Свиридов немного подумал, вынул из кобуры пистолет, снял его с предохранителя и передернул обойму.
– Не вздумай! – еще раз пригрозил он Капкану.
– Да ну тебя, гражданин начальник!
Милиционер распустил узлы, связывавшие Капкана, и размотал веревки.
– Ну, давай лапы!
Но тот приказа не выполнил. Вместо этого он лягнул старшего сержанта коленом в живот. Свиридов спустил курок, но пуля улетела в потолок, проделав в нем маленькую черную дырочку.
Мгновение спустя пистолет был выбит из рук милиционера. Капкан его ловко подхватил и выстрелил два раза. Мы бросились врассыпную. Слава богу, наш бывший спецназовец ни в кого не попал. Убедившись, что он привел нас в некоторое замешательство, наркоторговец со всей прытью, на какую был способен, устремился к выходу. Все произошло настолько внезапно, что никто ничего не успел сообразить. А когда до нас «дошло», момент уже был упущен: Капкана в квартире не было.
– Вот это я сплоховал! – сокрушался старший сержант Свиридов.
– За ним! – скомандовал Прокопенко.
Мы поспешили покинуть квартиру.
Друг за другом мы выскочили на лестничную площадку. Впереди бежал лейтенант Прокопенко, за ним – Свиридов, а за Свиридовым – я. Наш маленький отряд замыкал Степанов.
Кажущаяся нескончаемой череда лестничных пролетов, скользкие ступеньки, норовящие подставить человеку подножку, и вот мы на улице: стоим и озираемся по сторонам.
– Вот он! – закричал Дмитрий Анатольевич, указывая на крохотную фигурку, заворачивающую за угол.
Прокопенко первым возобновил преследование, закричав:
– Быстрее!
Перекликалось на бегу собственное и чужое дыхание, создавая ощущение непрерывного эха. Каждый вкладывал в погоню все силы. Самым прытким, как ни странно, оказался Прокопенко.
– Капкан, стой!
Лейтенант выстрелил. Пистолет наркоторговца разразился ответной вспышкой, после чего он скрылся из поля зрения.
Вскоре мы увидели его вновь, продолжая преследование вдоль забытой богом улочки, какими изобилует центр Тарасова. Прохожие шарахались от нас в разные стороны. Капкан завернул в подворотню.
Не знаю, что его сподвигло на подобный поступок. Возможно, он ошибся, предполагая, что в этом месте находится сквозной проход. В любом случае промах этот для Капкана оказался роковым: двор оканчивался тупиком.
– Капкан, сдавайся! – заорал Прокопенко, наставляя на него пистолет. – Тебе все равно не уйти!
В ответ тот только дико рассмеялся и передернул обойму.
Я заслонила собой Степанова.
– Вы что, думаете, я живым сдамся? – бросил нам Капкан и открыл стрельбу.
Отчаянно затрещал пистолет в руке Прокопенко. Спустя полминуты все было кончено. Капкан распластался у покрытой плесенью кирпичной стены. Мы посмотрели друг на друга и вдруг осознали, что старшего сержанта Свиридова среди нас нет. Он лежал в стороне на асфальте. Там, где у него недавно был правый глаз, зияла кровавая рана. Пуля угодила точно в голову старшего сержанта, и он умер в то же мгновение. Мы направились к сраженному наркоторговцу.
Капкан был еще жив. Рубашка на животе быстро пропитывалась алой жидкостью.
– Ах ты, сукин сын! Долго же мы за тобой охотились! – только и смог выдавить Прокопенко.
Капкан поднял мрачный взгляд на лейтенанта и неожиданно улыбнулся.
– Нет, гражданин начальник, – прохрипел он. – Вы не правы. Охотник – я!
Мы склонились над бандитом-торговцем, ожидая, что еще он скажет.
– Я – охотник, – продолжал Капкан. – Я понял это, еще когда учился в школе. Есть хищники и есть жертвы. Некоторым нравится быть жертвой. Эти люди даже умудрились создать свою особую идеологию – идеологию овцы, влекомой на заклание. Но они всего лишь жертвы! А есть еще хищники. И каждый имеет право на существование. Таков закон природы. И у хищников тоже есть свое мнение, своя мораль. Я никогда не желал быть овцой! Я был хищником! Я выискивал жертвы и таким образом добывал свой хлеб! Вы думаете, это вы на меня охотились? Не-ет! Это была моя охота! Моя последняя охота! И там, на асфальте, моя последняя жертва. Пусть она досталась мне ценой жизни! Моя последняя…
Капкан хотел сказать что-то еще, но не успел. Жизнь покинула его истекающее кровью тело. Наркоторговец был мертв.
Мы вернулись к погибшему милиционеру.
– Эх, Виталя, Виталя! – покачал головой Прокопенко и закрыл ему уцелевший глаз. – Как же ты так?..
Он вынул рацию из чехла, прикрепленного к поясу, и сказал в нее:
– Говорит Двести тридцать седьмой! Срочно…
* * *
Дома у Дмитрия Анатольевича мы наконец смогли проанализировать все случившееся за последние дни.
– Вы знаете, – сказала я, – по-моему, Капкан был прав: ваша жена не была наркоманкой и умерла насильственной смертью, только имитировавшей передозировку.
– Как ни прискорбно так думать, скорее всего, это так, – кивнул Степанов. – Но кому могла понадобиться смерть Елены?!
Я пожала плечами:
– В бизнесе она, по вашим словам, участия не принимала.
– В том-то и дело, что нет!
– Но несчастье произошло в Баку. Может, корни стоит искать все-таки там?
– Даже не знаю. Мои компаньоны – проверенные люди. Да и зачем это могло им понадобиться?
– Мне кажется, вам стоит отправиться в Баку и присмотреться к своим компаньонам получше. Выяснить поподробнее, кто что из себя представляет, чем живет. Может, что и откроется. А еще неплохо разузнать, с кем, помимо ваших компаньонов, общалась Елена Руслановна, находясь в Азербайджане. На мой взгляд, разработкой этой линии следует заняться в первую очередь. Можно поговорить и с подругой вашей жены, у которой она якобы намеревалась переночевать в день своей смерти. Кстати, Дмитрий Анатольевич, если вы сообщите своим компаньонам, что намерены направить расследование именно в это русло, то не дадите им повода для подозрения, что намерены копаться и в их делах.
– А мне кажется, нам стоит продлить контракт еще на неделю. Сейчас, Евгения Максимовна, я нуждаюсь в вашей помощи как никогда!
– Это не проблема.
– Отлично. Тогда я позвоню в аэропорт, разузнаю, когда ближайший рейс на Баку.
Самолет отправлялся следующим утром. Я позвонила тетушке, предупредила, что покидаю город на неопределенный срок. И очень надеялась на этот раз исполнить свое прошлое обещание – привезти ей экзотические сувениры.
Мы прибыли в Баку часам к двенадцати утра. На этот раз мне пришлось смотреть на столицу Азербайджана сквозь темные очки, так как синяки под глазами, которыми меня «наградил» Капкан, представляли собой не самое эстетическое зрелище на свете.
– Какими судьбами, Дмитрий Анатольевич? – тряс щеками, напоминающими бульдожьи брылы, Ильясов, удивленный неожиданным приездом босса.
Мы отправились в офис, бывший бакинским филиалом «Экспресс-Лайф», сразу после того, как отнесли вещи в известную мне по предыдущему визиту гостиницу «Азербайджан».
– Хочу разобраться, при каких обстоятельствах погибла моя жена.
Мамед Расулович вскинул брови:
– Вроде все ясно!
– Мы с Евгенией Максимовной провели кое-какое расследование, и стало ясно, что на самом деле ни черта не ясно, – буркнул Степанов.
– В смысле?
– Мне горько это сознавать и говорить, но, очевидно, Елену убили.
Мамед Расулович нахмурился и повторил:
– В смысле?
– В смысле, в смысле, – раздраженно передразнил Степанов. – Долго объяснять. Поверь уж на слово. Мы намерены узнать, с кем, помимо вас и Севиль, общалась в Баку Елена. Может, ты что знаешь?
Ильясов покачал головой и проговорил:
– Вы, Дмитрий Анатольевич, лучше, правда, к Севиль поезжайте. Елена Руслановна с ней куда больше, чем с нами, делилась. Подругами были, как-никак. Может, Севиль что и скажет полезное. А что все-таки случилось?
В этот момент в кабинет ворвался Кулиев в сопровождении Чумакова и Берцмана. Черные глазки Алика Алиевича метали молнии.
– Я же тебя просил, Мамед, договориться с поставщиками! – Кулиев явно намеревался закатить скандал. Однако выражение лица и интонации Алика Алиевича резко переменились, как только он заметил Степанова: – Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич! Что же вы нас не предупредили, что приедете? Мы бы подготовились соответствующим образом!
– Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич! – словно очнулся Чумаков. – Евгения Максимовна, мое почтение!
Иван Васильевич поклонился.
– Здрасте! – коротко отдал дань этикету Берцман.
– А что это вы приехали? – настороженно прищурившись, поинтересовался Кулиев.
– Расследовать убийство жены.
– Убийство?! – почти в унисон переспросили все трое.
– Да. Только не просите меня что-либо объяснять. И без того тошно.
