с соболезнованиями от какой-то строительной компании по поводу смерти бывшего директора Геннадия Константиновича Короленко, 16 мая, ему было 88 лет, жена и дочь умерли еще раньше. Судя по дате, это было месяц назад.
– Вы слышали это имя? – Спросил следователь. Женщина нахмурилась.
– Нет, никогда. Зачем бабушка вырезала этот некролог?
– Она никогда не упоминала этого человека?
Ирина покачал головой.
– Что тут происходит? – Все повернулись к двери, где стоял сердитый невысокий мужчина. Несмотря на маленький рост, казалось, что он смотрит на Сашу и следователя свысока. – Что происходит? – повторил он.
– Костя, это из полиции. Вернее, из следственного комитета. Они здесь по поводу расследования одной смерти. Это мой брат Константин.
– Моя сестра имеет отношение к этому делу? Я не позволю вам ее запугивать, она плохо себя чувствует.
– Они здесь из-за бабушки, – объяснила Ирина.
Мужчина напрягся. Он был одет в чистый, но старомодный костюм, словно вынутый из старого сундука. Саша непроизвольно принюхалась, но нафталином не пахло.
– Какое ощущение имеет моя бабушка к убийству? Она встала с кровати. пошла и кого-то убила? Вы в своем уме?
– Костя… – Ирина начала умоляющим тоном. – Это их работа.
– Моя бабушка больна. Вы не имеете права ее допрашивать. Я буду жаловаться. Уходите отсюда.
К удивлению Саши следователь кивнул. Записал адрес, по которому жили брат с сестрой и оставил визитку, попросил позвонить, если вдруг появится какая-то информация.
– Маловероятно, – буркнул внук.
***
– Ты расстроилась? – Спросил Никколо, когда все уселись за стол.
– Да, я надеялась, что старушка хоть что-то вспомнит.
– Я понимаю. Я сталкивался с такими моментами, когда кажется, что нет никаких вариантов, словно тупик. Но рано или поздно все равно что-то всплывает, ты дергаешь за крохотный конец ниточки и разматывается весь клубок.
– Я рада, что теперь не одна, – честно призналась Саша. Карабинер улыбнулся.
Оставленные на хозяйстве соорудили рагу, поджарили хлеб, от одного запаха сжимался желудок и кружилась голова, так что следующие минут двадцать Саша не говорила, а ела, а подруга Соня лишь качала головой, удивляясь, куда в нее столько лезет. Насытившись Саша неожиданно почувствовала себя неловко. Как давно не сидели они за одним столом с Никколо! В этом было что-то уже непривычное, и приходилось подбирать слова. Обычно после долгой размолвки наоборот говоришь без умолку, а тут девушка не знала, что сказать. Но спасали Соня и Марко, рассказывая о близнецах, о каких-то событиях в своей жизни. Но разговор снова вернулся к убийству.
– Ты, похоже, ждала, что приедешь сюда, и убийца пятидесятилетней давности придет с повинной: – Я, я это сделал!– и теперь не знаешь, что делать дальше.
– Приехав сюда, я и не помышляла об убийстве… Я просто хотела найти дверь, которую открывает ключ.
– Скорее всего убийцы уже нет в живых.
– Но почему ключ прислали именно сейчас?
– Потому что он умер? Нужно поднять данные обо всех смертях в городе за последний год.
– Но убили и краеведа, Романа Петровича.
– Андреа же сказал, что он мог просто упасть. И даже если убили, это две истории могут быть не связаны.
– Убили после того, как мы нашли скелет и я попросила поискать старые документы в архиве.
– Странно представлять себя на месте твоей учительницы – сказала Соня. – Представь, ты думаешь, что знала своих родителей. И вдруг оказывается, ч то твоя мать может быть причастна к убийству. По твоим рассказам, женщина и так чувствует себя одинокой в чужом городе, а тут такое.
– Такое бывает. – Откликнулся Никколо. – Порой люди оказываются не теми, кем ты их считал. Трудно поверить, что близкий тебе человек совершил что-то плохое.
– А может есть тайны, которым и надо остаться нераскрытыми? И тогда всем легче? – Задумалась Соня.
– Не в тот раз, – вздохнула Саша. – Жертва имеет право на раскрытие тайны своего убийства. И новое убийство, если связано со старой историей, не может оставаться безнаказанным.
– Скажи своей учительнице… своей professoressa, – что даже если ее мать имеет к убийству какое-то отношение, это не касается ее саму. Для нее она остается той же матерью, что заботилась о ней, любила ее. Не надо пытаться изменить образ в своей памяти. Для нее ничего не меняется, понимаешь?
Внутри у Саши возникла теплая волна, несмотря на набитый до отказа живот. Все-таки Никколо замечательный!
– А почему ты стал карабинером? – Поинтересовалась Соня.
– Наверное, если бы не отец, я бы занимался чем-то другим. Но его пример всегда был перед глазами, я уважал то что он дослужился до генерала и сумел покорить даже такую аристократу до мозга костей, как моя мать. И как-то само собой разумелось, что я продолжу его дело. Мать, правда, не очень одобряла эту профессию, но теперь, когда я дослужился до полковника, она. по-моему смирилась, и даже гордится.
– А ты не жалеешь?
– Может и жалел был, зная я что-то другое. А я живу этой жизнью с рождения, вместе с отцом.
На следующее утро, не успела Саша придумать планы на день, позвонил Андрей, начальник следственного комитета.
– Чертежи ваши в доме краеведа не нашли, но я позвонил в архив, они готовы. Роман Петрович просто не успел их забрать. Я договорился, зайдите в архив, спросите Светлану Захаровну. Она все покажет.
Саша наскоро позавтракала, отказалась идти на реку, смотреть утренние красоты с Соней и итальянцами и понеслась в архив.
– А зря я не взяла с собой Никколо, из меня чтец чертежей еще тот, – подумала девушка, перелистывая толстую папку с подшитыми схемами. Она даже не понимала, где искать подвал. Вот, вроде, тот самый кирпичный склад. Или не он?
– Светлана Захаровна, а вы понимаете в чертежах?
– Понимаю, – пожилая, похожая на учительницу из книжек женщина в очках, со строгим пучком на голове подошла к Александре. – мы вообще не должны вам без официального запроса это все показывать, но раз Андрей Сергеевич попросил… Вот фотокопии, вот заметки, которые делал планировщик, вот чертежи… что вам непонятно?
– Я никогда раньше не читала чертежей. Ну, то есть по работе читала, но я в них плохо разбираюсь. Тут какие-то сложные схемы
– Конечно сложные, прежде, чем заняться проектированием, специалист должен был определить несущие стены, коммуникации. Все эти бумаги подшиты здесь.
– Это сам дом? А где пристрой?
Архивариус перелистала несколько страниц.
– Вот он.
– А почему так много схем?
– Несколько вариантов планировки. Смотрите, вот здесь подвал изображен как большая прямоугольная комната. А вот здесь другой вариант.
