра... Нет, давайте созвонимся на следующей неделе.
- Прекрасно, я зайду за вами завтра. Скажем, после обеда, - он взмахнул ресницами - меня чуть не сдуло ветром - и ушел.
***
Не дождавшись возвращения Макса, мы поужинали кроликом, может быть, последним в нашей жизни.
Я прилегла перед мерцающим экраном телевизора с книжкой в руках и сладко вздремнула. Через некоторое время меня разбудила Грета и позвала к вечернему чаю. Значит, уже одиннадцать. В этом доме все шиворот-навыворот.
- А пирожков не будет? - недоуменно спросила Грета, намазывая толстый слой масла на тост.
- Имей совесть, урезонила я кузину, - Нюся ходила на рынок, готовила обед и ужин, стирала. Да плюс к тому вычищала авгиевы конюшни после обыска. И в твоей комнате в том числе. Скажи, а что делала ты?
- А я что, а я ничего, - скороговоркой выпалила кузина, - Нервная ты какая. Уже и спросить нельзя.
- Думай, - я постучала указательным пальцем по лбу, - Прежде чем спрашивать. Полезно, знаешь ли.
- Девочки, не ссорьтесь, - попросила бледноликая тетушка.
- Что-то Макса долго нет. Не случилось бы чего, - тихо сказала Нюся.
- И правда, - подхватила тетя Лиза, - Где он? - она прижала ухоженные руки к затрепетавшей от волнения груди.
Да, где он? Волна беспокойства настигла и меня. Можно сказать, накрыла с головой.
- Мама, перестань. Никуда Макс не денется. Я думаю, он у женщины, - спокойно заявила Грета.
- Почему у женщины? - в один голос спросило старшее поколение.
- Из-за презервативов, - ответила Грета, пожимая плечами, - Для чего, как вы думаете, они ему понадобились? Думаю, к утру Макс вернется, и мы устроим ему хорошую взбучку.
- Ника, что делать? - обратилась ко мне тетя, - Заявлять в милицию?
Странное дело: я прекрасно помню, как добивалась полной свободы для Макса, помню, как ненавидела дядю, когда он лез не в свои дела. Но почему сейчас, когда Макс, по всей видимости, воспользовался долгожданной свободой, мне вдруг стало не по себе? Почему я поминутно прислушиваюсь к шорохам и кошусь на проклятую дверь? Ответ очевиден: потому что страшно.
Наверное, из-за Павлика. Пока преступник не разоблачен, я буду дрожать от каждого шороха, думая, что он бродит вокруг нашего дома. А преступник не разоблачен. По крайней мере, мне об этом ничего не известно.
- Нет, мама, нет, нас засмеют! - опередила меня кузина, - Максим совершеннолетний. Он ушел днем, а сейчас всего лишь половина одиннадцатого.
Вот увидишь, над нами будут смеяться.
- Но раньше он никогда не уходил надолго... Он даже не позвонил, что задерживается. Он хороший, добрый, внимательный мальчик, - тетя безудержно разрыдалась, - Он бы позвони-ил!
