Сидя за столом, выкуривая четвертую сигарету за последние полчаса и рассуждая на тему «Как быть?», многого не достигнешь. Помимо сугубо аналитической деятельности, мне как частному детективу следовало предпринимать вполне реальные действия для прояснения ситуации. Не поехать ли мне в клуб? Мрачный тип сидел там достаточно долго, поэтому его вполне мог запомнить кто-то из работников ресторана, где мы сидели. Кстати вспомнилось и его общение с официантом, который поначалу попросил его покинуть зарезервированный столик. Возможно, официанты или бармены знают, что из себя представляет тип, желавший всеми правдами и неправдами свозить меня в гости.
* * *
Утром, спустя несколько минут после наведения марафета, я отправилась в «Арарат» и первым там встретила Михал Палыча. Нельзя сказать, что меня обрадовала эта встреча с ним. По большому счету я не имела ничего против него, однако в настоящий момент простецкая натура и дотошность Михал Палыча вызывали раздражение. А он, как назло, завидев меня, радостно заулыбался и брякнул:
— Кого я вижу! Что-то ты, Танюша, являешься, как красное солнышко, и опять пропадаешь. Небось уж подумываешь: а ну его, этот магазин?
— Ничего подобного. Просто, Михал Палыч, помощники у меня такие. Вот вы, вместо того чтобы ерничать, лучше бы взяли надо мной шефство.
— Да над тобой возьмешь, как же! Ты нас своим обществом баловать не спешишь. А что касается помощи, так ты сама в качестве помощника Юрика Тищенко запросила.
Он хитро мне улыбнулся, подмигнул и пошел дальше по коридору. А я решила при случае устроить Сандалову нагоняй. Не помню, чтобы я давала разрешение на откровенность, а между тем Михал Палыч каким-то образом оказался осведомленным о том, кого я просила в помощники. Будем надеяться, Сандалову хватило ума не вводить своего помощника и еще кого бы то ни было в полный курс дела.
Я решила немедленно отыскать Виктора Георгиевича, чтобы в открытой форме высказать все, что думала относительно его излишней откровенности. Она, собственно говоря, может стоить мне успеха, поэтому я никак не могла оставить без внимания такую вопиющую халатность. В чрезвычайно недовольном и одновременно грозном настроении я прошествовала в предбанник кабинета главы фирмы и приказным тоном объяснила секретарше, что мне срочно нужен ее шеф. Она же, завидев меня на пороге, отчетливо и протяжно вздохнула, чем невольно выдала давно сформировавшееся отношение к моей персоне.
Однако, как выяснилось через пару минут, господину Сандалову пришлось срочно выехать в регион, и отсутствовать он будет по крайней мере сутки. Я была готова поклясться, что секретарша сообщила мне это с тайным злорадством. Чтобы не давать ей повода для еще большей радости, мне пришлось убедительно заверить ее, будто мое дело не такое уж важное и может запросто потерпеть.
После того как я покинула кабинет, секретарша вновь погрузилась в свои увлекательные обязанности, а я надумала хоть что-нибудь выяснить о Мишке. Его внезапное исчезновение и то, что по сотовому он по-прежнему не отзывался, просто покоя мне не давало. Рано утром я, вооружившись номерами телефонных компаний, выяснила, к которой из них подключен Мишкин телефон. Робкая надежда на его неисправность разбилась об объективную реальность: оператор уверила меня, что с телефоном Михаила все в полном порядке.
История получалась скверная. Если бы я точно знала, на кого работает мрачный тип и зачем он охотился за мной прошлой ночью, то в соответствии с этим можно было бы планировать следующий шаг. Пока же я продолжала оставаться практически в полном неведении, и не скажу, что это прибавляло мне оптимизма.
В глубокой задумчивости я отправилась в офис Тищенко. Может, хоть он прольет свет на внезапное исчезновение своего племянника? Я от души на это надеялась.
Юрия Родионовича я увидела сразу. Он стоял в коридоре около окна и задумчиво курил, глядя куда-то вдаль. Наверное, доблестный деятель удачного бизнеса унесся сейчас мыслями в неведомые дали, поэтому и вздрогнул от неожиданности, когда я подошла и его окликнула:
— Здравствуйте, Юрий Родионович. Не возражаете, если покурю вместе с вами?
Я старалась быть максимально любезной, и это возымело необходимый эффект. Юрий Родионович, который сначала обернулся с весьма недовольным выражением лица, досадуя, очевидно, на то, что его вывели из заоблачных раздумий, заметно подобрел, узнав меня. Лицо его разгладилось, и он вполне благодушно сказал:
— А, Татьяна, здравствуйте. Присоединяйтесь. Вас угостить?
— Спасибо, курю свои, — я прикурила от его зажигалки и благодарно кивнула. — Отдыхаете от трудов праведных?
— Да, устроил себе перекур, — вымученно улыбнулся он. — Дел, знаете ли, невпроворот… Совсем зашился.
Я внимательно наблюдала за поведением Тищенко. Он вел себя слишком естественно для человека, который мог приказать мрачному типу разобраться со мною сегодня ночью. Скорее всего заказчиком был не он. Но тогда получается, что Юрий Родионович даже не знает об исчезновении Мишки. Эта догадка требовала подтверждения или опровержения, но действовать напролом, спрашивая про Мишку, казалось мне слишком опасным. В конце концов, вдруг этот Тищенко обладает великолепным актерским талантом? А я сразу выложу перед ним все свои карты…
— Вы устали, а тут еще я со своим дурацким магазином, — решила я сначала его подколоть.
Он чуть смущенно ухмыльнулся, а потом глянул на меня и осторожно произнес:
— Ну, в общем, и это тоже…
Тут я вспомнила о том, что должна казаться ему довольно неумной особой, и сказала:
— В последнее время мне столько всего пришлось выслушать о моем проекте, что даже, знаете ли, говорить о нем уже опасаюсь. Того и гляди — разорвут на части. Если бы не любезность Виктора Георгиевича, не знаю, что бы и делала. Ну скажите на милость, что плохого в том, что я желаю войти в мир частного бизнеса? Ведь деньги у меня есть, и соображаю я не хуже других.
По выражению лица моего собеседника можно было легко понять, как сильно ему хочется поспорить с моим последним высказыванием. Некоторое время он, очевидно, боролся с желанием выложить мне наболевшее — и относительно магазина, и относительно моей личности, и еще многое. Однако самообладание взяло верх над импульсивностью, и Юрий Родионович решил проехаться только по якобы уважаемому мною господину Сандалову.
— Понимаете ли, Татьяна, — медленно начал он, — дело вот в чем. Лично я считаю, что любезный Виктор Георгиевич просто использует ситуацию и вас в частности, чтобы доставить мне значительную массу неприятностей. Видите ли, ему с некоторых пор не нравится, что дела моей фирмы идут значительно лучше, чем у него самого. Поэтому-то он и стал практиковать тактику, в результате которой в колеса моей телеги было вставлено множество палок. Да, да, случилось это именно благодаря уважаемому вами господину Сандалову, — подытожил он, употребив по отношению к Виктору Георгиевичу те самые эпитеты, которые только что произнесла я сама. Мне стало смешно, и я постаралась скрыть это за ободряющей улыбкой, которая повергла моего собеседника в некоторое недоумение.
— Да вот сейчас, например, — продолжал он, справившись с замешательством и распалившись праведным гневом, которого с каждой минутой становилось все больше и больше. — Этот магазин, за который вы так радеете, даже в долгосрочные планы Сандалова не входил. Насколько я его знаю, к работе он относится достаточно серьезно и вряд ли стал бы затевать что-то стоящее, не обдумав как следует, не посоветовавшись с другими. Я могу дать гарантию — до недавнего времени об открытии магазина в этом квартале даже и речи не было. И вдруг — нате вам!
Тищенко смотрел на меня выжидающе, будто надеялся, что я разделю его возмущение. Я же, памятуя о том, что магазин как бы является чуть ли не основной целью моей жизни, а Сандалов — моим многоуважаемым кумиром, его ожиданий не оправдала. Наоборот, приняла позу и выражение лица ополченца, уперев руки в боки, надув губы и зыркнув глазами на своего собеседника, всем своим видом показывая, какого я о нем мнения. Это возымело действие: Тищенко как-то жалобно подобрался, а потом начал торопливо меня убеждать в своей правоте:
— Знаете, хочу вам сказать по секрету одну вещь. Я не верю, что Сандалов действительно желает, чтобы ваш проект был проведен в жизнь. Уж я не знаю, кем Виктор Георгиевич вам приходится, — тут он непроизвольно многозначительно поднял брови, — однако поверьте: он вас, как и всех остальных, банально водит за нос. И когда вы в конце концов это поймете, то, учтите, может быть слишком поздно. Вообще лучше вам вовремя прекратить любые взаимоотношения с Сандаловым, несмотря на все его обещания.
Последней фразой Тищенко, очевидно, пошел ва-банк, решив, что если и сейчас я не поддамся и не соглашусь с ним, то разговаривать со мной он больше не станет. Я же никак не могла позволить ему отрешиться от меня, поэтому для создания иллюзии покорности неуверенно спросила:
