Лукашов оправился от пережитого потрясения довольно быстро, я даже сигарету не успела выкурить. Он, для порядку, похлопал своими глазищами и, видимо, убедившись, что с ним все более-менее нормально, уставился на меня с видом оскорбленной невинности, не иначе. Я скоренько затушила окурок и, очаровательно улыбнувшись, попыталась самореабилитироваться:
— Извини, Андрей, я, кажется, сегодня не в ударе… — Он хмыкнул, похоже, действительно пришел в себя. — Ты не мог бы повторить все с самого начала?
Он покосился на коньяк, налил нам обоим, мы хлопнули. Помолчали. Он сказал:
— Мог бы, — и повторил мне все с самого начала. Умничка. Пай-мальчик. А ведь есть все же что-то в этих интеллигентах!
На этот раз я слушала, не пропуская ни словечка. И вот что я услышала.
После печально известной мне истории со спиртом на него, Лукашова, вышли ребята из одной неофициальной структуры. Ребята эти предложили выход из создавшейся ситуации. Но какой!
Все было до крайности просто и «по-братковски»: прогнать партию «левого» спирта. Партии этой хватило бы на все три заказа. А может, и осталось бы. Старцев обещал подумать. Срок дали неделю, видать, браткам эта сделка нужна была крепко. Срок-то как раз заканчивался в ту самую субботу, накануне «кровавого воскресенья». Старцев думал. Это действительно был выход, но…
Честный он был парень, упокой господь его душу. В общем, к концу срока, той самой субботы то бишь, Старцев надумал: с бандитами дружбы не водить. И правильно, конечно, надумал — с этими ребятами дружбы не водят, однако…
Я пока не давала себе возможности поразмыслить, все мое внимание было отдано собеседнику, и Андрей чистосердечно признался в том, что не сдержался после ответа Старцева. Вспылил. Мол, понимает ли Сергей Сергеич, от каких денег отказывается? И полностью ли отдает себе отчет в том, какие неприятности повлечет за собой его отказ? Да хрен с ними, с бандитами! Но «Грааль»?! Они же обанкротятся!
Старцев, со слов Лукашова, сначала держал себя в руках. Да, сказал он, понимает. Деньги действительно огромные, халявные. Да, неприятности будут. Но если согласиться — потом будут неприятности еще больше. И с братками. И с органами, не дай бог, конечно. А «Грааль»? Да, сейчас они терпят убытки. Но он уже практически договорился с Воронежским перерабатывающим комбинатом и на следующей неделе, максимум — через десять дней, едет подписывать контракт. Им и надо-то всего лишь продержаться дней десять-пятнадцать. Да, трудно. Но лучше уж так, чем отдавать свое «детище» ребяткам на забаву. С ними ведь только свяжешься — не развяжешься потом.
Однако нервы у обоих, в свете последних событий, были, как вы понимаете, на пределе, и под конец диалога они все-таки успели пересобачиться. И еще Андрей поведал мне об одной занимательной детали. Виновато улыбаясь, он сказал:
— Раз пошла такая пьянка, — он наполнил наши рюмашки коньячком, — то каюсь. Мне в отличие от Сереги позарез нужны были деньги. Лично… — Я очень выразительно приподняла брови. — Да, Таня. Всюду деньги, деньги, деньги…
Полгода назад я одолжил довольно крупную сумму. В долларах. Естественно, за это время курс сменился, и то, что я был должен раньше, не шло ни в какое сравнение с тем, что я оказался должен теперь. Кредитор мой больше ждать не пожелал. Наступал, как говорится, — Андрей невесело усмехнулся, — срок расплаты. В субботу. — Я хмыкнула. Лукашов красноречиво развел руки, всем своим видом демонстрируя, что вот, мол, не зря говорят, что беда одна не приходит, и продолжил:
— И не то чтобы парень этот очень уж заупрямился, просто ему тоже денежки понадобились. Уезжать он собирается. Правда, вошел в мое положение, — он опять усмехнулся, невесело так, — предложил в счет долга отдать ему мой джип. В принципе я мог бы обойтись и без этих «левых» денег, но… Велик, словом, был соблазн, да и очень уж не хотелось мне расставаться со своим мустангом. Редко какие вещи я так обожаю, как эту машину. Понимаешь?
Я вполне понимала. Он вздохнул, отпил небольшой глоточек коньячку и замолк.
— Ну и… — я потребовала продолжения.
— Что «ну и»? Ну и отдал… — сокрушенно сказал Андрей. — А машина действительно была путевая… Отличная, чудо, а не машина… Отдал… Пришлось, — он снова вздохнул, — на старушку «бэху» пересаживаться, она еще бегает… Тем более что после ссоры я, как говорится, пораскинул мозгами и решил, что Серега, конечно же, прав… Зря только переругались, — горько закончил он.
— Подожди, Андрей. Я что-то не пойму. Когда ты все успел? Может, восстановишь события субботнего дня?
— Тебе как, в минутах или сойдет в часах? — хитро прищурился он и посмотрел на меня весьма выразительно. Прямо как на дауна какого.
— Не иронизируй, — оборвала его я. — Давай рассказывай лучше.
— Хорошо, — он снова вздохнул и медленно, видать, для особо одаренных, начал: — Рассказываю. Утром я был дома, примерно до полудня. Никто меня не видел. Впрочем, нет. Видела меня одна соседка, как ее? — он пощелкал пальцами. — Тетя Маша, что ли? Я как раз по лестнице спускался, а она поднималась. Так вот. Продолжаю. В «Грааль» я приехал около часа дня. Там мы поругались, что называется, душу отвели, — он фыркнул. — Заняло это, ну, может, минут двадцать, может, полчаса. Не знаю. Вспоминать тошно. Дальше? — Я кивнула. — Я после этой ссоры поехал сразу же к своему кредитору. Решил: пока злой, отдам тачку, чтоб не так жалко было. Сожгу, как говорится, все мосты. Мол, сделано. А потом в четыре часа поехал к браткам на стрелку.
К тому времени я уже заметно поостыл и очень вежливо и доходчиво, на мой взгляд, объяснил им, мол, «извиняйте, ребята, но бананив нэма». Они, конечно, побузили немного, но в целом настаивать не стали. Отпустили, как говорится, с миром. Я заехал домой, оттуда позвонил Сереге. Он почему-то трубку не поднял и сотовый отключил. Я вспомнил, что он на дачу собирался. Решил ехать с повинной. Мириться. Словом, в восемь вечера я уже был в Жасминке и, признаться, был удивлен, что Сереги еще нет. Но Наташе говорить не стал, чтоб попусту не волновалась. А зря, выходит…
Честно говоря, я даже удивилась слаженности его действий. И с чего бы это? Наверное, коньяк подействовал. Я посмотрела на Лукашова, почему-то подумав: «Так вот ты какой, северный олень?!» Видать, по моему взгляду явно прочитывались и мои мысли, поскольку Лукашов как-то заметно приосанился и прямо-таки обезоруживающе улыбнулся. Да, мол, такие мы — белые и пушистые.
— Подожди, — тут снова воспрял духом мой разморенный коньяком и (чего уж греха таить?) Лукашовым детективный разум. — А почему братки к тебе обратились, а не к Старцеву?
— Видишь ли, Таня, — назидательно начал он, явно заподозрив меня в очень нехорошей, а для сыщика и вовсе ужасающей болезни мозгов (разжижение называется), — у нас так заведено было. У Сереги, так сказать, на повестке дня были связи с поставщиками и заказчиками, а все остальные организационные и прочие вопросы решал я. И потом, я рос в бандитском Заводском районе, и вся эта братва известна мне едва ли не с пеленок. И довольно неплохо. — Тут я была повергнута в шок. Вот тебе и Ботан Ботаныч! А с виду такой милый мальчик… Н-да…
— Надо же, — процедила я. — А что, детство было трудным? — Мне спьяну, наверное, казалось, что такого явного «ботаника» обязательно всякие хулиганы притесняли и мучили в школе, а может, еще и в детском саду. Ведь он, поди, из интеллигентной семьи, какой он на фиг танкист?
— С чего ты взяла? — искренне удивился Андрей. — А-а-а… Это ты относительно будущих братков? Ну, нет же, Таня, нет… — он улыбнулся своей мягкой, чуть смущенной улыбкой. — Не мучили они меня. Может, даже уважали. По-своему, конечно. Но и это уважение мне пришлось заслужить. Я вообще считаю, что уважение просто так не дается, оно непременно должно быть заслуженным. Но, впрочем, это совсем другая история… Может быть, я тебе ее как-нибудь расскажу. В другой раз, конечно, — и он снова улыбнулся.
Я придирчиво осмотрела Лукашова. Может, и так. Судя по всему, парень он не только не глупый, но еще и по понятиям, что называется. Интересно, конечно, как такой интеллектуал и флегма с братками «рамсы разводит», но это дело пятое. Я пожала плечами:
— Ладно. Теперь еще вопрос…
Андрей театрально вздохнул, но приготовился к новым объяснениям для «чайников». Видать, на него тоже начал действовать коньяк, иначе он вряд ли стал бы так демонстративно показывать, что дорога мне одна — на Алтынку, там, где особо одаренные проживают. Я окинула приватно расположившегося в кресле Лукашова и поняла, что вопрос надо задавать как можно скорее, пока парень совсем не сквасился:
— Кто еще знал о предложении братков?
— Я, — Андрей заметно встрепенулся и стал загибать пальцы на правой руке, — Старцев, Борисов и Финский.
— А это еще кто?
— А, это наш заведующий производством. Финский Александр Борисович. Его сейчас нет в городе. — Лукашов посмотрел на часы. — Хотя нет, сейчас он, наверное, уже здесь. Он уехал в субботу в Москву. Там у него больная жена. Рак.
