– А-а-а! – понимание на его лице разлилось вместе с похабной ухмылкой. Такой, что мне вновь захотелось ему врезать.
Неожиданно он стал серьезен.
– Де-ву-шка, – печатая каждый слог, медленно проговорил он, – ни в чем я участия не принимал. Это тебе приснилось. И никакие опера из меня ничего не выбьют. Можешь на это не надеяться. Уже научен.
– Да мне и не нужно ничего из тебя вышибать, – равнодушно пожала плечами в ответ. Была моя очередь делать ход, и я его сделала:
– Послушай, есть два варианта. Тебя ловят милиция и еще кто-то, как я успела заметить. Я знаю еще одного, по крайней мере, человека, который хотел бы с тобой пообщаться, и вряд ли это общение пойдет тебе на пользу. Зато я могу ему подсказать, как тебя найти.
– Это кто еще? – удивился Свояк.
– А ты знаешь, кто папа у того наркоманчика, которого вы с проституткой втянули в уголовное дело?
Говоря это, я внимательно смотрела на его реакцию. По ней я надеялась выяснить предположение, возникшее в связи с неожиданной облавой на Геннадия. Похоже, промахнулась, поскольку Геннадий нахмурился:
– А этому хмырю что от меня нужно?
– Думаю, чтобы ты забыл про его драгоценного сынка. Настолько, что уже никогда бы не мог вспомнить.
Сказав так, я здорово блефовала. Но, похоже, сработало, поскольку Свояк нахмурился сильнее и вновь выдал непечатное ругательство.
– Есть второй вариант, – осторожно заметила я.
– Какой? – тут же последовал вопрос.
– Ты говоришь мне, кто заказчик комедии, и лично я забываю о твоем существовании.
– Ты совсем дура? – оторопел он настолько, что забыл о возможности физического воздействия с моей стороны. – Во первых, я заказчика просто не знаю. Это так, для дальнейших вопросов. А второе, даже если бы и знал: долго я проживу, если солью его ментам?
«Думаю, ты и так недолго проживешь», – подумала я, вспомнив решительный настрой преследователей. Вслух же я сказала:
– Во-первых, я не из милиции, это я тебе уже говорила. Во-вторых, а что ты так ее боишься? Даже если дело дойдет до суда, за свои художества ты года три максимум получишь. А тут, того и гляди, тебя пришьют.
– Мы с тобой разговариваем, – утомленно вздохнув, коротко рассмеялся Свояк, – как папуас с эскимосом. Ты вообще не сечешь! Ты думаешь, в тюрьме я дольше проживу, чем на свободе? Если ты так думаешь, то ты дура полная! Второе: что конкретно тебе нужно? Чтобы я слил заказчика – этого не будет, я уже тебе сказал: не знаю я его! Что еще: бабки с меня срубить? Пустой номер – у меня их нет!
– Хорошо, заказчика ты не знаешь, но бригадира вашего, того, кто подвязал вас на работу, знаешь? Генка, тебя гоняют, как зайца на травле! Кто-то все равно до тебя доберется. Если эти (я имела в виду недавнюю троицу, и он меня понял), то кладбище тебе гарантировано. В противном случае есть еще какие-то варианты. Например, такой: ты сдаешь мне командира и тем самым переводишь стрелки на него. Пока ты крайний – пусть им станет он! Во всяком случае, я постараюсь так сделать. Я не из милиции, но связи там у меня есть. И неплохие, скажу тебе.
Мои слова повергли его в раздумье. Думал он так долго, что мне захотелось его поторопить.
– Хорошо, что мне с того, что его хапнут? Брюнет хоть не сиделый, но калач тертый. На фуфел его не возьмешь. Опять же – тебе меня впрягать нужно будет. А я показания против него давать не буду. Мне уж лучше за паровоза оттащить. Все равно больше пятерки не дадут.
– Ты забыл про папу твоего подельника.
– Тем более, – хмыкнул он, – мне к ментам соваться не стоит.
– При одном «но». Ты сдаешь мне Брюнета, я пишу отказ от претензий, ну, словом, делаю все, чтобы ваше дело закрылось. И тогда все – ты для Миронова неинтересен.
– А дальше?
– Дальше ты остаешься сам с собой, и мы забываем друг о дружке.
Видя его недоверчивый взгляд, решила сказать чуть больше:
– Понимаешь, я – частный детектив, и этот человек нужен мне по другому делу.
Недоверие только усилилось. Пришлось лезть в сумочку и показывать копию лицензии.
– Ни фига себе! – покачал головой Генка. – А я думаю: что за Брюс Ли в юбке свалился на мою голову!
Хоть никакой юбки на мне не было, только шорты, поправлять его я не стала.
– Так вот, – продолжила я, возвращая документ на место, – выбирай, Гена, выбирай: либо мы с тобой дружим, либо – нет.
– А откуда я знаю, что ты не врешь? Может, никакого дела нет, а ты просто ядом дышишь на него за тот трюк? Повяжут его, а потом ты и нас подтянешь? И получится: я, как лох последний, сам себе срок нарисовал.
– Я работаю на клиента, который хорошо платит. Клиента обвиняют в убийстве. Я думаю, что убийца – как раз ваш бригадир.
– Ну, ты заливаешь! Брюнет не «мокрушник»! Может, и есть на его совести «мокрое», но только не за бабки!
– А я тебе и не говорила, что того человека за деньги убили.
Свояк вновь надолго задумался.
– Нет, сейчас я все равно ничего не скажу.
– Потом может быть поздно, – вновь нажала я.
– Не верю я тебе, – развел руками он.
– Давай так, – предложила я, вставая. – До утра ты никуда не дергаешься. А утром я приду с адвокатом Александра. Адвокатов не боишься?
– А на кой черт он мне нужен?
– Он тебе подтвердит, что у нас с ними тоже есть определенное соглашение насчет моего заявления о краже.
Он только развел руками: мол, ничего обещать не буду.
Тем не менее я все же решила уйти, понимая, что большего добиться все равно не сумею. Единственный вариант – звонить Вадику Седову и брать Свояка. Конечно, можно было проявить героизм и вырубить его, благо товарищ пока отсутствовал… кстати, а где он?
– Ты не думаешь, что дружка твоего слишком долго нет? – поинтересовалась я у Генки.
– Да, блин, – согласился он со мной. – На Северный полюс, что ли, подался?
Не знаю, как у него, мне в душу закралось нехорошее предчувствие. Свояк тоже выглядел встревоженным.
– Сиди тут, я выйду осмотрюсь, – предложил он.
– Нет уж, с твоей ногой лучше ты сиди, – покачала головой в ответ. – Я быстро.
На пристани горели два фонаря, но света они давали столько, что едва хватало видеть мир на метр перед собой, дабы не свалиться в воду по неосторожности. Два таких желтых пятна по обеим сторонам древнего причала. Не свети луна – совсем было бы туго.
Но дефицит освещения в данный момент нисколько меня не смущал, даже был на пользу. Я ужом скользнула под леер и, стараясь не шуметь, двинулась вдоль борта к центральному проходу.
«И где же мне его ждать? На пристани или на землю спуститься?» – поинтересовалась я сама у себя.
Когда дошла до прохода, приняла решение все же сойти на берег. Приятель приятелем, но мне нужно было экстренно решать, что же делать со Свояком, поскольку откладывать свидание до утра не имело никакого смысла. Чудес не бывает – утром мне его не видать, как своих ушей.
«Нужно придумать что-то прямо сейчас!» – приказала я себе, ступая на трап.
Конечно, оставался самый крайний вариант – позвонить Седову и сдать ему Генку. Только трудно будет объяснить ему потом, что ты ему добра желала!
«Но хоть жив останется!» – подумала я, пробираясь к калитке. Ветви деревьев на пару секунд скрыли от меня луну, и пришлось идти практически вслепую.
«Что же придумать? – вертелась в голове одна-единственная мысль. – Чем его напугать, чтобы он сдал подельника?»
Пустынная улица была освещена чуть лучше, чем ремонтный причал, но все же не настолько плохо, чтобы скрыть от меня белое пятно метрах в трехстах впереди по направлению к платному пляжу. Увидев его, я бросилась на противоположную сторону. Деревья, густо росшие там, напрочь закрывали и луну, и уличный фонарь.
Я растворилась в ночной темноте и легкой трусцой отправилась в сторону машины.
То, что светлое пятно при моем приближении превратилось в ту самую тачку, от которой мы с Генкой не так давно удирали, я нисколько не удивилась. Едва факт подтвердился, я развернулась и припустила назад, теперь уже на всей скорости.
Несмотря на спринт, я успела прожевать попутно вполне пригодную мысль:
«Вот сейчас можно будет додавить Свояка! Вряд ли у него в запасе осталось еще много мест, где можно спрятаться. И опять же вряд ли теперь у него будет уверенность, что и там его тоже не сдадут!»
Я автоматически открыла калитку, чуть сбавила скорость на темном участке. Потом пробежалась по трапу и…
Б-а-а-м!
Цветной сполох в глазах и… сплошная чернота.
* * *
Плим-плим… плим-плим….
Звук рождала легкая волна. Она то поднимала, то опускала понтон причала, от чего и получалось «плим-плим». Я об этом догадалась не сразу, но все же сумела. А когда озарение пришло, сразу же подумалось:
«Я жива!»
Осознав сей радостный факт, сразу же захотелось насладиться им в полной мере. Я попыталась встать, для чего уперлась руками в то, на чем лежала. Судя по ощущению, это был бетон причала. Отжавшись, я встала на четвереньки. Прислушалась к своим ощущениям: ничего, бывало и хуже.
