— Понятно, — процедил Саяпин. — А у вас в ФСБ все такие? Я имею в виду не зубаревских прихвостней, а ваш отдел?
— Все, — коротко ответила я. — У нас каждый на все руки от скуки. Вот сейчас я журналист… у меня и диктофон с собой… а ведь могу быть каким угодно работником: конюхом, столяром и плотником.
Саяпин, очевидно, не читал пушкинскую «Сказку о попе и его работнике Балде», цитату из которой я привела. Потому что он мрачно зыркнул на меня темными глазами и протянул с явной претензией на иронию (быстро же восстанавливаются от потрясения банковские работники):
— А-а… это самое, а проституткой не пробовала?
— Пробовала, — сказала я, — даже врачом-анестезиологом пробовала. Хочешь, тебе продемонстрирую?
— Какую анаст… — начал было Саяпин, но больше ничего сказать он не успел: моя правая рука с пистолетом, молниеносно прочертив в воздухе короткую дугу, коснулась точки под правым ухом Олега Георгиевича. Казалось бы, мой удар был и не особо силен, но только голова банковского управляющего, качнувшись, ткнулась в стекло.
Сухощавое тело Саяпина обмякло и навалилось на руль.
— А вот такую! — сказала я, вышла из машины и, с сожалением посмотрев на пистолет, бросила его в приоткрытый канализационный люк.
А потом направилась на площадь, где меня должна была дожидаться машина Никиты Никитича. Благо место встречи находилось в двух минутах ходьбы от подворотни, где стоял «Мерседес» витавшего в бессознательных эмпиреях Олега Георгиевича Саяпина.
* * *
Когда я добралась до площади, то сразу увидела машину Никиты Никитича. По крайней мере, я подумала, что «Линкольн», стоящий там, принадлежит именно кандидату в губернаторы, а на внушительном джипе, находящемся буквально бампер к бамперу с «Линкольном», ездит охрана Бурмистрова.
Я прошла вдоль массивного здания (наверно, это и был банк «Ахернар»), примыкавшего к площади, стараясь держаться в тени. Потом решительно направилась к машине.
Когда до темно-синего (или черного, в полумраке скудно освещенной площади было плохо видно) «Линкольна» оставалось метра два, из машины вышел человек и встал на моем пути.
— Вы московская журналистка, так? — негромко проговорил он.
— Да.
— Оружия при себе не имеете?
— Никак нет, ваше благородие.
Тот никак не отреагировал на мою претендующую на юмор фразу, быстро досмотрел меня почти неощутимыми движениями, спросил у меня насчет обнаруженного таким образом диктофона, потом наклонился к приоткрытому окну «Линкольна» и сказал:
— Она чистая, Никита Никитич. Ничего нет.
— Пусть присаживается, — послышался знакомый по телефонному разговору низкий голос.
Обыскавший меня охранник распахнул передо мной заднюю дверь лимузина и чуть подтолкнул в спину:
— Садись.
Знаменитый Никита Никитич Бурмистров оказался куда более худощавым, нежели я его себе представляла. Его лицо было усталым, и если бы не два ряда белоснежных зубов и энергичный блеск выразительных глаз, оно выглядело бы старым. Высоколобый, с орлиным носом, властным ртом и большими полуприкрытыми глазами, он, казалось, был пропитан надменностью, которую буквально источал весь его характерный облик.
По всей видимости, это был своеобразный и интересный человек, и меньше всего он походил на заурядного бандита, пусть наделенного властью и имеющего в своем распоряжении комбинаты, банки и целые коммерческие структуры.
Он курил сигариллу «Captain Black» и при моем появлении, поприветствовав меня коротким кивком, спросил:
— Курите?
— Да.
— Угощайтесь, — сказал он. — Вы в самом деле московская журналистка?
— Да.
— У вас есть удостоверение?
— Да, разумеется. Вот оно, Никита Никитич.
— У вас оригинальная манера назначать встречи, — сказал он, мельком взглянув на мое удостоверение и тут же возвратив его. — В то время как нормальные журналисты приходят ко мне в предвыборный штаб и на пресс-конференции, вы предпочитаете действовать через моего финансового директора, да еще среди ночи. Чтобы Саяпин за кого-то просил — это, откровенно говоря, редкость.
— Я умею находить подход к людям, — чуть нараспев произнесла я и сняла очки, чтобы протереть их.
Вот тут Бурмистров впился взглядом в мое лицо по-настоящему. Я уж было испугалась, что он видел меня где-то несколько в иной роли, нежели журналистка Анна Карпова, и теперь усиленно вспоминает: где именно?
— Хотите сделать репортаж: будущий губернатор…ской области «без галстука»? — наконец серьезно спросил он. — Как передача на НТВ?
— Конечно, хотела бы. Но для этого нужна видеокамера и оператор.
— Нашли проблему, — отозвался он и бросил недокуренную сигариллу в пепельницу. — У меня есть даже профессиональная японская видеокамера за пятьдесят тысяч долларов. Прямо из комплекта НТВ. А мой телохранитель Михаил в свое время работал оператором на телевидении, пока не уволили по сокращению штатов.
— Обычная история, — сказала я. — А куда мы поедем?
— Ко мне на дачу, если не возражаете.
— Никоим образом, Никита Никитич.
— Можете называть меня просто Никита. А вы — Анна, насколько я успел прочитать в вашем редакционном удостоверении?
— Да.
— Не хотите чего-нибудь выпить? Чаю, кофе? шампанского или мартини?
— Сок, если можно.
Бурмистров извлек из холодильника упаковку апельсинового сока и, откупорив, налил мне в тут же запотевший бокал. Протянул мне со словами:
— Прошу.
В этот момент машину качнуло, я едва успела перехватить бокал, но для сохранения равновесия уперлась рукой в сиденье. Под ладонью что-то хрустнуло, и вспыхнул экран находившегося в полутора метрах от меня телевизора.
Я глянула вниз, под ладонь, и увидела, что переломила пополам пульт дистанционного управления.
— Ничего страшного, — сказал Никита Никитич. — Купят новый.
И он снова полез в холодильник.
«Продолжаем ночной выпуск криминальных новостей, — послышалось с экрана, — кандидат в губернаторы области, генерал ФСБ Зубарев заявил, что следствие по делу об убийстве вице-губернатора Виктора Клейменова может выйти на прямых заказчиков уже в течение одной-полутора недель. Он не исключает громких разоблачений и того, что цепочка приведет на самый верх. Бежавшая из-под стражи Юлия Максимова, которой инкриминируется соучастие в убийстве Клейменова и его охранников, объявлена в федеральный розыск».
Я, боясь перевести дыхание, покосилась на Никиту Никитича: он рылся в холодильнике и не видел того, что на экране появилась моя фотография.
Хорошо, что я не очень похожа… впрочем, от этого не легче.
Бурмистров распрямился, но фотография уже исчезла с экрана, а вместо этого возникла физиономия диктора, сообщившего следующее:
«Сегодня в роддомах номер два и номер три произошли странные и, по существу, трагические события: из моргов роддомов исчезли несколько трупов новорожденных младенцев (меня аж передернуло от этого холодного и циничного — „трупы новорожденных младенцев“) и тело беременной женщины двадцати двух лет, ребенок которой умер, так и не родившись».
Я подалась вперед, протянула руку и выключила телевизор. Бурмистров сказал:
— Да, Анечка, содержимое наших криминальных новостей аппетиту не способствует. Особенно ночные страшилки.
И поставил передо мной хрустальную вазу с фруктами.
— Спасибо, — машинально произнесла я.
Глава 9 ОТКРОВЕНИЯ НИКИТЫ БУРМИСТРОВА
Машины въехали во двор бурмистровской дачи. Сам дом был куда скромнее, нежели можно было предположить у такого видного политика и коммерсанта. Вероятно, это был демократический вариант дачного ансамбля, потому как негоже кандидату в губернаторы прозябать в позорной антинародной роскоши. По крайней мере — в глазах избирателей.
А глазами избирателя могла стать я — якобы московская журналистка. Но того, что это не так, Бурмистров ведь не знал. Так что рассчитывал произвести на московскую прессу самое благоприятное впечатление.
Мы прошли в просторный холл и расселись по креслам. Тотчас же подали кофе с коньяком, которые, надо признать, были весьма кстати: все-таки было морозно, хотя в салоне лимузина этого и не чувствовалось. Кроме того, кофе с коньяком очень благотворно влияет на нервную систему, одновременно подхлестывая ее к деятельности и успокаивая. И то и другое было мне сейчас необходимо: я чувствовала сильную усталость, но положи меня отсыпаться — наверняка не заснула бы. Просто не смогла бы. Выбилась из режима.
Убедившись в том, что мы остались одни, Никита Никитич поднял на меня глаза и произнес:
— Вас, Аня, конечно же, интересует прежде всего то, что я думаю об убийстве вице-губернатора Клейменова, не так ли? Ведь дорогой столице нет никакого дела до наших провинциальных проблем, и наверняка вы не приехали бы, не будь этого убийства вице-губернатора.
