На незнакомый предмет призрак не обратил внимания. Вот передние лапы переступили ловушку и тогда Джон активировал её. Створки раскрылись, из коробочки вырвался свет, обволакивая призрака и, не дав ему шанса зарычать или ещё как-то выразить своё недовольство, быстро всосало чудовище в себя. Створки ловушки захлопнулись, дом снова погрузился в темноту.
— Вот и всё, — удовлетворённо пробормотал Джон, снимая очки. — Дело сделано, пора отправляться домой.
Аккуратно уложив пульт и ловушку на место, путник не стал задерживаться. Спрятал металлический чемоданчик в обычный, закрыл замки и отправился из особняка на улицу, под звёздное небо, даже не заглянув к старикам, продолжающим сидеть в креслах у горящего камина. Дверь вскрылась легко, с помощью специального прибора. Шестое кресло так и останется пустующим. Впрочем, вскоре освободится и ещё одно, готовое к приёму следующих жертв. Но их не будет: отныне к зловещему особняку мог пройти кто угодно и когда угодно, как и уйти из него.
Свежий воздух, звёздное небо. Джон глубоко вдохнул, медленно выдохнул, довольно зажмурившись. Отменный экземпляр привидения ему попался. Дважды, даже трижды покроет расходы на перемещение в начало двадцатого века из двадцать пятого, останется на подготовку к следующей экспедиции за следующим призраком и кое-что можно будет положить в банк, на старость.
— Вот здесь он и содержался, Сергей Сергеевич, — сказал доктор наук Романовский, если верить бейджику на лацкане белого халата, открывая дверь в небольшую камеру.
Сергей Романов кивнул. Прежде чем войти внутрь, он оглядел камеру снаружи. Четыре на пять метров, кровать, стол, табуретка, в углу параша. В принципе, нормальная тюремная камера-одиночка, однако она была чистой, светлой и казалась обжитой, здесь чувствовался уют. Впрочем, это и не удивительно, потому как тому существу, который содержался в этой камере уже вот четвертый месяц, удалось продержаться в ней дольше всех остальных ее обитателей.
Около четырех месяцев назад в Институт для изучения доставили весьма оригинальный вид живого существа. Сергей видел фото. Натуральный черт из фольклорных сказок: нос пятачком, рога, копыта вместо нормальных ступней, хвост. На фотографии, запечатлевшей черта во весь рост, он был одет в больничную полосатую пижаму. Вид у черта с фотографии был, кстати сказать, какой-то грустный и скучный.
— Что же с ним случилось такое, что потребовало нашего вмешательства? — поинтересовался Сергей.
Он старался делать вид, что беззаботен, однако на самом деле это было не так. Только увидев фотографию, его пробрала внутренняя дрожь, еще сильнее она стала, когда его убедили, что существо с фотографии никакая не подделка. Черт существовал на самом деле, а вызвали Сергея сюда, в Институт, чтобы разобраться, куда подевался изучаемый экземпляр.
— Произошло это вчера, — ответил Романовский. — Подопытного, как обычно повели на различные процедуры. Вечером, когда закончились опыты, стали отводить обратно в эту камеру. Заперли. А сегодня ночью дежурный заметил некое свечение из камеры, заинтересовался. Свечение быстро погасло, дежурный заглянул в камеру и никого не увидел. Тогда он зашел внутрь, все осмотрел, обыскал, подопытного не оказалось.
— Исчез, одним словом, — понятливо кивнул Сергей.
— Так точно, исчез.
— Н-да, весело, — буркнул Романов и, наконец, вошел внутрь камеры. Романовский остался стоять в дверях, не решаясь войти.
Сергей осмотрел камеру теперь изнутри. Ничего не изменилось, камера как камера. Одиночка, способная из любого разумного существа сотворить безумца. Впрочем, тем подопытным, которые здесь проводили свое свободное время, это не грозило, потому что их приводили сюда разве что переночевать, как того же черта, существа, пойманного в подвалах небольшого черноморского городка.
— Раньше за ним подобных необычных свойств не наблюдалось? — спросил Сергей.
— Нет. Обычное существо, смертное. Физиология немного другая, чем у человека, но в остальном все так же, как и у нас.
— Физиология — это да. Копыта, хвосты, рога. Крылья, ноги и хвосты. Еще что интересного о нем удалось узнать?
— Через два дня мы подготовим подробный отчет, а пока вот, — доктор наук втащил из кармана два блокнота. — Один из них исписан нашим подопытным, второй — это перевод. Мы смогли изучить его язык, письменность.
— Ну, давайте перевод, все равно я в этой чертячьей письменности не разберусь.
Романовский быстро глянул в блокноты, которые с виду были одинаковые, и передал один из них Сергею. Тот сел на табуретку, положил на столик блокнот с переводом дневника подопытного и углубился в чтение.
«Не знаю, что со мной произошло. Занимался в саду, подстригая декоративные кусты, когда на землю вдруг опустился густой туман. Протяни руку и ладони уже не будет видно. Первый раз видел такой туман. Решил идти домой, но так до него и не добрался. Шагов через десять наткнулся на что-то твердое, видимо на стену. Кирпичная стена, мокрая от влаги. В саду не могло быть такой стены. Я огляделся. Туман начал быстро исчезать, становилось темно и вскоре я обнаружил себя в каком-то мокром подвале. Здесь было темно, однако несколько лучей света все же проникали внутрь. Я добрался до щели и выглянул наружу. Боже, что я там увидел…»
— Док, слово «Боже» — это вольный перевод?..
— Нет, — Романовский пожал плечом, — они действительно верят в Бога.
Сергей недоверчиво поднял бровь. Черти, и верят в Бога… слов нет. Он только хмыкнул и снова попробовал погрузиться в чтение дневника существа, который называл себя Симоном, однако тут же был снова прерван доктором наук.
— Сергей Сергеевич, — я думаю, вам стоит почитать его последние записи.
— Думаете?
— Да. Скажу честно, наш коллектив до сих пор в шоке от этих строк. Симон описывает там свои впечатления о нас, людях.
Еще более заинтригованный Сергей перелистал несколько страниц и прочитал:
«Я попал в Ад. Самый натуральный Ад. В этом мире водятся дьяволы, они уничтожают друг друга, они уничтожают свой мир. Они разделены на касты, на страны, национальности (еще бы разобраться, что это такое). Они использую дьявольские механизмы для передвижения, для разговоров друг с другом на большом расстоянии, они едят мясо убиенных трупов животных, они уничтожают вокруг себя все, на что падет их взгляд. И их очень много, демонов.
Почитал их религиозную литературу. Интересно, они считают меня дьяволом. А ведь я — обычный человек. Мирный, как и все нормальные люди. Они верят в того же Бога, что и мы, однако ничуть не следуют его заповедям. Наоборот. Каждый думает, что Бог его, и уничтожает другого, который думает, что Бог его, и наоборот. И эти существа смеют называть себя людьми.
Боже! В чем я провинился? За что ты отправил меня в этот Ад живым? Забери меня отсюда!
Они мучают меня, ковыряются в моем теле своими ужасными приспособлениями, берут анализы. Лучше бы убили сразу, но я знаю, что они не позволят случиться этому. Видимо я, все же, когда-то согрешил в своей жизни. Знать бы где и когда…
Мне был дан знак, меня скоро заберут отсюда. Во сне приходил Ангел, извинялся за ошибку. Завтра должны будут прислать спасательную экспедицию… Я их жду с нетерпением…»
— Н-да, весело, — мрачно сказал Сергей Сергеевич. — Вы сами читали это, Виталий Иванович?
— Да.
— И что думаете по этому поводу?
— Весьма невесело осознавать — что ты не человек, — а черт. А черт, совсем наоборот — белое и пушистое внутри существо.
— Сколько еще человек знает об этих дневниках?
— Пятнадцать, вместе со мной.
Сергей Сергеевич кивнул.
— Дайте мне оригинал, пожалуйста. Я знаю, как ими распорядиться.
Романовский отказать не смог, все-таки Сергей Сергеевич — это босс, курировавший проект с неземным существом. Он подал оставшийся блокнот в руки Сергея Сергеевича.
— У меня к вам просьба. Соберите всех, кто видел эти дневники, читал их, в актовом зале. У меня к ним есть большой разговор.
— Хорошо… — голос Виталия Ивановича Романовского немного охрип, а лицо побледнело.
Но было понятно, что содержимое этих дневников ни в коем случае не должно достигнуть ушей общественности, иначе… Что будет в таком случае, уж лучше не знать, честно.
Доктор Романовский ушел, а Сергей Сергеевич Романов положил перед собой оба блокнота, один из которых исписан незнакомыми буквами на незнакомом языке, а содержимое второго составляло его перевод. Вытащил из кармана зажигалку, открыл крышку, чиркнул колесиком. Зажглось пламя. Полминуты спустя первый лист перевода превратился в пепел, а остальные либо догорали, либо выдирались безжалостной рукой Сергея Сергеевича.
