Почему-то мне показалось, что этот верзила и есть тот самый шофер Шульцмана, о котором говорила Вера и которого я тоже собиралась проверить на причастность к убийству. Она ведь упоминала о его крупных габаритах. Впрочем, посмотрев на угнетенный вид верзилы, я как-то засомневалась в своих предположениях. Горе его было настолько искренним, что не верилось в то, что это он убил хозяина.
* * *
Я неторопливо ехала домой и раздумывала о том, что полезного я могу извлечь из сегодняшнего разговора с благодушным господином Шишкиным. Оказывалось, что не так уж много. Помнится, в начале нашей беседы он намекнул, что Шульцмана могли убить из-за какой-либо находящейся в его руках ценной вещи. Но каким образом убийца мог получить эту вещь — вот вопрос! Вряд ли Шульцман брал ее с собой на ту злополучную вечеринку. А если она хранилась у него дома или была выставлена в магазине, то по праву наследования она переходила к родственникам Шульцмана, и, чтобы заполучить ее, злодею пришлось бы прикончить его жену и пятерых детей.
Нет, подобная версия была слишком уж экзотической. Думаю, гораздо более плодотворным будет направление, касающееся музейных краж. Больно уж хитро сощурил глазки уважаемый Николай Петрович, когда я намекнула на то, что краденые вещи могли продаваться через Шульцмана.
Правда, его замечание о том, что глупо было бы продавать краденую вещь в том же месте, где она украдена, имело основания, но ведь совсем не обязательно Шульцману требовалось официально выставлять подобные предметы в магазине. Сам же Шишкин говорил, что подобная информация «сливается» втихую, и он же говорил, что Шульцман имел в определенных кругах «репутацию».
То есть коллекционеры хорошо знали его, и, чтобы продать им что-то, ему было совсем не обязательно проводить эту продажу через магазин.
Да, здесь было над чем подумать.
Я припарковалась у своего подъезда, поднялась в квартиру, приготовила кофе и совсем уже было собралась думать, как пришел Володя.
— Откуда так рано?
— Уф-ф… С похорон Шульцмана. Не люблю я эти унылые тусовки… Давай в ресторан, что ли, сходим… развеемся.
— Одну минуточку, молодой человек. Я была на этих похоронах и вас там что-то не заметила.
— А-а, ревнуешь? Ну, наконец-то! Да, действительно, на самом деле я снял номер в гостинице и пригласил в гости трех очаровательных мулаток.
— Это ты сейчас так сострил?
— Ладно, не рычи. У меня с утра дела были, я позже пришел. Ты как раз перед этим уехала, мне Вера сказала.
— Смотри у меня!
— Ой-ой-ой! Боюсь, боюсь! Ну что, идем в ресторан? А то я с утра ничего не ел.
— Ладно уж, уговорил.
* * *
Мы отлично пообедали в ресторане и, когда подали десерт, разговорились об изящных искусствах.
— Ты вот говоришь, что тебе отдают на экспертизу очень ценные вещи — ну, к примеру, картину… И что, ты вот так вот просто берешь их, везешь домой?
— А что?
— Ну как что — дорогие же вещи… А если украдут? Или тебя по дороге подстерегут и по башке тюкнут?
Володя рассмеялся.
— Ну, насчет того, что по дороге тюкнут, так ведь на мне не написано, что я ценные вещи везу. Да и потом, я не на трамвае езжу, сама знаешь. Клиент, в свою очередь, тоже заинтересован в конфиденциальности — не рассказывает всем на свете, что он мне на экспертизу вещь отдал. А насчет «украдут»… Как-нибудь заедем ко мне, я тебе свой сейф покажу — его даже атомная бомба не пробьет. Да и квартира у меня на сигнализации… Так что не волнуйтесь за нас, девушка, у нас все схвачено. Я даже в офисе никаких ценностей не держу, потому что дома надежнее. Думаю, проще у самих коллекционеров украсть, чем у меня.
— Да, или из музея, например, — рассеянно проговорила я, занятая своими мыслями.
— У-у-у! Из музея… — иронически протянул Володя. — Да из наших музеев даже красть не надо, заходи — бери!
— Да ну? Что, вот так просто?
— Конечно. Это сейчас они немножко шевелиться начали, да и то больше в Москве. А провинция как сидела с одним сторожем, так и сидит. Разве что на сигнализацию поставят, да и то опытному взломщику отключить ее — пара пустяков.
— Ну вот, а сам хвастался, что у тебя квартира на сигнализации…
— Так в мою квартиру целыми днями на экскурсии посторонние люди не ходят! В мою квартиру еще попасть надо, прежде чем сигнализацию отключить. А как ты туда попадешь, если она на сигнализации?
— А в музей как попадешь, если он на сигнализации?
— А в музей днем пришел, в туалете спрятался — вот ты и на месте. Сигнализацию вырубил, а твой подельник в окошко залез. И делай там себе что хочешь!
В словах Володи имелся некий резон. Впрочем, я и сама не думала, что проникнуть в такое учреждение, как музей, слишком уж сложно. Как у нас культура финансируется, мне было хорошо известно.
— Мало того, — продолжал Володя, — часто сами музейные и наводят.
— Да брось! А я слышала, что они все — такие подвижники, энтузиасты своего дела…
— Ну, есть и подвижники, иначе на чем бы вся эта канцелярия держалась? Но есть и… разные. Зарплата маленькая, а жить как-то надо. Вот и изворачиваются. Бывает, что из запасников продают. Ревизия-то когда еще будет, а кушать каждый день хочется. Или вот, как я говорил — наводят. Потому что ворам-то что попало брать тоже неинтересно, вот они и обращаются… за консультацией. Что где находится, как охраняется. Сведения, разумеется, оплачивают. Вот и получается, что и музейные вроде бы ни при чем, и воры довольны — взяли что надо, без лишних хлопот. Да что там говорить! Если уж из Третьяковки воруют, что про наших говорить…
— Да-а… некрасивые дела…
— А то! Хуже всего, когда сами хранители в этом участвуют. Тут уж могут вообще ни ложки, ни плошки не оставить.
— Как это?
— А вот так. Известно, например, какому-то жучку, что такой-то господин желает иметь у себя в коллекции такое-то произведение. Картину, например. А у жучка давно на примете свой человек в музее, в ведении которого как раз такая картина находится. Вот он и говорит этому человеку — так и так, мол, Вася, имеется заказ. А у Васи тоже есть кое-кто на примете. Например, художник. Он приглашает этого художника, тот делает копию, после чего Вася незаметно подменяет этой копией оригинал. Если художник хороший, то на глаз определить подмену невозможно, а экспертиза экспоната — дело недешевое и проводится только в исключительных случаях. Вот и получается: все думают, что картина продолжает висеть в музее, хотя на самом деле она давно продана частному лицу. Понавешают подделок, а потом, когда узнают, что проверка будет, или просто видят, что переборщили, — воров наводят. Ну, те все подделочки-то и подберут. Так и получается — картины продают хранители, а виноваты воры. И таких случаев, могу тебе сказать… немерено. Правильно, тот же Пикассо, например, сколько он за свою жизнь написал? Вполне ограниченное количество произведений. А покупателей на эти произведения с каждым годом все прибавляется. Следовательно… Спрос, как говорится, рождает предложение. На одну и ту же картину иногда по нескольку десятков подделок имеется.
— И ты сталкивался с этим лично?
Володя какое-то время молча смотрел на меня, потом сказал:
— Сталкивался. Что, арестуешь меня?
— А что ты сразу на дыбы-то встаешь? Я просто спросила.
— Спросила она… А что я могу сделать? Ну заложу я кого-нибудь из них, перестанут ко мне обращаться… Что, лучше будет? Воровать-то они не перестанут от этого. Лучше бы охранные системы нормальные ставили и платили музейным нормально. Глядишь, и поменьше стали бы… наводить.
Кажется, Володя не на шутку расстроился, хотя своим вопросом я вовсе не намеревалась вызвать в нем угрызения совести по поводу того, что ему приходилось оценивать краденые картины. Я просто хотела убедиться, что он знает, о чем говорит, и с подобными вещами знаком не понаслышке. Но, видимо, ему самому было неприятно участвовать в подобных вещах, и он не раз задумывался об этом.
— Ну ладно, успокойся, — примирительно сказала я. — Налей-ка мне лучше вина.
Когда страсти немного улеглись, я решила продолжить разговор на музейную тему, потому что оставался еще один вопрос, который меня интересовал.
— А вот ты говоришь — экспертиза. А вообще, сложно определить подделку?
— Смотря какая подделка. Бывает, даже на глаз видно, а некоторые так сработаны… Сейчас ведь такие технологии — что угодно сделать можно. Холст состарить или бумагу — пара пустяков. Краски тоже… Если они по старым технологиям составлены — как ты их отличишь? То, что они выгорают или трескаются со временем, так и это все легко устраивается. Ну, может, не так уж легко, но все равно… Поэтому иногда только по манере письма можно отличить. Но если художник хороший… очень трудно. Вообще, окончательное заключение дает только Третьяковка. У них там и эксперты опытные, и технологии… Не такие, как у частника, вроде меня, например, сама понимаешь. Поэтому, если случай сомнительный, обращаются к ним. Конечно, те, кто может это оплатить.
