— Позвольте мне сойти на берег. — Слова были не громче дыхания, и ей пришлось наклониться, чтобы услышать их.
— Дедушка, что ты, сказал?
Его взгляд остановился, масляный свет лампы не давал Доротее увидеть выражение его лица и сбивал ее с толку. Он медленно покачал головой.
— Ты хочешь умереть? — спросила она.
— Я должен сойти на берег. Скажите капитану.
— Что ты имеешь в виду?
— Их мир… Он ушел. Я должен сойти на берег. — И дед снова покачал головой.
Доротея начала говорить, чтобы переубедить его, но его рука слабела с каждой минутой. Вдруг он резко вздохнул, а затем медленно разлепил сухие губы и, напрягая последние силы, произнес: «Хайль… Гитлер».
Доротея Линдауэр каждый раз сгорала от стыда, когда думала о последних словах деда. Почему, уже умирая, он не отрекся от зла, а лишь еще раз присягнул ему в верности? К сожалению, она этого уже никогда не узнает.
Дверь в подвальную комнату отворилась — это вернулась давнишняя знакомая Малоуна. Доротея наблюдала, как та уверенно идет мимо экспонатов… Как же она, Доротея, могла допустить, что уже нельзя повернуть обратно? Ее дед умер нацистом, ее отец погиб мечтателем. А она?
А теперь и она готова повторить их судьбу.
— Малоун ушел, — сказала женщина. — Он уехал. Мне нужны мои деньги.
— Что случилось сегодня на горе? Я не могла предположить, что твой напарник погибнет.
— События вышли из-под контроля.
— Вы сделали все не так. Вы должны были только заинтересовать Малоуна, а теперь он знает то, что должно было остаться тайной.
— Это сработало. Малоун пришел, и у вас была возможность побеседовать; в конечном счете случилось именно то, что вы и хотели.
— Своими действиями вы поставили под угрозу всю операцию. Все должно было быть совсем не так.
— Я сделала все, о чем вы меня попросили, и хочу, чтобы мне заплатили. И еще я хочу долю Эрика. Он определенно ее заслужил.
— Его смерть для тебя ничего не значит? — спросила Доротея.
— Он слишком остро реагировал на нештатную ситуацию и поплатился за это.
Доротея бросила курить лет десять назад. Но недавно начала снова. Казалось, что никотин успокаивает ее и придает уверенности. Она шагнула к одному из богато инкрустированных шкафов, нашла пачку и предложила своей гостье сигарету.
— Danke,[20] — сказала наемница.
С первой их встречи Доротея знала, что женщина курит. Она взяла сигарету и себе, нашла спички и прикурила обе.
Женщина сделала две глубокие затяжки.
— Мои деньги, будьте любезны.
— Конечно, — спокойно ответила Доротея.
Доротея Линдауэр увидела, как изменились глаза наемницы. Уверенность быстро сменили страх, боль и отчаяние. Мышцы лица напряглись, горло свело судорогой. Пальцы разжались, выпуская сигарету, а руки схватились за горло. Язык распух, и она тщетно пыталась глотнуть хоть каплю спасительного кислорода. На губах выступила пена. Она сделала последний вдох, закашлялась и попыталась что-то сказать, но тут пришла агония. Мышцы лица разгладилось, и тело мягко упало на пол.
Доротея уловила легкий запах миндаля. Цианид, им была пропитана сигарета.
Интересно, как наемница работала на людей, о которых ничего не знала. Ни разу она не задала ни единого вопроса. Доротея поступала по-другому. Она всегда тщательно проверяла всех, кого нанимала, пусть и на один день. Наемница была очень примитивной, ее интересовали только деньги. Но госпожа Доротея Линдауэр не могла рисковать и оставлять свидетелей, даже если те очень мало знали.
Коттон Малоун? О, это совсем другая история. Что-то подсказывало ей, что она с ним еще встретится.
Вашингтон, округ Колумбия
15.20
Рэмси возвратился в Национальный морской исследовательский центр, где располагался штаб военно-морской разведки. У двери его личного офиса уже ждал начальник штаба капитан Хоуви.
— Что случилось в Германии? — немедленно спросил адмирал.
— Отчет по «НР-1А» был передан Малоуну на Цугшпице, как и планировалось. Однако затем ситуация вышла из-под контроля, в кабинке подъемника началась драка, один человек погиб.
Рэмси выслушал объяснения Хоуви о том, что случилось, а затем коротко спросил:
— Где Малоун?
— Датчик GPS в арендованной им машине показывает все его передвижения. Он был некоторое время в отеле, а затем поехал в монастырь Этталь. Это примерно в девяти милях на север от Гармиша. Последний отчет сообщает, Малоун опять возвращается в Гармиш.
Рэмси довольно улыбнулся. Они очень предусмотрительно снабдили маячком машину Малоуна. Это позволяло им без труда следить за его перемещениями через спутник.
Адмирал сел за стол.
— Что с Вилкерсоном? — продолжил он допрос.
— Мы думаем, что он чертовски профессионален, — сказал Хоуви. — Он спокойно проследил за Малоуном, подождал в Гармише, а затем отправился в Фюссен и встретился там с неким владельцем книжного магазина. Два помощника уже ждали его в машине, поэтому им не составило труда забрать заказ.
— Он тебя раздражает, не так ли? — спросил Рэмси.
— Я знаю, что от него будет больше неприятностей, чем пользы, и мы должны убрать его как можно скорее.
Рэмси почувствовал резкое отвращение, но все же произнес:
— Где же пересеклись ваши дорожки?
— Штаб-квартира НАТО. И это общение, мягко говоря, стоило мне моих капитанских погон. К счастью, мой командир тоже не любил ублюдков, целующих задницы начальства.
У Лэнгфорда не было времени на всю эту стародавнюю муть, поэтому он просто сменил тему разговора.
— Нам известно, что сейчас делает Вилкерсон?
— Вероятно, он сейчас решает, кто ему больше поможет. Мы или они.
Когда Рэмси узнал, что Стефани Нелл запросила отчет следственной комиссии по «НР-1А», он немедленно отправил на Цугшпице свободных агентов, намеренно не проинформировав об этом Вилкерсона. Начальник его берлинской резидентуры полагал, что он был единственным следившим, и строго выполнял все полученные инструкции о наблюдении за Малоуном и передвижениях секретного отчета.
— Вилкерсон объявлялся, звонил?
— Ни слова, — покачал головой Хоуви.
Зажужжал интерком, и Рэмси услышал, как его секретарь сообщает ему, что на линии Белый дом. Лэнгфорд отпустил Хоуви и поднял трубку.
— У нас проблема, — без предисловия объявила Диана Маккой.
— Как это у нас проблема?
— Эдвин Дэвис проводит собственное расследование.
— И президент не может его остановить?
— Нет. Или просто не хочет.
— Как ты это поняла?
— Я заставила Дэниелса поговорить с ним, но все, что он сделал, так это выслушал его напыщенную речь про Антарктиду, а затем пожелал «приятного дня» и повесил трубку.
Рэмси потребовал детали, и Диана объяснила ему, что произошло. Затем он спросил:
— Наш отчет о Захарии Александре никак не повлиял на решение президента?
— Видимо, нет.
— Возможно, нам стоит увеличить давление.
Собственно говоря, именно поэтому Рэмси и отправил Чарли Смита на задание, но Диана Маккой ничего не должна знать об этом.
— Дэвис очень привязан и доверяет Стефани Нелл, — после короткого молчания сказала Диана.
— Она не помеха, — отрубил Рэмси.
Группе «Магеллан» нравилось думать, что они — лучшие игроки на поле международного шпионажа. И никаких других вариантов. Двенадцать чертовых юристов? Нужно все-таки быть реалистами. Ни один из них и гроша ломаного не стоил. Коттон Малоун? Он слеплен из другого теста. Но он ушел в отставку и с головой погрузился в расследование причин гибели отца. На самом деле Лэнгфорд Рэмси отдавал себе отчет, что сейчас он просто взбешен, а ничто так не искажает разум, как гнев. Поэтому он попытался вернуть себе спокойствие, вздохнул и продолжил:
— Нелл не может стать преградой.
— Дэвис направился в Атланту. Он очень уверен в себе и считает, что именно он управляет ситуацией.
«Любимчик президента, спокойный, самоуверенный лощеный бюрократ» — так перевел слова Дианы Рэмси, но попытался успокоить ее:
— Он не знает игры, правила и ставки.
— Ты понимаешь, что он, скорее всего, найдет Захарию?
— Что-нибудь еще? — Лэнгфорд уже взял себя в руки и попытался закончить разговор.
— Не напортачь хоть с этим, — ответила Диана.
Диана Маккой, может быть, и советник президента по национальной безопасности, но и Лэнгфорд Рэмси не мелкая сошка, им нельзя командовать. Однако вместо гневной отповеди он произнес:
— Я постараюсь.
— Речь идет и о моей заднице тоже. Не забывай об этом. Хорошего дня, адмирал.
