– Ты-то откуда знаешь? Интересовался? А мне показалось, у тебя нормальная ориентация… – протянул он. – Вот я, несмотря на свой среднестатистический рост…
– Слушай, прекращай свои шуточки. На любой фирме похождения начальства тут же становятся достоянием гласности, а у меня все-таки Анька в «Алексере» работала, когда в невестах еще ходила. Бывал я там, пообщался с народом. Так что давай, собирай доказательства. Народ этого хочет. Не хочет, а требует. Понимаешь, Леонидов? Тре-бу-ет! Кто-то должен был Валеру с Пашей засечь на этом балконе. Недаром же Иванов кассету свистнул.
– А откуда ты знаешь, что он?
– Думаешь, я совсем тупой и еще тупее? Валера не последний в столовую ушел, его Манцев видел. Случайно, когда этот деятель из твоей комнаты выходил.
– Я не встретил никакого Манцева, когда возвращался, чтобы запереть дверь.
– Да? Он был в боковой комнате, спрятался, чтобы Валера не засек. И ты заодно.
– А от меня-то он зачем так заодно прятался?
– Потому что никто тебе не будет помогать, пока ты идешь не в том направлении.
– А именно?
– Копаешься в личной жизни Паши и допрашиваешь его женщин.
– Кого же я должен в таком случае допрашивать, его мужчин? И в каком направлении должен идти, по мнению этого коллектива?
– Докажи, что Сергеева убил Валерий Иванов. Хотя бы для того, чтобы Серебрякова убрала его из фирмы. И его приспешников. Это в ее власти.
– От имени какой группы ты выступаешь? Она многочисленна?
– Ты, Леонидов, главное, подумай, а свидетели найдутся.
– Ты на меня давишь, – прищурился Алексей.
– Я за правду. Это не был несчастный случай.
– Я тебя не узнаю, Серега. Жена на тебя, что ли, так повлияла? Или не поужинал? Кстати об ужине: давай на все плюнем и пойдем пить чай с бутербродами. Я нынче засек не только осетрину. Но и пару банок красной икры.
Алексей решил прекратить неприятный для обоих разговор, Барышев тоже не собирался настаивать. Сказал – и точка.
– Чай так чай. Да и выпить не мешало бы.
Давай, Леха, замиримся. Нам-то с тобой, уж точно, делить нечего. Все равно ты поймешь, что я прав.
Он протянул широченную ладонь, и как только Алексей ее коснулся, рывком поднял его с кровати с криком: «Опаньки!» Алексей на всякий случай ткнул Барышева кулаком в жи вот и чуть не завизжал от обиды: кулак словно отскочил от стального пресса. Серега рассмеялся:
– Топай, давай, среднестатистическое! А то я начну показывать, каким приемчикам меня в десантных войсках учили.
– Так мы куда сейчас? Наверх? – спросил Алексей, когда Серега запер дверь.
– Именно. Ведь там ты обнаружил запасы? Да и женщин не мешало бы найти.
– Своих? Чужих?
– Все шутишь.
– Без женщин жить нельзя на свете, нет! – фальшиво пропел Алексей, поднимаясь по лестнице. Следом топал Барышев. Дышал в затылок, всем своим видом показывая: я теперь тебя ни на шаг не отпущу.
«Неужели Серега уже знает, кто убийца, поэтому и стал меня так ломать? – думал Алексей. – Не может быть! Это же свой! Только не он! Барышев и круговая порука? Не может ничего этого быть! Но с другой стороны… Он очень любит свою жену. Без женщин жить нельзя на свете, нет!»…
Между лестничными пролетами Леонидов наткнулся на курящего Липатова. Знакомы они были шапочно, и Алексей решил вдруг притормозить. Угрюмый и на вид физически сильный, крепкий мужик покосился на него и попытался посторониться, но Алексей, обернувшись, сказал:
– Серега, ты иди наверх. Я сейчас.
Барышев возражать не стал. Из чего Алексей сделал вывод, что Липатов – не человек Иванова.
– Покурить решили, товарищ начальник, – усмехнулся Липатов.
– Вроде того. Знаете, а я вас не помню. Мы в «Алексере» не встречались?
– В честь какого праздника?
– Я расследовал убийство Серебрякова.
Липатов наморщил низкий, почти полностью закрытый волосами лоб. Лицо у него было простое и какое-то тупое. Не сказать, что некрасивое, но… «Сколько ему? – прикинул Алексей. – Молодой. Тридцати еще нет». Наконец Липатов покачал головой:
– Я не помню. Я был в отпуске. Вам сигарету дать, что ли?
– Не курю.
– Да? – тупо удивился Липатов.
– Простите, вы какую должность занимаете в этой компании под названием ЗАО «Алексер»?
– Я шофер.
– Чей?
– Раньше Серебрякова возил, теперь обязан Валеру доставлять.
– Что ж так, без отчества?
– А на кой хрен мне его отчество? Вместе коробки со склада таскали пару лет назад.
– Он тоже был шофером?
– Грузчиком он был, это я и был шофером, и остался им же.
– Что, не хотите его теперь возить?
– А почему одни в люди выбиваются, а другие пожизненно баранку должны крутить? Я Валеру возить не подряжался. Шеф – другое дело. Серебряков меня нанимал, он и заработать давал. Шеф был мужик…
– Вас же никто не заставлял, наверное, переходить в личные водители Валерия Валентиновича?
– Ага. Только сказали: извини, дорогой, но раз шефа больше нет, то и должность твоя тютю. Или ищи другую работу, или, если в твоих услугах есть необходимость, вози по очереди Пашу с Валерой и делай все, что они скажут. Я, естественно, согласился: кушать-то всем хочется, с работой сейчас не очень, всех на самоокупаемость переводят.
– Это как?
– А так: дается в месяц определенная сумма, хочешь, за щеку клади, хочешь, ремонт на нее делай. Туда все входит: и бензин, и запчасти, и штрафы, которые наши гаишники мастера сочинять, и твоя собственная зарплата. И крутись как хочешь. Могут еще и грузить – разгружать самого заставить, за этим у начальства никогда не заржавеет.
– А личному шоферу проще?
– По крайней мере, коробки таскать не надо. Да что я вам… – Липатов снова потянулся к пачке. Курить точно не хотите?
– Я здоровье берегу.
– Получается?
– Не очень. Может, пойдем наверх, пищу принимать? Есть хочется.
– Я бы лучше выпил. Водки. Нам, шоферам, только по праздникам и можно принять как следует. На отдыхе.
– Любите принять? Как следует, разумеется?
– Не без этого. Какой же мужик не любит выпить? На то они и выходные, чтоб выпить.
– Для кого как, для кого как… Вопрос спорный, не будем выносить его на обсуждение. Да, говорим с вами, говорим, а друг другу не представились.
– А со мной церемониться необязательно. Если хотите, зовите Андрюхой, как прочая братия.
– Да? Андрей, а по отчеству?
– Забудь, начальник, мне еще до отчества, как тебе до генерала. Пошли к народу присоединяться. – Липатов загасил окурок об облезлую стену, и первым зашагал по лестнице. Алексею ничего не оставалось, как последовать за ним.
В холле, оказывается, уже готовилось очередное застолье. Не один Алексей приметил банки с красной икрой и осетрину. Да и выпивка еще осталась. Кто-то успел сходить в буфет, за пивом. Принесли целый ящик. С отъездом Паши народ слегка оживился. Жизнь-то продолжается! Деньги за путевки заплачены, не пропадать же добру! Сервировку стола опять-таки взяла на себя невозмутимая повариха. Она орудовала огромным ножом, кромсая окорок, колбасу, белую и красную рыбу и наваливая все это в одноразовые тарелки. Видимо, обед произвел впечатление: в столовую, на ужин никто не спешил. Дух от стола исходил просто восхитительный, несмотря на то, что еда уже вторые сутки обходилась без холодильника. Но все было в вакуумной упаковке, целехонькое. Только хлебушек подсох. Но это пустяк. Здесь же Леонидов нашел жену Александру. Она суетилась у стола вместе с остальными женщинами: носила, подавала, резала, раскладывала. Музыку, правда, сегодня никто не включал. Танцы в регламент вечерней программы сегодня не входили, хотя спиртное на столе уже появилось. В количестве, по сравнению со вчерашним, небольшом, но достаточном, чтобы развеять тоску-печаль. Пока шла вся эта суета, Леонидов незаметно оценивал присутствующих в холле женщин. Не было только Ирины Сергеевны и мадам Калачевой, но они в расчет и не принимались. Первая – это недопустимо, а вторая – пройденный этап. Повариху и бухгалтершу Алексей тоже исключил. Любовница покойного коммерческого директора должна была быть помоложе и такой же эффектной, как Нора. И даже эффектнее. Потому он присматривался к красавицам.
«Кто из них любовница покойного Паши? Кто?» – рассуждал он.
«Танечка Иванова – жена управляющего. Сразу вычеркиваем? Паша не любил бледных женщин. Ее и Эльзу, следуя его кобелиной логике, из списка удаляем. А может, Сергеев передумал и вкусам своим изменил? Сладенького обкушался, на пресное потянуло. С людьми все случается, а коммерческий директор – тоже человек. Эльза неважно выглядит, и не пила вчера совсем. Что бы это значило? Может, желудок больной, или принципиальная противница алкоголя? Так что ничего ее бледность значить не может, пока нет полной уверенности.
Елизавету тоже можно вычеркнуть. Слишком уж толста. Не польстится на нее Паша, даже несмотря на свою хваленую потенцию. Тем более, что других кандидаток полно, надо продвигаться ближе к телу. А тела у нас тут есть! Вон одно, великолепное: Марина Лазаревич, секретарша, подходит и по форме и по содержанию! Правда, с ней некий молодой человек по имени Николай, но это еще ничего не значит, Калачева вообще с мужем, но это ей не помешало караулить вчера соблазнительную дичь. Марину – в актив.
