Но, судя опять же по бумагам, этот номер не прошел.
Несколько депутатских ходатайств были отклонены мэром города.
Что характерно, его поддержал господин Подольский, фамилия которого фигурировала в более ранних списках на должности, ныне предназначавшейся Макогоненко.
За это Подольский и поплатился жизнью.
Господин Комаров, кстати, оказался более сговорчивым — в папке находилось его особое мнение по данному вопросу.
Из довольно запутанного текста следовало, что лучшим выходом было бы оставить все по-старому.
Именно поэтому так орал на него француз, не поленившийся напустить на упрямого чиновника для вразумления самого мэра города.
А между тем слово в прениях уже взял «товарищ маузер».
Не хотите по-хорошему — будет по-плохому.
Впрочем, это было похоже на отчаянные попытки раненого зверя вырвать лапу из капкана.
От Пустового отвернулись бывшие партнеры.
Их лица теперь были обращены исключительно в сторону государства.
Но, очевидно, у бандита существовали определенные договоренности, которые в течение этой недели выполнить не представлялось возможным.
И тогда Пустовой решил действовать напролом — убивать чиновников, чтобы запугать их, вести психическую атаку на Макогоненко — через Ивана и лично.
Я предполагала, что те пробовали откупиться от Пустового через Лизу.
Наверняка она тоже принимала участие в этом бизнесе, хотя бы как врач «Скорой помощи», выезжающий к роженицам.
Но Пустовому этих денег было явно недостаточно.
Самое любопытное, что его не поддерживал никто, кроме милиции.
Были ли они с Шебалиным давними приятелями, сдружились ли во время какой-нибудь совместной операции, я не знаю.
Явно лишь то, что оба они находятся по одну сторону баррикады.
И попытка устранить меня с их пути была проделана очень профессионально.
Если бы не одно маленькое обстоятельство в виде назойливого контролера.
Удивительно, как меняется отношение к людям в зависимости от ситуации.
Сейчас я расцеловала бы этого пенсионера с жетоном, встреться он мне еще раз.
Но пока что передо мной находилась чета Макогоненко, Иван и взбешенный Сема Игудин.
— Деньги получили? — допытывался Семен у Ирины Петровны. — Подавайте ребенка.
— Какова нынче такса главврача? — поинтересовалась я у Семы.
— Штука баксов, — ответил он. — Плюс посредникам. Плюс чиновникам. В общем — куча денег. Тебе столько не снилось, Танька. Что делать-то будем?
— Что делать? Действовать!
Звонок в мэрию по мобильному телефону не дал никаких результатов.
Господин Подгайнов буркнул в трубку, что он не может отвечать за нашу безопасность в том случае, если в Спешнево будет вызван наряд милиции.
И бросил трубку.
Мол, выбирайтесь, как знаете.
Получится — молодцы.
Нет — так у нас незаменимых людей не бывает, заметьте это себе.
Приблизительно так можно было трактовать состоявшийся разговор.
Судя по крикам Бержье, раздававшимся из телефонной трубки, вся компания находилась в прежнем составе и была занята сверхважным делом — перекройкой сфер влияния в сверхдоходном бизнесе.
— У вас есть автомобиль? — спросила я тогда в бункере.
— Да, новенький «Родстер», — радостно отозвался Денис Абрамович.
В его голосе чувствовалась нескрываемая гордость.
— И наверняка такой же рыжий «Харлей» для полноты комплекта? — спросила я машинально.
— А как же! — весело подтвердил Макогоненко.
— Тогда будем прорываться! — решительно заявила я.
Через несколько минут я уже выводила из гаража новехонький мотоцикл.
Как хорошо, что эти снобы блюдут все предписанные им правила!
Дело в том, что в последнее время стало модным разъезжать по дорогам старушки Европы в рыжем «Родстере» — дамское средство передвижения, а кавалерам следовать за своими красавицами на «Харлей-Дэвидсоне» такой же окраски.
С разбега взяв скорость, я вырулила по колее, параллельной тропинке, и понеслась по шоссе.
Вслед за мной немедленно отправился похожий на злого таракана джип.
Разумеется, он бы никогда не смог меня догнать, если бы я этого не захотела.
Через пять километров я круто развернулась и резко рванула в обратном направлении.
Позади меня послышался пронзительный визг тормозов и звон разбитого стекла.
На секунду оглянувшись, я увидела, как автомобиль, врезавшийся в рекламный щит коммерческого банка «Сталкер», что украшал обочину, беспомощно вертит колесами, задранными к небу.
А еще через минуту послышался глухой взрыв.
До меня даже успели долететь хлопья гари, и волосы обдало дыханием огня.
Один готов.
Теперь оставалось разобраться с «БМВ».
Только бы они не вызвали подкрепление.
Впереди уже маячил силуэт автомобиля.
Так. Теперь главное — это правильно сгруппироваться.
Когда до машины оставалось метров двести, я собралась с духом и высоко подпрыгнула над седлом, широко расставив ноги в стороны.
«Харлей» стрелой пролетел подо мной и на бешеной скорости врезался в «БМВ».
А я?
А я упала на копчик прямо посреди шоссе.
И если бы асфальт не был так нагрет летним солнцем, плохо бы пришлось моим косточкам.
Но я сумела еще и сгруппироваться при падении, так что отделалась лишь синяком.
Правда, раздавшийся впереди взрыв слегка опалил мою прядь.
Но это так, пустяки.
— …Путь свободен, господа! — торжественно произнесла я, появляясь в особняке.
— А где же «Харлей»? — поинтересовался Денис Абрамович как ни в чем не бывало.
Я даже не удостоила его ответом.
Весь путь до города мы проделали в рейсовом автобусе.
Даю голову на отсечение, что для четы Макогоненко это было экзотическим путешествием.
Они вели себя, как богатые туристы в отсталой стране, не стесняясь комментировать вслух одежду и манеры пассажиров.
Все это меня порядком бесило, и я отвернулась к окну.
— Ой, это вы! — раздался за моей спиной хриплый женский голос.
Позади меня стояла Муся с длинным высоким ведерком, испачканным землей.
— Тоже на огородик ездили? — спросила Муся и, не дожидаясь ответа, стала жаловаться на судьбу.
Время, деньги, еда, любовь — всего этого, судя по ее словам, Мусе явно не хватало.
— Впрочем, нет, что это я? — вдруг оборвала она свой рассказ. — Зачем судьбу гневить? Немчура этот ваш очень даже мне глянулся. Мы каждый день встречаемся. А иногда и по два раза, если он не очень пивом накачается. Беседуем о жизни, о судьбе…
— А Витя? С Витей, которого мой Семен побил, ты часто видишься? — спросила я.
— Ох, и не говорите! — махнула рукой Муся. — Все пьет да бьет. Не мужик, а горе одно. А то и вовсе целыми днями пропадает. И странности какие-то за ним пошли. Сегодня, к примеру, вижу — его машина к гаражу направляется. А оттуда вроде как ребенок выглядывает. Что ли у него на стороне жена есть? Прямо не знаю, что и думать!
Я облегченно вздохнула.
Кажется, я знаю, где искать ребенка…
— Схватили ребятенка и тикать! — охала старушка. — А вот когда моя сноха позапрошлым летом чуть не родила, так у ее товарки цыгане ребенка увезли! Потом, правда, вернули. Но другого. И не ей.
И нянька пустилась в изложение запутанной истории, в которой было задействовано неимоверное количество родственников.
Впрочем, ее никто не слушал.
Тяжело дыша, мы сидели, раскинувшись в жестких креслах прохладного помещения приемного отделения в детском саду, расположенном на самом краю города.
И это была большая удача.
При ином стечении событий — лежать бы нам в придорожном кювете с массой лишних отверстий в теле.
В это отдаленное заведение вчера были срочно перевезены дети, предназначавшиеся для передачи иностранцам.
Именно за них должен был получить деньги Пустовой.
Но поскольку Семен яростно настаивал на немедленной передаче ему ребенка, для господина Игудина было сделано исключение.
К сожалению, работники персонала не нашли ничего лучше, как отправить дитя в сопровождении старушки-няни прямо в гостиницу к Игудину.
И вот результат!
Просматривая документы о приеме детей, я обнаружила, что параметры новоприбывших мне что-то напоминают.
И печально улыбнулась.
Конечно!
Колонку цифр, написанных карандашом на листе бумаги, который лежал в папке Подольского.
Теперь эти данные принадлежали фонду-монополисту, на руководящее место которого метил покойник.
И они никак не должны были попасть в руки бандитов или милиции.
Что, впрочем, в данном случае — одно и то же.
— Нужно срочно ехать в мэрию! — подала голос Ирина Макогоненко. — Дениска, звони Подгайнову!
