— Я не хотела, — прошептала убитая его словами Люда, — во всяком случае, не так… Ты же вел себя, как животное! Ты полностью оправдал свою фамилию!
И в ту же секунду она почувствовала весьма ощутимый удар по щеке. Ее голова мотнулась в сторону и больно ударилась о стенку.
— Не смей упоминать мою фамилию, потаскуха, — заорал он. — Мне это надоело: всегда все говорили об идентичности моей фамилии и моего характера. Но я не такой!
Он бегал по комнате и выглядел просто сумасшедшим. Люде все это казалось жутким сном. Ей было неприятно видеть этого человека. Неужели это из-за него она так изменилась, по нему сохла много месяцев, неужели это в него она влюбилась? Она не верила самой себе. Разве могла она так ошибиться, разве могла она так обмануться и отдать свое сердце человеку, недостойному этого? И Тамара Сергеевна, взрослая, опытная женщина, тонко чувствующая людей, тоже ошиблась? Люда не могла в это поверить. Она раньше думала, что страдать больше, чем страдала она по Александру, уже просто нельзя. А теперь вот получилось так, что сейчас она страдала больше. Гораздо больше. Ей было противно, она даже ненавидела его за то, что он с ней сделал. Она была убита этим, раздавлена и, кажется, больше никогда не сможет восстановиться. Из-за этого человека она уехала, бросила родителей, наплевала на все приличия. Она забыла и стыд, и совесть, растоптала свою честь. Хотя нет, ее честь растоптал он, человек, которого она любила больше жизни: она готова была ради него сделать все: украсть, даже убить. А теперь он растоптал ее. Очень ловко стащил с нее джинсы, разорвал кофту и изнасиловал — грубо, намеренно, не обращая внимания на ее слезы, мольбы и крики. Ему было наплевать, что ей больно. Он сделал так, как ему было удобно. А она только корчилась под его худым, крепким телом и повторяла, как заведенная: «Саша, пожалуйста, не надо, Саша, не надо, пожалуйста, Са-аша…»
Но он не слушал и, наверное, даже не слышал ее. И вот теперь с ней свершилось то, о чем она мечтала, и с тем человеком, с которым она хотела это сделать, но все вышло совсем не так, как она представляла. Зачем ему понадобилось брать ее силой, если она сама готова была отдаться ему? Неужели его разозлило, что она не разделась сразу же, как приехала? Но это глупо — особенно если учесть, что в Ногине она сама предлагала ему себя и он отказался, хотя ему было нелегко это сделать. Он сказал, что их первая ночь еще впереди, и пусть она немного подождет, потому что так будет правильно. И вот теперь он лишил ее девственности на этом старом, продавленном диване, даже не накрыв его простыней, да что там простыня… Он даже не спросил ее согласия, он просто изнасиловал ее. Люда сидела, не в силах пошевелиться, и чувствовала, как слезы капают из глаз на порванную кофту.
Он снова вошел в комнату, жуя бутерброд с сыром.
— Ладно, детка, извини меня, — примирительно промурлыкал он, — просто я не мог с собою справиться. Ты такая красивая! А теперь не сходишь ли ты в магазин? Мне после этого дела всегда так есть хочется! Кстати, у тебя есть деньги?
Люда молча смотрела на него и не верила ни своим ушам, ни глазам. Не может быть, что это тот самый парень, который был так нежен с ней, которого она так любила…
Как мог он за полгода так измениться? «Наркотики», — догадалась она. И правда, как она упустила из виду, что он — наркоман?! А наркоши все — того…
Саша не дождался ответа на свой вопрос и сам залез в ее сумочку.
— Ты не против, если я возьму немного? — спросил он, раскрывая ее кошелек и выгребая оттуда всю наличность.
Люда в ужасе подумала, что так он оставит ее совсем без копейки.
— А в магазин? — спросила она. — Ты же хотел, чтобы я пошла в магазин! Давай я сначала схожу за продуктами, а потом оставшиеся деньги отдам тебе!
Он уставился на нее и задумчиво почесал затылок.
— Ладно, — согласился он, — только смотри, все не потрать! Мне нужно восемьсот рублей, наверное, я их сразу заберу!
Люда стала одеваться. Пусть кофточка порвана, а она сама — заплакана. Прочь отсюда, из этой квартиры, и поскорее! Пускай он заберет восемьсот рублей, все равно у нее останется тысяча с небольшим, и она сможет как-то перебиться до отъезда домой.
Она быстро собралась и, выждав удобный момент, схватилась за чемодан.
— Ты же в магазин, нет? — Он, как назло, появился из кухни.
В руках у него была телефонная трубка, на которой он нажимал кнопки.
— Да, — поспешно кивнула Люда, даже чересчур поспешно.
— Ну так зачем тебе тащить чемодан, оставь его здесь, — предложил он. — Я, знаешь ли, вещи не ворую!
«Ну да, только деньги, — кисло подумала девушка и неохотно оставила чемодан в прихожей. — Черт, что же делать? Возвращаться обратно?»
— Алле, Денис? Привет, это я! Что? Тащи зелье, у меня есть бабки! Да вот те крест!
Люда еще пару секунд посмотрела на него, стараясь почувствовать в своем сердце хоть какие-то добрые чувства по отношению к Александру. Ведь должно же хоть что-то остаться? Он болен, ему нужна помощь! Он наркоман, поэтому и ведет себя так. Разве не должна она ему помочь, если любит его?
Он положил трубку.
— И давай, не задерживайся, — напутствовал он ее, — возьми колбасы, пельменей, сметаны, потом еще сок, молоко, йогурты и фрукты. Да, не забудь кусочек буженинки, очень я ее уважаю, а у тебя денег должно хватить!
Люда открыла дверь и быстро побежала вниз по ступеням, не дожидаясь лифта. В ее сердце была пустота.
— Юля, не будь ребенком!
Виктор уже сердился на нее, он даже позволил себе повысить голос, чего раньше за ним не водилось.
— Ты не получишь развода, — в который раз повторила она.
Юля не верила, что все это происходит с ней. Она уже поняла, что Марина — не просто любовница ее мужа, что их связывают какие-то более крепкие чувства. Но она все же не верила, что он захочет развода. Виктор, как подобает порядочному человеку (впрочем, разве можно в такой ситуации говорить о порядочности?), пришел в их квартиру и сообщил, что у него все хорошо и он собирается жениться на Марине. А для этого ему нужно получить развод. И сообщил это таким будничным тоном, словно просил Юлию подать ему хлеб или солонку.
— Юля, не противься, — он устал и поэтому опустился на стул, — ведь ты прекрасно знаешь, что я все равно с тобой разведусь. Ну что ты дуешься на меня? Я не разлюбил тебя, я просто полюбил другую. Пойми наконец, это обычная жизнь, в которой все может случиться! Думаешь, я хотел, чтобы так получилось? Юлечка, родная, ну давай не будем мотать друг другу нервы, ты просто подпишешь эти бумажки, и все будет кончено!
Он что-то еще говорил, но Юля уже не слушала. Ее как ножом по сердцу резанула эта его фраза «все будет кончено». Она не хотела, чтобы все было кончено. Она не хотела и не верила в это. Но вот сам Виктор сидит напротив нее и говорит об этом так спокойно, словно они обсуждают только что просмотренный фильм. Конечно, ему проще: у него есть другая женщина, он не один. А Юля — одна, и ей очень тяжело слышать это.
— Ну что ты в ней нашел? — вырвалось у нее. — Обычная серая мышка, таких миллионы! Ну открой ты глаза, Витя! Чем я хуже ее?
Он внимательно посмотрел на Юлю и закрыл глаза. Она обратила внимание, что под глазами у него темные круги. Так бывает, когда человек не высыпается. «Значит, эта паскуда сказала правду, — с неожиданным спокойствием подумала она, — они всю ночь напролет занимаются сексом, а потом он идет на работу, усталый, но счастливый. Значит, вот чего ему не хватало?»
— Она не лучше тебя, — вдруг тихо проговорил он, — просто она другая. И я не виноват в этом, и ты не виновата, и она тоже. Может быть, ты даже лучше ее! Да-да, безусловно, ты лучше! Просто так сложилась жизнь…
Юля внезапно пожалела его, такого смирного и усталого человека. Наверняка он чувствует свою вину, хоть и не говорит об этом, но все-таки она лежит камнем на его душе, и просить развод ему стыдно и не хочется: наверное, Марина настояла на этом. И вообще, ему тоже несладко: его жизнь изменилась в одночасье — жил себе семь лет с Юлей, а потом — бац, и встретил другую. И весь его привычный уклад жизни полетел к черту. А ведь ему уже 43, он начинает лысеть, и появляется брюшко. Чем не повод пожалеть его?
Повинуясь внезапному порыву, Юля подошла вплотную к Виктору и обняла его за голову. Его лицо уткнулось ей в грудь.
— Что мы наделали, Витенька? — прошептала она. — Что мы сделали с собой?
И он обмяк, перестал напускать на себя боевой вид и стал обычным Виктором.
— Ты знаешь, иногда я даже жалею, что так вышло, — признался он, отрывая лицо от Юлиной груди и глядя ей в глаза, — честное слово. Но уже ничего не вернешь!
Юля кивнула и села ему на колени. Это произошло так естественно, потому что раньше она любила сидеть у Виктора на коленях. Когда он еще был ее мужем…
