Владислав Вишневский - Следы на воде

Сидящий за столом офицер, смахнув пот со лба, тяжело вздохнул, вновь принялся читать…

…Оставленный на стоянке возле яхт-клуба автомобиль… Тойота Авенсис, 2006 года госномер… соответствует, зарегистрирован на Ольгу Сергеевну Мальцеву, 88 года рождения, не замужем… Студентка — бывшая уже студентка, — вслух замечает человек, пробегая глазами информационный листок, — МГУ, 3-го курса филологического факультета. Родители… Так… заслуженные врачи кардиологи, отец академик, мать профессор. Фамилии… адреса… телефоны… Есть! Сестёр, братьев нет. Квартира (двухкомнатная, в центре Москвы) куплена родителями, оформлена на дочь, дача — родителей (25 кэмэ от МКАД по Ново-Рижскому шоссе), машина, тоже куплена на родительские деньги, оформлена на Ольгу…»

По словам преподавателей факультета, студентка характеризуется положительно. Активная, весёлая, общительная, увлекается дайвингом. Получила сертификат начальной подготовки. Последнее студенческое увлечение Ольги — её сокурсник Антон Веденеев, два хвоста, студенческий бард, поэт, красавец, сердцеед — прервалось неожиданной для Ольги свадьбой её ухажёра с первокурсницей того же факультета. По этому случаю Ольга около полугода находилась в сильной депрессии. Что не помешало ей увлечься очередным молодым человеком… господином… «икс»… неизвестным лицом. Данных нет. Нужно выяснить что это за неизвестный молодой человек… Это установим… — вслух произносит человек. С подругами она его не знакомила, и сведений о нём — у них — никаких нет… Редкий случай, что б подруги и не знали…

Эту информацию капитан геленджикского уголовного розыска Виктор Макарович Боков помнил уже почти наизусть. Разглядывая снимки вещдоков поднятых с места взрыва — с поверхности и со дна моря — и перебирая их глазами на складе хранения, никак пока не мог понять причину происшествия, мотива не видел. К тому же, ни тротила, ни гексогена, ни алюминиевой пудры, ни часового механизма водолазы не нашли. Ни примуса, ни кипятильника, ни… Ничего мало-мальски способного указать на причину нет… вроде… Да-да, нет, размышлял капитан. Соскобы на химанализ и кое-какие «пальчики» сделали, но когда результаты придут из Института криминалистики ФСБ — можно только предполагать, по-крайней мере не завтра и послезавтра… приходилось ждать.

— Да, нужно ждать, — находясь в одиночестве в своём кабинете, в слух произнёс Виктор Макарович. — Нужно жда-ать! — на распев повторил он, и поменял ударение. — Нужно ж, да-ать! — Услышал фразу и удивился новому смыслу, коммерческому, повторил её в слух. — Дать нужно! Нужно ж, дать! Им дать! Вот как! — И сам себя оборвал. — Ага, дать! Тебе так потом дадут, не отмоешься. — Хмыкнул и заключил в слух. — Нет, мы подождём. Торопится теперь некуда. — Угрюмо произнёс он, глядя на фотографию изуродованного тела пострадавшей. — Ничего, разберёмся. Фантомас бы только скорее в себя пришёл. Единственный — пока — свидетель. Живой, причём. Спасибо сержанту… Не побоялся. — На одной ноте, сам себе бубнил капитан.

Вслух последнее время он говорил не потому, что постарел, ему и сорока не было, а потому что дискутировал так сам с собой. А действительно, если серьёзно, без шуток, мысль, она ведь, что… Она ж мелькнёт, как комета на горизонте, как молния, и нет её, угаснет. Потому что на её месте другие мысли возникают, слабее, сильнее, но… отвлекают. Рой целый суетится, множество мыслей крутится, вертится, друг другу мешают. А вслух произнесённое слово может иметь массу важных смыслов. Массу! Слово, всю фразу, можно на разные лады повторить, вслушиваясь и вдумываясь. Многое можно услышать, уловить… или оспорить, отказаться, наконец… Решительно и окончательно отказаться, но осмысленно, обдуманно. Поэтому и брови капитан хмурил, и губы поджимал, и вздыхал часто.

Сейчас потому ещё вздыхал, что должен был встретить родителей погибшей. Сегодня, сейчас, летят на опознание. Малоприятная перспектива, но без неё никак. Ещё эти бутылки с газированной водой! Почему так много? Почему все пустые? Разве можно за целый день втроём выпить почти шестьдесят полуторалитровых бутылок воды? Причём сильно газированной! На каждого, получается, по двадцать штук! По двадцать!! Это ещё нужно умножить на полтора литра, — тридцать литров воды на каждого!! По тридцать! За один день! Не мыслимо. Причём, сильно газированной!! Вред желудку, вред организму, полнейший вред… Непонятно.

— Нужно жда-ать! — Снова вслух пропел капитан, но уточнил. — Фантомаса ждать, Фантома-аса… — И сам себе, улыбнувшись, от мелькнувшего нового значения, разделил слоги. — Фантом-аса. Фантом — Аса. Ас-са! Асса, асса! — По мальчишески задорно хмыкнул, и вновь поскучнел, глянув на наручные часы. — Всё, время. Уже время… В аэропорт нужно ехать. В аэро… — Не закончил, вздохнул. Нажал пальцем кнопку селектора. — Дежурный, — позвал он. — Капитан Боков. Машину в аэропорт.

Селектор немедленно ответил:

— Уже ждёт. Ноль шестая.

— Пойдёт.

— Не пойдёт, товарищ капитан, поедет. — Улыбкой хохотнул молодой голос. — Она после техобслуживания у нас, как новенькая.

— Веселов, ты что ли?

— Я, Виктор Макарович.

— Чего такой весёлый? Жизнь удалась, да, радуешься?

— А чего нам, молодым, не женатым… Мы же, не вы же! — Веселился голос.

— Понятно. А скажи-ка, Веселов, ты бы смог за день тридцать литров воды выпить?

— Воды? Тридцать? Вы что, товарищ капитан, пива бы, и то на спор… Это же не литр, целое ведро.

— А если пятнадцать и сильно газированной?

— Не-ет, конечно! Я что, дурак что ли, столько газов в себе влить… Лопнуть можно. Пива бы, да… Сейчас бы! Холодненького, это да!

— Понял, Веселов! Радуйся, скоро конец смены, выпьешь.

— Приглашаю, товарищ капитан.

— Я пива не пью, только «Хенесси»…

— Ха-ха-ха, понял, товарищ капитан, понял. Шутник вы…

— Да уж… Отбой. Еду!

Отключил кнопку вызова, задумчиво пробормотал:

— А они выпили… А может и вылили… Выпили… Вылили… Хмм… Тогда другой вопрос: зачем брали, если вылили? Не понятно. Не-по-нятно.

Дверь в гримёрку с номером 216 они проскочили. Она им не нужна была. Стараясь не топать, не греметь прыжками, пусть и в кроссовках, Валька с Серёгой на носочках, как на пуантах, пронеслись дальше. Но длинный и довольно мрачный коридор, уставленный ящиками с яркими наклейками городов и стран, неожиданно закончился не спасительным выходом на улицу, а яркой и просторной сценической площадкой. Сходу, частично высветившись на сцене, Валька со скрипом затормозил, рванул в обратную сторону, Серёга за ним, и… Уткнулись в распростёртые руки моложавой женщины, которая с улыбкой их, как родных, ожидала…

— Ну, и куда же вы делись, мальчики? 216-я же вот она… Я же жду. Проходите. — Сказала она, указывая руками направление.

Парни сделали вид, что они как раз и, можно сказать, сюда и хотели, только шли, шли и заблудились… спасибо, тётя.

Валька так и сказал ей:

— Спасибо, тётя, дверей одинаковых много.

Серёга добавил:

— И темно совсем, одни ящики… — и поморщился, за один такой он бедром зацепил, когда пытался избежать драматической встречи с железом, но… Морщился теперь. — Железные! — Пожаловался он.

— Да, это сценический гастрольный реквизит наш, в ящиках, — подхватила тему она. — Мы же ездим, гастролируем… Здесь же Дом Культуры. Видели же. Они нас потому и арендуют. — Что-то непонятное сообщила женщина и уточнила. — Ваша съёмочная группа нас арендовала, вот мы и… гримируем, одеваем… Рассаживайтесь.

Парни упали в два кресла, таких в комнате было штук… несколько… Перед каждым столик и большое зеркало, по бокам яркие плафоны… На столиках разноцветные фигуристые баночки, коробочки, бутылочки, кисточки, щёточки… Как в парикмахерской, переглянулись ребята. Пахло пудрой.

— Только стричь нас не надо, — дернул головой Валька. — Нам нельзя.

— А я и не собираюсь… — ответила женщина. — Хотя и не мешало бы.

— Не-а, нам не мешает. — Поддержал друга Серёга.

Женщина, а это была та самая гримёр Алла Аркадьевна, Аллочка, как её называла помреж Настя, на разные стороны склоняла свою мелированную голову, в задумчивости осматривала ребят. Потом в сторону крикнула кому-то:

— Валюша, рост сто восемьдесят два, я думаю, пилотки пятьдесят восьмой. Два комплекта. Нижнее бельё не надо. Сапоги…

Парни торопливо уточнили:

— А можно мы в кроссовках будем?

— Почему это?

— Ну мы же немцы. — Пояснил Валька.

Она вскинула брови, не понимала тётя, с историей не знакома была.

— И что? — Спросила она.

— Как что? — Изумился Серёга. — Если немцы, мы же драпать, значит, должны, а в кроссовках удобнее. — Заявил он, и уточнил. — Они у нас спортивные. — В доказательство вытянул из-под стола ногу. — Видите? Мы баскетболисты.