Усевшись на цветочную обивку, я окинула взглядом приемную.
Висевшие на стенах цветные картинки, изображающие ландшафты лыжных курортов и ослепительно-синие морские волны, накатывающие на пустынный пляж, навевали атмосферу крутой турфирмы, но никак не госслужбы.
Комитет по связям с заграницей, судя по всему, процветал.
Я взглянула на декадентские часы «Чань», висевшие напротив.
Пять минут двенадцатого.
Минутная стрелка была исполнена в виде изогнутого меча, а часовая представляла собой розу, впрочем, похожую и на возбужденный фаллос.
— А я вас заставлю! — донесся до меня надрывный крик. — Вы что, хотите нарушить условия договора? Знаете, что вам за это будет?
Я повернула голову в сторону двери Комарова.
Секретарша на мгновение оторвалась от бумаг, но тут же снова углубилась в текущую документацию.
Между тем крики становились все громче.
Собственно, я слышала только один голос.
Резкий, начальственный.
И он явно не принадлежал Сергею Ивановичу Комарову.
— Мне плевать на ваши проблемы! — надрывался кричавший. — У меня тоже есть обязательства!
Тембр голоса показался мне знакомым.
Но я никак не могла определить, кому он принадлежит.
Высокие ноты, слегка металлический оттенок…
Кто же это так орет?
Вдруг дверь широко распахнулась, едва не своротив пустую вешалку в углу.
Моим глазам предстал разъяренный Франсуа Бержье собственной персоной.
Никогда бы не подумала, что в теле этого человека может таиться столько внутренней силы.
За его спиной, словно комнатная собачонка за сердитым хозяином, семенил Сергей Иванович Комаров.
Француз пулей вылетел из приемной комитета по связям с заграницей.
На меня он даже не посмотрел.
Комаров попытался проводить гостя и хотя бы открыть перед ним дверь, но Бержье справился с этим сам.
И напоследок он так шарахнул дверью перед носом хозяина кабинета, что со стены свалилась грамота в рамке и упала под ноги Комарову.
Лист бумаги под стеклом украшала подпись премьер-министра.
Но Сергей Иванович в отчаянии пнул ногой столь серьезный документ, разбив стекло на мелкие кусочки.
— Сволочь, — прошептал он вполголоса.
Сложно сказать, кого именно он имел в виду в данный момент.
— Сергей Иванович… — поднялась я со своего места. — Разрешите отнять у вас пять минут?
— Вы? — потер переносицу Комаров.
Он одернул пиджак и, бросив взгляд на часы, пригласил меня в кабинет.
— Только, пожалуйста, очень быстро и сразу по делу, — попросил он, нервно закуривая сигарету.
— Хорошо, — тут же согласилась я. — Как по-вашему, Сергей Иванович, за что убили Подольского? Почему ваш телефон находился в его секретных бумагах, за которыми так охотится милиция? Как связаны убийства Стивена Камински и белокурой проститутки по имени Кристина, с которой вы отказались говорить вчера вечером в кафе «Хрустальная ночь»? Каким образом…
Если бы я скинула с себя одежды и исполнила танец живота на письменном столе, Сергей Иванович удивился бы гораздо меньше.
С первых же моих слов он открыл рот и опомнился только на четвертом вопросе.
Комаров вскочил с места и подбежал к двери.
— Томочка, меня нет ни для кого на весь день. Скажите — иностранная делегация или что-нибудь еще придумайте. Ни с кем не соединять, слышите?..
Заперев дверь на ключ, Сергей Иванович обернулся ко мне, тяжело дыша.
— Кто вы? Вас послал лысый? Или…
Он не закончил фразу, ожидая моего ответа.
— Зря вы отказались разговаривать со мной вчера, — укорила я его.
— Так это вы представились как Ведьма? — нахмурился он. — Может быть, соблаговолите объяснить, что все это значит?
— Ведьма — это мое домашнее прозвище. Друзья зовут меня так в шутку, а враги — по злобе, — пояснила я. — А вообще-то я — частный детектив.
— Какого черта вы лезете не в свои дела? — взвизгнул Комаров. — Вам что, собственная голова мешает? Или у вас есть запасная?
Я машинально поправила прическу.
— Черт возьми! — простонал Комаров. — В этой истории только любителей не хватало!
— Я — профессионал, — обиделась я. — И давайте вернемся к моим вопросам. Что вы можете мне сказать по сути дела?
— Сначала ответьте, кто ваш клиент, — потребовал Комаров. — От этого зависит степень моей откровенности. И еще очень многое.
— Человек, который хочет узнать, кто убил Подольского, — уклончиво ответила я.
Комаров задумался.
Казалось, он просчитывал различные варианты: стоит ли со мной вообще разговаривать, если да — то о чем и насколько подробно.
Наконец он решился.
— Стивен Камински был агентом Интерпола. Для вас, очевидно, это новость?
— Почти нет, — ответила я. — Нечто подобное я и предполагала.
Комаров недоверчиво посмотрел на меня, но не стал высказывать свои сомнения.
— Он был командирован сюда по одному весьма щекотливому делу, — начал свой рассказ чиновник, тщательно обдумывая каждое слово.
Сергей Иванович напоминал мне торговку на базаре.
Хитрая бабка, с одной стороны, не намерена продавать свой товар по дешевке, а с другой — никак не хочет упустить богатого покупателя.
— В настоящий момент в нашем городе наблюдается активизация преступных групп. И один из местных авторитетов, не так давно вышедший на международный уровень, представляет особый интерес для Запада. Именно его и разрабатывал Стивен Камински.
Комаров сделал паузу, как бы сверяя сказанное с некоей схемой в своем мозгу.
— Не буду скрывать, что смерть моего коллеги — Подольского — тоже стоит в этом ряду. Он, очевидно, встал поперек дороги, и его убрали.
— Не совсем понятно, какая из сфер деятельности чиновника в комитете по народному образованию могла привести к такому исходу.
— Видите ли, — начал объяснять мне Комаров, слегка замявшись, — существует, вернее, существовала до недавнего времени определенная законодательная база, позволяющая людям, занимающим соответственные посты…
Но закончить эту фразу он не успел…
В дверь стали колотить кулаками так, словно намеревались выбить ее из косяка.
— Кто там! — нетерпеливо отозвался Комаров. — Томочка, в чем дело!
— Это мэр, — пискнула секретарша. — Очень срочно!
— Черт возьми, — выругался хозяин кабинета, подбегая к двери и поворачивая в скважине ключ.
Дверь тут же распахнулась, едва не смазав Сергея Ивановича по носу.
В кабинет ворвался высокий кудрявый человек.
Вернее, его буквально втолкнул внутрь следовавший за ним Бержье.
— Но, Кирилл Николаевич… — начал оправдываться Комаров, еще не выслушав ни слова от начальства.
— Комаров, — задыхаясь, проговорил мэр (а верзила с кудряшками оказался именно мэром), — ты…
Тут его взор упал на меня.
— Извините, сударыня, тут дело, не терпящее отлагательств, — скороговоркой проговорил мэр и, взяв меня под руку, стал выпроваживать из кабинета.
— Бонжур, мадемуазель, — вежливо поздоровался со мной Бержье.
На его губах играла саркастическая улыбка.
Подгайнов посмотрел на меня совершенно безумным взглядом и вопросительно повернулся к Бержье.
— Сергей Иванович примет вас завтра в это же время. А сейчас попрошу оставить нас одних, — обратился ко мне француз.
— Да-да, — кивнул мне обретший дар речи Подгайнов. — Я проконтролирую.
Мэр города еще крепче ухватил меня под локоть и вывел за порог.
Как только дверь кабинета захлопнулась, крики возобновились с прежней силой.
И мне даже показалось, что дело дошло до рукоприкладства.
«Интересно, кто кого бьет?» — думала я, спускаясь по мраморным ступеням особняка.
Мэр вроде ростом повыше.
Но активной стороной выступает явно Бержье.
Наверное, пожилой француз вместе с кудрявым мэром колотят Комарова.
Хотелось бы знать, что позволяет Франсуа так вести себя в государственном учреждении?
«Что же должно произойти за эту неделю?» — напряженно думала я, шагая по пыльному асфальту.
Срок был определен господином Пустовым вполне четко.
Значит, мое ощущение включенного таймера было не случайным.
Являлся ли Пустовой лицом, деятельность которого так интересовала Интерпол?
Что удалось узнать Стивену?
Похоже, количество загадок с каждым часом только увеличивается.
Или это одна загадка, но очень сложная.
«Зимой и летом — одним цветом».
Вариантов ответа — сколько угодно.
И нос, и флаг, и елочка.
Елочка…
Обычно эти хвойные деревья сажают у правительственных зданий.
Чиновники…
Комитеты…
Их компетенция…
Должность тетки Ивана…
Работа Лизы…
