— Покушайте пока, а я подожду ребят, тогда уж…
Он налил себе из бутылки вина и одним глотком осушил полстакана.
— Я хотела узнать у вас кое-что о вашем приятеле-покровителе Кульбицком. И, кстати, что это за ребята, не его ли?
Виктор внимательно глянул на меня, было видно, что вопрос ему не понравился.
— А что? Алексей, он и есть Алексей… А ребятки из деревни.
— Эта история с кражей пистолета… Вы ведь накануне были в его доме?
— Ну, был. Потом меня к следователю таскали, расскажи, мол, что да как. Видел я этого «Лепажа», вещь изумительная, красотища убийственная, хоть и оружие, — из него, наверное, стреляли — ранили, убивали…
— У вас нет подозрения, кто мог бы…
— Спереть пистолет? Да это невозможно сделать, если не знаком с обстановкой… Открыть такой сейф — нужно время, силы, сноровка… Ясно, что кто-то свой. А что, вы на меня думаете?
Он хитро прищурился.
— Нет. Я расследую это дело, как частный детектив…
Художник иронически хмыкнул.
— …и пришла к выводу, что Кульбицкий сам организовал эту кражу. Только вот куда он подевал пистолет?
Я демонстративно огляделась. Виктор понял намек и обиженно произнес:
— И вы предположили, что я, как сообщник, прячу раритет у себя дома? А зачем, позвольте спросить, мне это нужно?
— Ну, Алексей мог пообещать поделиться с вами доходами.
— Какими еще доходами?
— Он же начал шантажировать банкира Палтусова, дескать, это его работа, вымогал деньги. Получил огромную страховку…
— Вот как… Ну, я, знаете ли, в таких делах не игрок. Я, конечно, Алексею за многое благодарен, всегда готов ему помочь, вот он попросил людей на недельку приютить…
Виктор не закончил фразу. В кухню, как вихрь, ворвались братки Углановы и, я даже не успела вскочить, заломили мне руки.
— Ах ты дрянь, и тут нас выследила! — выругался старший, Федька, и занес было руку…
— Стой! — крикнул Виктор. — В моем доме бабу не бить. И вообще, какого хрена вы тут устраиваете? Она пришла поговорить…
— …И сдать потом ментам — и нас, и тебя за пособничество и укрывательство. Понял?
Виктор мрачно покачал головой и сказал:
— Я понял только то, что мне это все не нравится. Если она действительно так опасна — идите разбираться с ней куда хотите. А я вам не подмога.
Он встал и вышел. Мордовороты связали мне руки и заткнули рот какой-то засаленной тряпкой, я чуть не задохнулась от вони.
— Надо ее как-то незаметно дотащить до леса, — глубокомысленно изрек Угланов-младший.
— И что дальше?
— Ну, там допросим, чтоб криков не слыхать было и… того.
— Убивать же нельзя! Я бы, конечно, с радостью пристукнул эту шлюшку, ишь живучая! Как только из погреба сумела выбраться — прямо как ведьма на помеле!
— Ну, не убивать… Трахнуть и бросить. Или обратно в погреб отвезти.
— Нет, там что-то не то, она снова выберется. Давай сейчас до леса незаметненько, тут шагов сорок, уже почти темно, дойдем, а там решим. Хренов Витька, слюнтяй!
Они, матерясь, стали подталкивать меня к выходу. На их счастье, нам действительно никто не встретился, пока мы шли до опушки. Было уже совсем темно. Эти скоты захватили длинный резиновый шланг, которым привязали меня к дереву, вынули кляп изо рта.
— Рот тебе сейчас понадобится, красотка, — заржал старший браток, — наконец-то мы до тебя добрались. Сдирай с нее платье, пусть еще комарики похватают за нежные местечки, — приказал он младшему. Этот скот ободрал меня, как липку, и начал лапать.
— Подожди, мы с ней еще порезвимся. Сначала надо узнать, что она натворила в городе и где босс.
— Вашему боссу, если он доживет, я обязательно расскажу, как вы, вместо того чтобы спасать его, меня тут насиловали. Эх и отвалит он вам за это — не обрадуетесь.
Они тревожно переглянулись.
— Говори, сука, что с ним, где он?
— У себя дома, в сортире, связанный, и к башке приклеена маленькая нежная бомбочка с часовым механизмом. Осталось… который час?
— Без двадцати одиннадцать…
— …Вот-вот, пятьдесят минут. И он — на небесах.
— Врешь, гадина?
— Ну давайте порезвимся… Мне важнее, чтоб этот скот взлетел на воздух.
Они о чем-то пошептались. Потом Федька подошел ко мне, засунул тряпку обратно в рот, расстегнул ширинку и потряс передо мной своим хозяйством:
— Вот с этим дружочком ты будешь целоваться, когда мы через час вернемся. Готовься.
Они заржали и почти бегом бросились из леса. Я осталась в положении, которому не позавидуешь. Комары кусали нещадно, тело ныло, крепко притиснутое резиной к шершавому стволу. Вот так попала!
…Прошло десять минут, двадцать… Я настраивалась, когда эти скоты вернутся (наверняка вместе с двумя, ныне связанными) и начнут надо мной изгаляться, погибать, так с музыкой.
Вдруг послышались потрескиванье сучьев и чье-то покашливание в темноте. Неужели вернулись так быстро? Но это был, на мое счастье, художник. Он приблизился ко мне и профессиональным взглядом восхищенно окинул открывшуюся перед ним натуру.
— О-о, класс!
— Здесь вам не вернисаж! И если вы человек хоть чуть-чуть порядочный, развяжите меня! — заорала я, когда он вынул тряпку из моего рта.
— Ну, я, конечно, порядочный, — пробормотал Витя, — только вот отпущу я тебя, а эти братцы мне глотку перережут, как тогда?
— Ничего они вам не сделают, даже если захотят. Я знаю, как с ними разговаривать. А вам, Виктор, не советую быть соучастником. Вы же прекрасный художник, а не бандит. Неужто Кульбицкий вас задешево купил? — с презрением в голосе закончила я.
Он, похоже, проникся:
— Сейчас, девочка. Мне так жаль тебя, голенькую, комарики кусают. — Он был изрядно навеселе и долго возился со шлангом.
Наконец я рванулась и — свобода!
— Дайте мне хотя бы рубашку, джентльмен!
Он суетливо снял рубаху, и я повязала ее вокруг пояса.
— Быстрее, они скоро должны вернуться, — я потянула его за руку, и мы побежали к дому Виктора. Там он сунул мне какие-то брюки, я подпоясалась веревочкой и с рубахой навыпуск выглядела весьма живописно.
Потом я бросилась смотреть, цела ли моя сумка. Ура, эти мерзавцы в спешке не сообразили ее открыть, а там лежал мой спаситель-газовик. Надо было быстро соображать, что делать дальше. Я глотнула вина для бодрости и велела Виктору сидеть дома, как будто он никуда не выходил, и ничего им не говорить. Возможно, я делала глупость, подвергая себя неоправданному риску, но мне страшно хотелось отомстить этим ублюдкам за унижение. Потому я направилась обратно в лес и стала возле дерева ждать. Ожидание мое не затянулось. Минут через пятнадцать послышались голоса. Я встала к дереву, руки, в одной из которых держала пистолет, завела назад.
— Вот она! — крикнул, по всей видимости, браток Федька.
Четыре темные фигуры приближались ко мне.
— А почему эта сука одета, вы же говорили… — Кульбицкий не успел докончить фразу. Первый выстрел предназначался его ненавистной морде. Он, как был в наручниках (ключик они забыли у меня в сумке), начал падать, и в то же мгновение три выстрела подряд уложили остальных подонков. Я отбежала в сторону, чтобы не наглотаться газа, и вскоре вернулась полюбоваться на поверженных врагов. Они были полностью парализованы. Не теряя времени, я начала стаскивать с них одежду. Потрудиться пришлось изрядно, я даже взмокла. Потом, схватив в охапку их барахло, я оставила на съедение комарам четыре голых мужских тела, белеющих в лунном свете.
…Через час я была дома. Заперла как следует дверь и, измученная до предела, рухнула, не раздеваясь, на кровать.
Глава 8 АНАЛИТИЧЕСКАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
С утра у меня было прекрасное настроение. Напевая какой-то модный мотивчик, я готовила себе завтрак. Во-первых, мне было радостно от того, что вчера я красиво отомстила этим бандюгам. Я даже расхохоталась, представив, как четыре голых, искусанных, дрожащих от холода и злости существа, прикрывая срам, согнувшись, перебежками торопятся к дому художника, чтоб раздобыть хоть какую-нибудь одежонку. Цирк! Можно вообразить, как проклинали они меня… Будут знать, как связываться с ведьмой!
Во-вторых, ведьма решила сегодня собрать двух своих новых приятельниц на некую конференцию, чтобы провести мозговой штурм, подкрепленный моим испытанным способом. Созрело время!
Я позвонила Елене:
— Доброе утро, как спалось?.. Замечательно… Да, мне еще пришлось повозиться с этими скотами, потом расскажу… Угу, надо увидеться… Лучше у меня, здесь никто не помешает… Да, в двенадцать удобно.
Аналогичным образом я пригласила к себе и Катерину. Через пару часов обе девушки сидели у меня за столом, а я произносила вступительную речь:
— Ситуация, дорогие мои, сложилась тупиковая. Кульбицкий ни за какие коврижки не хочет «колоться». Запугать его оказалось крайне тяжело. В милицию я обращаться не хочу — гнилой номер, и он об этом знает. Мне остался только один выход — с вашей помощью нащупать ниточку, которая приведет меня к пистолету.
