– Садись в машину, – рявкнул жених, махнув рукой с кастетом.
Его губы затряслись, бородка заходила ходуном. Катя не шевельнулась.
– Давай один на один, так будет честно, – сказал Миша.
Он обернулся к друзьям жениха.
– Это спор из-за девушки, – громко сказал он, – Катя выбрала меня.
– Да! – крикнула Катя. – Крепостное право давно отменили.
Она достала телефон и стояла сейчас, сжимая его в руке.
– Так что давай один на один, – сказал Миша.
– У тебя и один на один шансов нет, – осклабился жених.
Он сделал выпад. Кулак оцарапал Мише скулу. Катя отпрыгнула в сторону, незаметно набирая на клавиатуре «112». Противник Миши двигался быстро, несмотря на свою массу. Он сделал выпад, и шип кастета вспорол кожу на Мишиных пальцах. Кулак метнулся во второй раз, но Миша сделал контрдвижение, задев ножом запястье жениха. Брызнула кровь. Остальные стояли поодаль, но Миша не был уверен, что они не вмешаются, если он начнет побеждать.
Теперь Миша сделал выпад вперед и разрезал рукав жениха. Ошметки ткани повисли, как вялые водоросли, которые выкинул на берег прибой.
– Убью, – сказал жених.
Удар попал точно Мише в челюсть, в голове зазвенело, посыпались искры, он чуть не упал и не выронил нож, но удержался на ногах, сумев уклониться от второго удара, летевшего прямо в лоб, и сделал неловкое движение рукой с ножом. Удар попал в цель, на тыльной стороне кисти жениха зазмеился длинный разрез. Миша упал, перекатился, снова вскочил, противник наступал, с его руки капала кровь, бородка вибрировала, как будто его бил ток. Миша стоял, сгруппировавшись и выставив вперед нож. Жених поднял руку с кастетом, как будто намеревался ударить Мишу, но вместо этого нанес удар ногой и попал Мише в колено.
Миша упал, выронил нож, метнулся за ним, ярко блеснувшим в желтом свете фонаря, противник наступил ему на руку всем весом, не давая схватить лезвие. Где-то рядом засигналила машина, яркий свет резанул по глазам, красно-синие сполохи отражались в черных окнах домов.
– Уходим! – крикнул кто-то из друзей жениха.
Жених сотоварищи бросились в машину. Катя схватила Мишу за рукав, поднимая его. Через секунду они уже бежали через подворотню.
– Понимаете, – говорила Маша. – Мне казалось, что Нинель стоит на пути к моему счастью, мне иногда хотелось ее убить… но я никогда не думала, что она сама, сама решится!
Она уже не плакала, а налила себе чаю и взяла из вазочки печенье в форме сердца.
– Я когда нервничаю, всегда ем, – сказала она, вгрызаясь в печенюшку.
– Расскажите все с самого начала, – попросил следователь. – Как вы познакомились с мужем Чудниковой?
– Да там же, у мусорных бачков, – ответила Маша, – я выносила мусор, он выносил мусор. Как сейчас помню, он был в трениках синих, и в сандалиях, и у него были такие пальцы на ногах сексуальные, эти пальцы меня сразили буквально.
Она замолчала, замечтавшись.
– Я поздоровалась, улыбнулась, он тоже мне улыбнулся. Мы влюбились друг в друга с первого взгляда, понимаете? Как в стихах, как в кино.
– Индийском, – подсказала Елена Варфоломеевна.
– Я была влюблена, летала, как на крыльях. Мы встречались тайком, иногда даже у него дома, я как-то, не выдержав, пошла к нему с банкой горошка, якобы надо открыть. И он говорил, что разведется, что Нинель держит его в ежовых рукавицах, что он ее давно не любит…
– Так и говорил? – спросила няня.
– Именно, – кивнула Маша. – Но кто же знал, что Нинель покончит с собой?
– Она вроде делала несколько попыток? Так соседи говорят. И «Скорая» подъезжала ночью к подъезду… это правда?
Маша снова залилась слезами.
– Когда мне сказали, что она хотела с крыши броситься, я чуть не умерла! Прорыдала полдня, пыталась расстаться с Федей, но не смогла, не смогла! Любовь победила, любовь всегда все побеждает и всех.
Она взяла еще одно печенье и с хрустом откусила от него половину.
– И вот Нинель отравилась прямо на свадьбе, – продолжала Маша, – чтобы показать, что именно брак сделал ее несчастной настолько, что ей даже жить не хотелось. Вам, наверное, тоже интересно, где она взяла яд? Не знаю… но подозреваю, что эту тайну она унесла с собой в могилу.
Миша пил кофе, скрючившись в кресле. Он был в ссадинах, челюсть у него болела, колено не сгибалось, в голове шумело.
– Все хорошо, – сказал он. – Отбились. И деньги остались. Я не знал, что ты носишь с собой нож. Спасибо тебе. И за то, что вызвала милицию, спасибо.
– Под шумок, – улыбнулась Катя. – Все на тебя смотрели. Ты красиво отбивался, мне понравилось.
Миша кивнул. С Катей он чувствовал себя на десять лет старше и на двести процентов счастливее.
– Я так рад, – произнес он заплетающимся голосом, – что пошел на эту свадьбу. Могли бы разминуться… вот ужас-то был бы.
Катя подошла к нему и села на колени. У Миши мгновенно все прошло: и колено, и челюсть, и голова.
– А потом поиграем, – сказала Катя, расстегивая на нем рубашку, – я хочу знать, что продают пигмеи, живущие на Япете. И кому. Кстати… тебе не приходило в голову, что крокодилов убивают не для того, чтобы делать из их костей порошок?
– Разумеется, не только.
Он расстегивал на Кате трикотажную блузку. У нее была нежная светлая кожа, бархатистая, прямо-таки сияющая свежестью.
– Крокодилы еще охраняют принцесс с донесениями. Уничтожают зомби, которые нападают на честных торговцев, фермеров, строителей и ученых… Крокодилы – санитары вселенной.
– Я хочу сказать, – произнесла Катя, охнув, когда Миша провел языком по ее голому соску, – что покупка порошка из костей крокодилов по бешенной цене может быть всего лишь попыткой простимулировать отстрел крокодилов, и ничего другого. Кому-то выгодно держать вашу популяцию на низком уровне.
– В игру все время приходят новые люди, некоторые выбирают роль крокодилов. Таких много.
Блузка упала на пол, Миша провел рукой по голой спине Кати, сходя с ума от счастья.
– Они неопытны, – проговорила Катя. – Что, если не останется ни одного опытного крокодила?
– Я самый опытный, – сказал Миша. – У меня рейтинг втрое выше, чем у всех остальных… вместе взятых.
Катя наклонилась, и Миша поцеловал ее в губы. Больше они уже ни о чем не думали.
Даша рисовала, от усердия высунув язык. На рисунке получалось что-то угловатое, с торчащими ушами и большими зубами.
– Дашенька рисует, – схватилась за сердце мама, прижимающая к груди очередной журнал о похудении, – я не могу поверить.
И она упорхнула в ванную.
Даша продолжила рисовать. Она нарисовала пуговки и по десять пальцев-палочек на руках персонажа.
– Этя Бацман, – наконец пояснила она. – Мы в садике делемся.
– Драться нехорошо, – сказала Елена Варфоломеевна, – но иногда надо. Лучше первой не начинай, вот если на тебя напали, тогда можно.
Даша положила карандаш и потянулась.
– Сказьку, – произнесла она. – Пла плинцессок.
– О’кей, – согласилась Елена Варфоломеевна, укладывая девочку. – К принцесскам опять собрался прекрасный принц! Этот принц интересовался модой и хотел взять в жены ту девушку, которая соорудит ему самое интересное платье. Первая принцесска сделала платье из дисков, таких вот кругленьких, блестящих, на них записаны кино и мультики.
Даша кивнула.
– Диски принцесска просверлила дырочками и связала между собой. Получилось платье, которое светило, как сто маленьких солнышек. Вторая принцесска решила, что нельзя портить природу, и соорудила платье в экологическом стиле – юбочка из камышей, рубашка из вьюнка, красная шапочка из большого мухомора. Ну а третья принцесска просто завернулась в белую тюлевую шторку. Поначалу она вообще решила идти голой, надеясь тем самым перебить конкуренток, но потом скромность все ж заставила ее остановиться на шторке.
И вот появился прекрасный принц в прекрасном костюме и прекрасных ботинках. Он широко улыбался белоснежной улыбкой.
– Фи, в Париже давно так не носят, – сказал он и уехал.
Принцесски хотели было расстроиться, но не успели, потому что уж очень громко им рукоплескал народ.
– Браво! Красавицы! Наши принцессы лучше всех! – кричали люди.
– И им стало весело, – решила Даша.
– Точно, – кивнула Елена Варфоломеевна и обняла девочку.
Вскоре та крепко спала.
Крокодил Кроки изучал стены камеры, пытаясь уловить чутким носом дуновение сквозняка.
– Ломай их, мочи хвостом, чего думаешь? – спросил Медуза.
– Внучек, ты уж постарайся, – сказала бабушка Медузы. – Не хочется на старости лет становиться иллюминатором.
Принцесса погладила Кроки по толстой бронированной шее.
– Внешние стены намного толще внутренних, – сказал крокодил. – Я ищу место, где преграда тоньше.
Он принялся обнюхивать стену. Повисла пауза.
– Милочка, – прошамкала пожилая медуза, – король зомби, говорят, покушался на вашу девичью честь? Вроде как вас видели со щупальцами… ну… как бы сказать… в панталонах.
