– Слушай, прекрати выть! – подал голос Арслан. Он сидел на табуретке и сторожил микроволновую печку с бутербродами.
– Я не вою, я пою! – лениво откликнулся Серега, не думая прекращать.
Крест деревянный иль чугунный назначен нам
в грядущей мгле…
– Песни у тебя какие-то дурацкие! – не унимался Арслан.
– Это не дурацкая песня, а Окуджава, темнота, – обиделся Серега.
Он любил Окуджаву с детства. Сколько себя помнил, столько и любил. Каждое слово в этих песнях было из другой, не Серегиной жизни. Каждое слово рассказывало о неведомых и больших чувствах. Любовь, верность, надежда. Кавалергарды и комиссары в пыльных шлемах, генералы свиты и виноградная косточка. Сереге, родившемуся и выросшему в унылом шахтерском поселке на Донбассе, нравилось все далекое и красивое.
Он зачитывался Майн Ридом, Вальтером Скоттом, Джеком Лондоном и Стивенсоном. Глотал книги пачками, только чтобы отъехать от действительности. Действительность – это погоня за видаками и пуховиками, которые вдруг стали завозить в обмен на уголь, это разговоры о том, кто, где, когда, с кем и сколько выпил, почему Гришка опять поставил фингал своей жене Люське, и все такое прочее. Ему казались скучными отец, вдруг активно занявшийся профсоюзной работой, и мать, украшавшая свое родовое гнездо чем попало. Мысленно Серега жил в других родовых замках.
Там смелый Айвенго добивался нежной леди Ровены, там отчаянный Квентин Дорвард спасал от злодеев богатую наследницу де Круа, там мудрый Мейлмют Кид знал, как заставить новоиспеченного клондайкского миллионера вернуться к своей жене-индеанке. Там, а не здесь. Здесь – смены в забое, несмываемая угольная пыль под ногтями… И китайская тушенка, гонконгский видеомагнитофон, малайский «Адидас» как символы благополучия.
Поэтому, когда шахту закрыли и выяснилось, что работы для окончившего школу Сереги нет и не предвидится, он обрадовался.
Из дома его отпустили легко. Раз парень так много читает, ему действительно стоит учиться, решили родители. И Серега уехал. Поступал и поступил в петербургский Политех, но сопромат и теплофизика ему тоже не показались. Он по-прежнему читал не учебники, а про «другую жизнь». Книжек стало больше. Переводная литература обрушилась на Серегу, как камнепад. Он понял, что другая жизнь – это не обязательно давно. Другая жизнь есть и сейчас. За три года он проглотил еще сотни четыре книг: про мафию, про Джеймса Бонда, про японских ниндзей… Протащился три курса с троечки на троечку и был отчислен. Домой не хотелось отчаянно. Так Серега оказался на Апраксином рынке, то бишь на Апрашке. Там его и нашел хозяин.
Хозяин тоже был из другой жизни. Молчаливый, сильный, могущественный. Он ездил на красном «Cаабе» с откидным верхом, и он понимал Серегу.
– Будешь мне помогать, – неожиданно сказал он никому не известному парню из ларька, снял ему квартиру и привел в тренажерный зал. Спортом Серега занимался еще в школе, только фехтованием. «Туше», «рокада» – ему очень нравились эти слова из другого мира. А еще нравилось воображать себя то Д'Артаньяном, то Атосом.
Качка из Сереги не получилось, но его жилистое, выносливое, крепкое тело стало еще крепче и выносливей. Он не носил пресловутые кожанки, «адидасы» и золотые цепи. Не стригся так, чтобы открыть жирный затылок. Да и жирного затылка у него не было. Нормальный паренек, в меру мускулистый, не слишком высокий, смуглый. Носит джинсы, футболки, свитера и джинсовые куртки. Единственная особая примета – круглая темно-вишневая родинка над верхней губой.
Но служил Серега верно, как и должен служить благородный вассал, преданный самурай или член семьи, живущей по закону «Омерты». Хозяин никогда не говорил ему красивых слов. Никогда не рассказывал, чего, собственно, они добиваются. Он просто приказывал сделать то-то и то-то, и Серега, не задавая лишних вопросов, делал. И без слов было ясно, что шанс попасть в другой мир есть только один – с помощью хозяина.
Хозяин не походил на прибандиченных жирнюков с Апрашки, которые хоть и зарабатывали, но тратили заработанное на кабаки, водку и траченных этой самой водкой девок. По крайней мере, пока Серега работал на Апрашке, ничего другого он не видел.
Водка, кабаки и девки хозяина не интересовали.
У хозяина было дело, какое – Серега точно не знал, была дама сердца, больше похожая на королеву, Серега видел ее два раза и оба раза терял дар речи, и был отряд. Серега служил бойцом в отряде и делал, то, что приказывали.
Последний приказ был прост – его привели на этот чердак и велели пожить, не высовываясь. Серега выполнял его так же, как и предпоследний, самый странный.
Здесь он познакомился с Арсланом и Стивом. Они тоже, наверное, были из отряда. Но сказать точно Серега не мог – раньше он ни с тем, ни с другим не встречался.
Арслан не понравился ему сразу. Много ноет и постоянно куда-то стремится. Все ему не так: жратва плохая, тренажеры поношенные. Вот теперь с пением привязался.
Стив главным образом молчит. Делает, что надо, и молчит. Еду готовит. Стирает. В душе моется. Серега так и не понял, знает этот Стив русский язык или нет. Иногда казалось, что знает: зовешь к столу – идет, просишь свет погасить – гасит. Но больше ни слова. Иностранная душа – потемки. А в том, что Стив иностранец, Серега не сомневался. И вовсе не из-за имени. Иностранная кличка может быть у кого угодно. Серегиного лучшего школьного друга все звали Эндрю, и ничего, наш был, посконный, с веснушками.
А Стив – другой, из другой жизни. Все было другое – острый профиль с крючковатым носом, обритый наголо череп, бородка в три волоска. Даже зарядку он делал какую-то другую. Сергей с Арсланом, как нормальные люди, отжимались, с гантелями баловались, на тренажерах потели. А этот сядет в угол и замрет, потом ноги перекрестит и опять замрет. Или на голову встанет, или вдруг поклоны бить начинает. И все без единого звука. Только дышит шумно, с присвистом.
Но Стив хоть и другой, а договориться с ним проще, чем с Арсланом. По крайней мере, петь не запрещает, как эта черножопая образина.
Серега про себя называл Арслана черножопой образиной и совершенно не замечал, насколько они похожи.
Оба невысокие, жилистые, смуглые, с усиками. В метро у обоих непременно потребовали бы паспорта, как у подозрительных личностей кавказской национальности. Только Серега говорил с мягким южным "г", а у Арслана русский был почти чистый, и лишь ухо опытного лингвиста уловило бы легкое "и" там, где должно быть "ы". Правда, словарный запас у Сереги больше, Арслан даже Окуджаву не знает.
Течет шампанское рекою и взор туманится слегка…
– Слушай, брат, прекрати, надоело и про шампанское тоже! – закричал Арслан. Он наконец извлек из микроволновки свой гамбургер и теперь рылся в холодильнике.
Их чердак Сергей находил довольно комфортабельным, хотя телевизор и телефон отсутствовали, а вместо кроватей были топчаны. Но все остальное по высшему разряду. Душевая кабина. Кухонька, отделенная от спальных мест и тренажеров занавеской. Раз в день приходит специальный человек. Спрашивает, кому что купить из еды. Стив в основном налегает на овощи. Берет себе морковку, капусту, будто кролик. А Серега с Арсланом питаются гамбургерами. Проще готовить. Заказывать можно что угодно, кроме выпивки. Хозяин сразу предупредил: сухой закон. Серега это понимает. Раз «легли на матрасы», значит, война. А в войну надо быть трезвым. Зато Арслан все время по пиву тоскует или по вину.
Сергей перестал петь. Не драться же с этим черножопым. Пошел к тренажеру, проверил, какой заведен вес, поудобнее устроился на сиденье и ухватился за перекладину. Раз-два… раз-два… Пусть Арслан схавает свою булку и успокоится. Но тот немедленно взъелся, правда, уже по другому поводу:
– Слушай, а потише нельзя? Скрипит…
Ну никак ему не угодишь! Серега ущипнул себя за щеку. Ладно, займемся едой. Ушел за занавеску, к холодильнику. Сделал гамбургер, засунул его в микроволновку.
– Чай будешь делать? – опять высунулся неугомонный Арслан.
– Буду.
– Сделай и мне, будь другом.
Борзеет черножопый. Правду говорят, им палец протянешь – плечо вывихнут. Очень хочется указать этому хмырю, где его место, но нельзя. Хозяин распорядился дружить.
– Сделаю, – буркнул Сергей.
Через несколько минут он протянул Арслану чашку с пакетиком. Налил кипятку.
– Вах, спасибо…
Какое– то время они молчали. Но, видно, у Арслана внутри свиристело. Не мог он усидеть спокойно.
– Слушай, не знаешь, когда мы отсюда выйдем? Скоро?
Этот вопрос Арслан задавал по триста раз в день, то к Стиву приставал, то к Сереге. Стив отмалчивался. Потрясное самообладание у парня. Когда хочет, все знает-понимает, а когда не хочет, сидит, как чурка, по-турецки и молчит. Серега так не умел. Он, как правило, отвечал. Вот и в этот раз ответил:
– Слушай, я тебе сто раз говорил. Не знаю, так же как и ты.
