— А там что же, не ошибаются?
— Ну… в общем-то… ошибаются и там, но очень редко. Чтобы сделать такую вещь, чтобы и Третьяковка не определила… не знаю… Это надо родиться вторым Рафаэлем или… не знаю кем. В общем, очень высокое должно быть качество, кто попало не сделает.
То, что рассказал мне Володя, выставляло в очень интересном свете мою сегодняшнюю беседу с Шишкиным, и теперь я видела еще больше такого, над чем следовало бы подумать, но, увы, мне не дали такой возможности. Из ресторана мы вернулись поздно, и думать совсем не осталось времени…
Разумеется, на следующий день я снова не выспалась. Володе снова надо было куда-то успеть, и поэтому он опять начал греметь чашками на кухне в восемь утра. Неужели он высыпается?
По опыту зная, что все равно теперь не усну, я решила позвонить Мельникову. Мне хотелось узнать, как там у него продвигается дело, и, кроме того, у меня оставалось под вопросом еще одно направление, а именно — соседи и шофер. Конечно, я могла бы отработать их и сама, но мне было известно, что следственные органы должны будут заняться и соседями, и шофером в обязательном порядке, поэтому вполне может оказаться так, что, обратившись с этим вопросом к Мельникову, я сэкономлю свое время.
— Алло, слушаю вас.
Голос старого друга звучал намного бодрее, чем во время моего прошлого разговора с ним.
— Здравствуй, Андрюша, это Татьяна.
— А, здорово! Что-то давненько тебя не слышно.
— А ты что радостный такой, повышение получил?
— Повышения пока не получил, но вот антиквара твоего надеюсь добить уже на днях. Хоть один висяк с плеч долой.
— Правда? Что, есть какие-то зацепки?
— Не только зацепки, а даже реальные факты.
— Правда? Здорово, — как-то совсем без оптимизма порадовалась я за Андрюшины успехи. — И что же за факты?
— А вот, помнишь, я тебе говорил, что Шульцман втихаря ростовщичеством баловался?
— Ну, помню.
— Мы эту тему поподробнее пробили и выяснили разные интересные детали. Например, оказалось, что незадолго до убийства, то есть практически накануне, один жучок взял у Шульцмана очень внушительную сумму на покупку некоторой вещи, оставив ему в залог другую вещь, тоже недешевую. А на эту другую вещь был покупатель. Жучок-то думал, что он за вещь деньги получит, она пойдет покупателю, а деньги — Шульцману. А сам он наварит от продажи той вещи, что на заемные купил. Но почему-то вместо того, чтобы деньги Шульцмана использовать на покупку, он их взял да и продул на рулетке. А поскольку все это нужно было провернуть быстро…
— Ну ты наговорил! Вещь, да еще вещь, да другая вещь… Здесь сам черт ногу сломит.
— Да что же ты тупая какая стала, а? Я же тебе русским языком объясняю: есть жучок, который занимается перепродажей антиквариата, так?
— Так.
— У этого жучка сегодня на руках картина, на которую завтра придет покупатель, так?
— Так.
— И сегодня же он узнает, что имеется человек, который срочно продает… ну, предположим, тоже картину. Продает хоть и недешево, но просит раза в два меньше, чем за нее можно получить. Скажи, захочет жучок упускать такой случай?
— Не захочет, ясное дело.
— Ну вот, наконец-то начинает доходить. Случай упускать он не хочет, а, кроме картины, на руках у него ценностей нет. Но картину купят только завтра, а деньги нужны сегодня. Он идет к Шульцману и говорит: так и так, вот вещь, за которую завтра я получу такую-то сумму. Дай мне эту сумму сегодня, а я тебе для гарантии оставлю вещь. Шульцман дает ему деньги, и тот отправляется покупать другую картину, но по дороге нечаянно попадает в казино и все Шульцмановы деньги просаживает. Что, спрашивается, ему теперь делать? Ведь картина, под которую взяты бабки у Шульцмана, она-то куплена на свои! Если сейчас все, что за нее причитается, уйдет в руки антиквара, жучок остается вообще на нуле. Ведь вторую-то картину он не купил. Ну? Чтобы проблему как-то решить, он антиквара и грохнул.
— Подожди, но какой прок ему с этого, если картина все равно у Шульцмана? Как он ее назад получит? Ограбление совершит?
— И на это могу тебе ответить. Поскольку предполагалось, что картина будет куплена завтра, а покупатель договаривался с жучком, а не с Шульцманом, то во избежание лишних хлопот и подозрений картину оставили там, где она была, а именно — в камере хранения на вокзале. Жучок передал Шульцману ключ и договорился, что к назначенному времени тот будет на месте. Так что устранение Шульцмана вполне имеет смысл. Хоть ключа своего жучку уже не получить, но взломать камеру хранения — это не то, что домашний сейф, сама понимаешь…
Да, что и говорить, я понимала Андрюшу даже слишком хорошо. Версия была очень реальная и, если она действительно подтверждается фактами… думаю, мне свое расследование можно закрывать.
— Откуда же ты столько всего интересного узнал? — почти без надежды спросила я.
— А у этого Шульцмана тоже свой человек был. Некий Гиль Семен Валентинович. Взяли мы этого Семена Валентиновича в свои белы рученьки и поговорили с ним по душам. Он у нас в стародавние времена по мошенничеству пару раз засветился, да только, на его счастье, доказательств тогда не хватило. По мошенничеству, сама знаешь, с доказательствами всегда проблема. И потом долго ничего про него не слышно было, а сейчас начали контакты Шульцмана пробивать, глядь — а тут и старый знакомый вынырнул! Ну, мы его припугнули маленько. Мол, кому, как не тебе, убийство антиквара было выгодно? Он и раскололся. Теперь осталось самого этого жучка добыть. Думаю, не мешало бы и на квартиру Шульцмана наведаться, изъять личный архив. Может, там что полезное почерпнем.
— Да, я смотрю, работа у тебя кипит, — уныло сказала я.
— Стараемся. Да ты не расстраивайся, — попытался успокоить меня старый друг, — не все же тебе первой к финишу приходить, должны же и мы иногда отличиться.
— Ну да, ну да… Да, чуть не забыла, вы соседей не отрабатывали?
— На причастность?
— Да.
— Проверяли, но там все больше дедки да бабки, еще старше, чем Шульцман, им такое убийство не осилить. Да и живут они все там… почти как родственники.
— А тот, который труп обнаружил? Он тоже старый?
— Нет, он не старый. Наоборот, слишком молодой. Внук одной из старушек, ему до этого Шульцмана дела, как эскимосу до Новой Гвинеи.
— Понятно. А шофер?
— А шофер работу теряет и очень приличную зарплату. В завещании Шульцман его не упоминал, он, похоже, вообще был скуповат, так что шоферу куда выгоднее было, чтобы Шульцман еще долгие годы пребывал в добром здравии.
— Понятно…
В общем-то, в свете той информации, которую сообщил мне Андрей о «жучке», мои вопросы про шофера и соседей почти не имели смысла, но, раз уж я запланировала их задать, необходимо было это сделать. Теперь я могла не сомневаться в том, что ни соседи, ни водитель Шульцмана не причастны к этому преступлению, но зато во мне поселились очень серьезные сомнения относительно нефинансового мотива. Уж слишком хороша была версия Андрея.
— Ладно, Андрюша. Спасибо тебе за информацию, желаю успехов в поимке «жучка».
— Спасибо. Да ты не унывай! Подумаешь, в кои-то веки милиция раньше тебя на преступника вышла. А ты вспомни, сколько раз ты нас опережала? Мы пока копаемся, а наша Таня тут как тут. И злодей у нее уже повязан, и доказательства налицо…
Видимо, по моей интонации было очень заметно, в каком я сейчас настроении, и добрый Андрюша изо всех сил старался как-то меня подбодрить. Но я понимала, что, по сути, это ничего не меняет, поэтому не стала долго слушать его, а в первый же удобный момент поспешила распрощаться, сославшись на дела.
Но когда я положила трубку, мое упадническое настроение захватило меня целиком. Руки совершенно опустились, не хотелось не только продолжать это никому не нужное расследование, но даже кофе готовить. Если бы сейчас позвонила Вера, я наверняка бы сказала ей, что отказываюсь от дела. Но, к счастью, в этот день Вера мне так и не позвонила.
* * *
Прошло немного времени, и, согласно закону единства и борьбы противоположностей, мое настроение начало меняться. Для начала я закурила сигарету. Это дало стимул к деятельности, и через некоторое время я пришла в себя настолько, что смогла уже приготовить кофе.
«Ну и что же из того, что Мельников уже собирается ловить преступника, тогда как я все еще плюхаюсь где-то в самом начале и не имею даже внятной версии, — думала я, делая глоток ароматного бодрящего напитка. — У него свое расследование, у меня — свое».
Но, чтобы иметь возможность продолжать это дело, мне необходимо хоть какое-то, хоть самое незначительное и расплывчатое указание на то, что такое продолжение имеет смысл. Хоть намек. Но откуда я могу получить такой намек? Уж точно не от своего старого друга Андрея Мельникова.
