Так как она находилась в какой-то прострации, я схватила ее за худенькие плечи и легко встряхнула:
— Тиночка, да очнись же ты! Помоги мне найти убийцу, слышишь? Ведь ты что-то знаешь, я вижу! Расскажи мне, и тебе самой сразу станет легче.
Наконец-то она взглянула на меня прямо. Трепетная лань все-таки решилась тащить тяжелый воз.
— Хорошо, Таня. Я тебе расскажу все. Только не забудь, что обещала: никому не говори. Я боюсь… Он и меня убьет, если узнает!
— Я никогда не забываю, что обещала. Никто не узнает, не бойся.
— И ему тоже не говори, пожалуйста… Рэю не говори.
О господи, да что же это такое, в самом деле! Что-то мне все меньше нравится, каким боком оборачивается мое расследование…
— Я же сказала — НИКОМУ! Ты… видела убийцу, Тина?
— Нет. — Она печально покачала головой. — Только СЛЫШАЛА. Я обманула тебя, Таня: я не спала этой ночью. Совсем не спала. У меня болел зуб, и еще… было тревожно. Можно, я расскажу все с самого начала? Мне так легче.
И она рассказала все «с самого начала». То есть с того момента, как вчера поздно вечером — после двенадцати — постучалась в комнату к Саше и нашла его в состоянии более чем странном. Он был чрезвычайно возбужден, встревожен и, показалось Тине, даже напуган. Хотя он и пытался, разумеется, все это скрыть. Сначала Тина подумала, что причина его нервозности, как очень часто в последнее время, — в «той девушке». Тина знала, что субботу Саша провел в своей обычной компании на загородном пикнике, где присутствовали, конечно, и Нари, и Ольга. Собственно, девушка и зашла к Саше только потому, что удивилась, почему он так долго не возвращался, а вернувшись, не зашел к ней поболтать?
Тина попыталась успокоить друга, но Ренуа возразил, что дело вовсе не в его несчастной любви. Нехотя, немногословно он рассказал наконец, что Оля как-то странно исчезла во время прогулки и никто не знает, где она и что с ней. «Но я, кажется, знаю…» — добавил Саша совсем тихо и как бы про себя.
Не на шутку встревожившись, девушка пристала к приятелю с просьбой рассказать все, но куда там… Саша мягко, но решительно выпроводил ее: «Не думай об этом, Тина, иди спать. Это моя проблема, и я сам должен поговорить с ним… Завтра все прояснится. Завтра, завтра…»
— «Поговорить с ним» — он так и сказал?
— Да, так. Я просила сказать, кого он имеет в виду и о чем должен поговорить. Но он только улыбнулся и подтолкнул меня к двери: «Иди спать, девушка!»
Но Тине не спалось. Раза три она потихоньку выходила в коридор и слушала. Из-под двери напротив пробивался свет, оттуда тянуло табачным дымом. Саша ходил по комнате и все курил, курил…
Без пяти два — от страха Тина посмотрела на часы — Ренуа вдруг быстро вышел из комнаты, и девушка услышала, как он прыгает по лестнице через три ступеньки. Тина была, конечно, слишком робкой, чтобы побежать вслед за любимым и попытаться удержать его от необдуманного поступка. Поэтому она просто сжалась в маленький комочек нервов и чутко ловила каждый шорох в коридоре. Она выглянула в окно, чтобы посмотреть, куда он пойдет, но из общежития Саша не выходил. Конечно, он же просто звонил из автомата в вестибюле — сначала мне, а потом Рэю. Тина подумала даже, что он, может быть, не выдержал одиночества и пошел к кому-нибудь из ребят выпить, хотя такое и не было в характере Саши.
Девушке показалось, что прошла целая вечность (а на самом деле — чуть больше получаса), прежде чем она услышала на лестнице, а затем и в коридоре знакомые шаги. На этот раз Саша не торопился, и Тина успела шмыгнуть в коридор как раз в тот момент, когда он открывал свою дверь.
— Он очень удивился, что я еще не сплю. Я сказала, что болит зуб, и он предложил мне лекарство. Он выглядел и говорил уже спокойнее, чем два часа назад. Был не так напряжен. Как будто уже решил свою «проблему», о которой говорил. Я ответила, что выпила таблетку, но волнуюсь за него. И спросила, где он был и как дела. Он засмеялся: «Не волнуйся, все будет хорошо, я же сказал…» И… поцеловал меня. Как сестру, — поспешно добавила Тина, потупив глаза.
Эх ты, бедная птаха… Насколько лучше для вас обоих было бы, если б Саша Ренуа целовал тебя не как сестру!
— Тебе не показалось, что он был пьян или, не дай бог, употреблял наркотики?
— Нет, нет! — Девушка энергично замотала головой. — Я бы поняла. Он не пил. И… ничего другого тоже.
— Я это знаю, но должна была спросить. Извини. Саша не сказал тебе, что ходил звонить по телефону?
— Нет, не сказал ничего. Еще раз повторил, чтобы я попыталась уснуть. И что он сам тоже идет спать.
На этом они расстались. Тину немного удивило, что Саша запер свою дверь: сколько она помнит, он никогда не запирался, когда был дома, даже на ночь. Но она не придала этому значения и, немного успокоенная, легла в постель и погасила лампу. Зуб все не проходил, да и притухшая было тревога разыгралась с новой силой…
И вот тут-то — она не знает, сколько прошло времени — со стороны лестницы послышались осторожные шаги. Они приближались… Тихо, как мышка, Тина выскользнула из-под одеяла и, не зажигая света, прокралась к двери. Шаги замерли перед порогом Ренуа, и кто-то — девушка была готова поклясться в этом на Библии! — осторожно нажал на дверь, пытаясь ее открыть. Убедившись, что комната заперта, ночной гость легонько стукнул три раза. Дверь открылась не так уж и быстро — через минуту или две: должно быть, хозяин успел уснуть. А вот дальше…
Дальше началось самое интересное и… непонятное. Гость не назвал себя, а Ренуа не спросил — он открыл дверь без вопроса. Первое, что услышала Тина, был тихий, но, как ей показалось, радостный возглас Саши. Он произнес по-английски: «Ты все-таки пришел!» — и, по-видимому, отступил внутрь комнаты, пропуская гостя. Но дверь еще не успела закрыться, как до чутких ушек девушки долетел другой возглас — короткий и полный глубочайшего изумления. Просто какое-то «О-о!..», после которого дверь бесшумно закрылась. В замке повернулся ключ.
Весь этот легкий шумок, не способный привлечь внимание спящего общежития, длился только несколько секунд, и затем в полутемном коридоре опять воцарилась мертвая тишина. Однако таинственный гость вопреки ожиданиям Тины пробыл у Ренуа совсем недолго. Минут через пять-семь — опять поворот ключа в замке, звук открываемой двери… и едва слышный шепот, как будто двое людей, не желающих быть подслушанными, коротко попрощались на пороге. Еще раз поворот ключа и — шелест осторожных удаляющихся шагов…
Вот и все, что слышала минувшей ночью Тина Брогус. До тех самых пор, когда в шестом часу утра всю пятьсот вторую комнату разбудила суматоха в коридоре и властный стук защитника правопорядка.
— Тина, — взмолилась я, — может, ты хоть что-нибудь видела? Есть же в двери замочная скважина!
— Есть маленькая дырочка. Но из нее не видна дверь напротив. И в нашей стороне лампа не горит, в коридоре совсем темно. Сама посмотри. — Она кивнула на дверь.
Я пошла, нашла дырочку и посмотрела. Так и есть: сплошная чернота. А жаль.
— А этот шепот, когда тот тип уходил… Ты не узнала голоса?
— Это было совсем тихо, Таня. — Девушка с сожалением покачала головой. — Когда люди так говорят — «шу-шу»… узнать голос трудно, правда? Тогда мне показалось, что я слышала Ренуа. Но это, наверно, потому, что я знала: он должен быть там, в этой комнате… Ты меня понимаешь?
— Да-да, конечно. Ну, а потом, когда ты узнала, что случилось ночью, — что ты подумала тогда?
— Тогда… — Мучительная гримаса опять исказила маленькое личико. — Я подумала… подумала, что Александр уже не мог ему отвечать, потому что он… Я подумала, что этот человек просто так пошутил. Он сказал за двоих, чтобы можно было ошибаться…
Слезы снова брызнули из глаз бедняжки. Даже у меня уже не было сил терзать Тину жестокими вопросами, а каково-то было ей! Поэтому я не стала приставать к девушке, что было сначала — поворот ключа в замке или звук шагов. Это было и так ясно как дважды два: по коридору уходил убийца, а запирать Сашину комнату изнутри было уже некому.
Но оставался еще один вопрос, который я не могла не задать.
— Тина… — Я взяла ее за плечи, заглянула в глаза. — Ты, конечно, думала и про другое. Про главное… Ты думала о том, кто был этот человек, ведь правда? Ты не могла об этом не думать, Тина!
Она попыталась выдержать мой взгляд, но безуспешно.
— Я не знаю, не знаю! Я не видела его…
— Но ты его слышала! Ты была рядом с ним, хоть и за дверью. Ты могла что-то почувствовать. Почему ты боишься Рэя Лионовски, Тина? Тебе показалось… да посмотри же ты на меня! Тебе показалось, что это был Рэй, да? Это был он?!
Она обмякла в моих руках. Теперь у нее были глаза затравленной лани. Обезумевшей от страха.
— Не сразу. Я хочу сказать… не ночью, когда он стоял у двери. Потом. Когда Рэй сказал нам и милиции тоже, что Ренуа звонил ему ночью и просил срочно встретиться по важному делу. Я вспомнила слова Александра, когда он открыл дверь: «Ты все-таки пришел!», и его радость, как будто он увидел человека, которого ждал, и… И то, что он сказал это по-английски: все мы знаем, что так Ренуа говорил только с Рэем… Что мне делать, Таня? — Инстинктивно ища защиты, она бросилась ко мне на грудь. — Он меня убьет! Он сегодня так смотрел на меня… Как будто хотел взять мою душу! Не говори ему ничего, не говори…
