— Ой, мне что-то страшно, — вздохнула Неделькина.
— А не страшно будет сидеть дома и думать над своим диагнозом? — поинтересовалась я. — Давно надо было проконсультироваться у нескольких врачей, чтобы избежать подобных проблем. А когда будешь ложиться рожать, то пусть Степан предупредит персонал, что если с тобой произойдет что-то наподобие случившегося со знакомой Ангела, то же самое будет со всем персоналом.
— Точно, — кивнула Неделькина, — скажу им, что муж наймет киллеров. И еще попрошу, чтобы Степан присутствовал при родах.
Я взяла из своей комнаты кое-какие принадлежности, ноутбук, необходимый мне для работы, и мы с Неделькиной поспешили к ожидавшему внизу такси.
Тетя Мила вдогонку сунула нам пакет пирожков, испеченных ею накануне нашего визита.
— А мы боялись, что вы уехали, — весело сказала я водителю.
— Я терпеливый, — буркнул он в ответ, заводя двигатель, — счетчик-то крутится.
Через пять минут мы уже были в женской консультации на Базарной. От врача Лариса вышла, сияя от счастья.
— Ну, что там? — поинтересовалась я.
— Ребенок жив. Все в порядке, — радостно сообщила она. — Правда, выписали кучу таблеток тысяч на восемь и сказали, что если я их пропью, то проблем с ребенком и со мной не будет, а если же откажусь, то они снимают с себя всякую ответственность.
— Ну вот! — порадовалась я за нее. — Теперь надо разобраться с этой лгуньей из женской консультации, где ты стоишь на учете.
— Я скажу Степе, и он ее убьет, — заверила меня Неделькина со злым лицом. — Вот гадина! Как мне нервы мотала.
— А знаешь, Лариса, перед тем как Степан ее убьет, мне бы хотелось выяснить, не специально ли она по чьему-то заданию все это делала, — сказала я задумчиво. — Может, покушение на тебя и вранье гинеколога — звенья одной цепи.
— Да ты что! — изумилась Лариса. — Хочешь сказать, что во время аборта она бы меня прикончила?
— Нет, я этого не утверждала, хотя мысль интересная, — проговорила я, выходя из здания и придерживая дверь для Ларисы. — Кто-то гадит твоему мужу. Потеря ребенка для него, без сомнения, была бы страшным ударом. Думаю, это те, кто препятствует его сделке с иранцами. А врачу просто заплатили. Надо вернуться да порасспросить ее, что да как.
— Да ее вообще надо запытать до смерти, — кровожадно заявила Лариса. — Давай, Женя, я буду ее держать, а ты иглы под ногти или как там еще пытают…
Мы дошли до бордюра, отделявшего тротуар от проезжей части.
— Разберемся на месте, — уклончиво сказала я, глядя на притормозившее перед нами такси. Молодой парень за рулем, видно, предположил, что мы захотим воспользоваться его услугами, но я медлила, изучая его физиономию и транспортное средство — «Жигули» шестой модели со следами ржавчины на кузове.
— Вы поедете или я отваливаю? — спросил водитель. — Мне деньги надо зарабатывать, и если хотите пялиться на мою машину, то заплатите.
— Нечего нам грубить, — с вызовом сказала ему Неделькина, но я погасила назревавший конфликт, бросив водителю, что мы едем. Его цена была приемлемой. Я усадила хмурую Ларису на заднее сиденье, села сама, и мы тронулись.
Когда мы подъехали к консультации, было почти двенадцать. Врачи первой смены собирались на обед, и я молилась, чтобы Наталья Андреевна Бочкарева, которую мы собирались пытать, не ушла раньше времени.
Мы вошли в коридор. Гинеколог как раз запирала дверь своего кабинета, однако, заметив Ларису, остановилась и спросила:
— Что, решилась?
Я сжала плечо Неделькиной и повелительно шепнула:
— Молчи! — а сама сказала, обращаясь к гинекологу: — Да, решилась она. Но муж интересуется, сколько это будет стоить?
— А вы кто? — прищурилась на меня врач.
— Я — доверенное лицо мужа Ларисы Анатольевны, — представилась я с важным видом.
— А, понятно, — протянула врач. — Ну что вам сказать, срок поздний, аборты на таких вообще не делают. Но, с другой стороны, ситуация критическая. Ларису надо спасать.
Рукой я чувствовала, как напряглась Лариса. Еще немного — и вцепится гинекологу в лицо ногтями. На всякий случай я приобняла клиентку за плечи.
— Сколько это будет в деньгах, Наталья Андреевна?
Воровато оглянувшись, врач пригласила нас войти в кабинет и там все подробно обсудить. Мы вошли. Я захлопнула дверь и незаметно повернула дверную ручку вверх, блокируя замок в закрытом состоянии.
— Говорила же я Ларисе, что раньше надо было аборт делать, — покачала головой врач, быстро произвела какие-то расчеты на калькуляторе и сообщила: — Двадцать тысяч за операцию, а потом дополнительно еще надо будет на реабилитацию, но сколько, я сейчас вам не скажу.
— Сука поганая! — выкрикнула ей в лицо Неделькина, свирепея.
— Что, я не поняла? — вскинула выщипанные брови Бочкарева. В мутных голубых глазах отразилось непонимание.
Удерживая клиентку, я вытащила из кобуры револьвер и навела на гинеколога. Ее недоумение переросло в страх.
— Вы это чего? Что вы хотите?
— Ты пыталась убить моего ребенка! — закричала на нее Неделькина, отбрасывая мою руку. — Теперь ты за все получишь.
— Я, я, вы ошибаетесь. Я хотела только помочь, — быстро заговорила Бочкарева, пятясь к столу.
Ухватив за плечо рвавшуюся в бой Ларису, я попросила ее подать целлофановый пакет с вещами врача. Вытряхнув вещи, я спокойно спросила у окаменевшей от ужаса Бочкаревой, есть ли у нее скотч. Она безропотно взяла со стола скотч и передала мне, а через две минуты сидела, примотанная этим самым скотчем к гинекологическому креслу.
— Не делайте со мной ничего, пожалуйста, — жалобно попросила врач.
— Мне нужны ответы на некоторые вопросы, — сказала я ей. — Скажите, пожалуйста, кто вам велел убить неродившегося ребенка моей клиентки?
— Никто не велел. Я хотела помочь, — затянула старую песню Бочкарева.
— Пакет, скотч, — скомандовала я Неделькиной, как хирург ассистенту во время операции. — Сейчас проверим, умеет ли Наталья Андреевна обходиться без воздуха. — Пакет был натянут на голову гинекологу. Я уже собиралась обмотать его снизу на шее скотчем, как жертва завопила из своего скафандра, что готова покаяться.
— Что ж, послушаем, — согласилась я, снимая пакет.
Красная как рак, врач дышала с присвистом. Сглотнув, она произнесла с мольбой:
— Я все скажу, только не убивайте. Меня никто не нанимал. Просто есть договор, по которому весь материал с абортов покупают одни люди. Они вроде переправляют его за границу. Сейчас просто стало не хватать материала, и я использовала любые возможности.
— Вот гадина! — с ненавистью прошептала Лариса. — Надень ей пакет на голову, и пусть задохнется.
Не обращая внимания на слова Ларисы, я ледяным тоном спросила у Бочкаревой:
— Мне нужны имена покупателей, телефоны, все.
Когда она закончила говорить, я показала Ларисе диктофон, что держала в кармане:
— Вот годы, проведенные в тюрьме, для нее будут хуже, чем смерть. На зоне убийц детей не жалуют.
Лариса согласилась, что я хорошо придумала, а затем попросила разрешения хоть немножко попытать врача. Я объяснила, что для этого нет времени, напомнив про Сашу, который до сих пор ждал нас в джипе на улице.
— Ой, Саша, — вспомнила Неделькина, посмотрела на свои часы. — Боже, он уже больше трех часов там ждет.
Оставив Бочкареву привязанной к креслу со ртом, залепленным скотчем, мы покинули женскую консультацию.
— Думаете, я второй раз буду терпеть такое! — брызгая слюной, прошипел шофер, лишь только мы сели в джип.
— Будешь, — подтвердила я равнодушно, — это твоя работа, и не выпендривайся.
В зеркале заднего вида при этом видно было, как дергалось лицо парня.
Неделькина с тоской посмотрела на меня, как бы говоря взглядом: «Зачем ты его доводишь?»
Я улыбнулась и протянула ей пакет с пирожками:
— Хочешь?
Позабыв обо всех невзгодах, Неделькина сию секунду сосредоточилась на пирожках, интересуясь начинкой.
— Есть с картошкой, с капустой, с луком и яйцами и с яблочным повидлом, — перечисляла я, — только где какой — непонятно и придется действовать методом тыка.
— А где вы пирожки взяли? — не смог удержаться от вопроса водитель.
— Как где — в женской консультации, конечно, — усмехнулась я. — Там на первом этаже пирожковую открыли. А на втором, говорят, скоро магазин будет и игровой салон.
Саша воспринял мой треп как истину и нисколько не удивился. Зато Неделькина смеялась от души, даже чуть пирожком не подавилась.
У заехавшего после обеда домой Степана рассказ о приключениях в женской консультации вызвал такую ярость, что мне показалось — он немедленно схватит из сейфа ружье и побежит стрелять всех подряд, кто в белых халатах.
