Так вот, на четвереньках, принялась шарить вокруг себя и нашла сумочку. Большой надежды на то не было, но все же… и вот на тебе – повезло. Позже я догадалась, почему напавший не прихватил ее с собой – просто некогда было искать в темноте. Зато у меня теперь времени хоть отбавляй!
«Интересно, кто это меня так?» – размышляла я, постепенно возвращаясь к действительности. Собственно, все вокруг осталось почти без изменений. «Почти» касалось фонаря с моей стороны – лампочку на нем кто-то заботливо разбил к тому моменту, как я вернулась после короткой пробежки. Думаю, сделали это не просто так. Возможно, тот же самый Свояк, которому надоела моя опека. Он уже хорошо должен был усвоить, что в честном бою ему со мной не справиться, вот и решил взять фору. Мог, конечно, и дружок его…
Я села на мягкое место и осторожно притронулась к тому месту на голове, откуда непрерывно шли импульсы боли. Рука нащупала что-то липкое. Луна вынырнула из-за облака, и окрестность обрела контуры. Во всяком случае, я увидела, за что можно ухватиться.
Встав на ноги, автоматом двинулась в сторону прохода посреди пристани – благо я почти его достигла. Луна светила справа от фонаря. Когда я уходила, она висела слева. Из чего я заключила, что в «отключке» пробыла достаточно долго.
Дверь в каюту на катере распахнута настежь, света не было. Нехорошее предчувствие захлестнуло меня. Я нашарила в сумочке зажигалку, чиркнула колесиком.
Повернув выключатель, я тупо уставилась перед собой. Кубрик был пуст: ни Генки Свояка, ни его приятеля.
«Таня, ну какая же ты дура! – в сердцах сказала я себе. – Какой же идиот оставит лежать труп, коль Волга в двух метрах!»
Стараясь не обращать внимания на боль, я тщательно осмотрела каюту и не обнаружила совершенно ничего, что могло бы даже намекнуть на разыгравшиеся тут события.
«Опять же, почему ты думаешь, что тут что-то произошло?»
Устав от безрезультатного поиска и от непрерывной головной боли, я уселась на кровать передохнуть.
«Возьми самый простой вариант развития событий: Свояк идет следом за тобой, разбивает лампочку, «встречает» тебя и затем просто смывается!»
«А белая «двойка»?» – тупо спросила у себя же. Так, на всякий случай.
«Мало таких «двоек» в Тарасове? – безжалостно парировал внутренний голос. – С чего ты решила вообще, что эта та самая? Может, люди просто искупаться приехали? А ты их сразу же в бандиты записала!»
Возразить было нечего, оставаться на катере – незачем. Единственная мысль – дождаться приятеля Генки. Того самого, в тельняшке.
Прошло минут двадцать, прежде чем я сквозь легкий плеск волны услышала шаги. Свет на всякий случай я выключила заранее. Но идущий совсем скрываться не собирался. Его было слышно, и даже очень хорошо!
– Из за остр-р-р-рова… ик, на стр-р-р-ежень…
Может, в нем и умер Шаляпин, но только сейчас мне было совсем не до вокальных способностей этого типа. Отчего-то я меньше всего ожидала, что все кончится так банально. По этому «ик, на стр-р-режень», я догадалась, что он пьян в стельку.
Действительно, матрос буквально ввалился в каюту, каким-то чудом умудрился за что-то зацепиться и включить свет. Несколько секунд бессмысленно-тупым взглядом таращился на меня, затем сделал два шага в сторону своей койки и рухнул на нее плашмя.
Могучий храп раздался уже через пару секунд. Мне ничего не оставалось делать, как оставить все как есть.
И все же покидала я утлое плавсредство в полной уверенности, что со Свояком что-то случилось.
* * *
Нет ничего удивительного, что, когда я ввалилась в свою квартиру, первое, что я сделала, так это полезла в буфет. Наверное, сказалось то количество пьяных, что я повстречала за вечер. Хоть медики и утверждают, что алкоголизм – болезнь не заразная, но кто знает? Шучу, конечно.
Когда я открыла дверь, голова раскалывалась от боли и перед глазами бегали фиолетовые пятна.
Итак, из буфета я достала бутылку коньяка, из холодильника начатую коробку шоколадных конфет, наполнила рюмку и отправила содержимое в рот. Обычно коньяк я не жалую, но это было самое крепкое, что нашлось в моей квартире. Надкусив конфету, все же поставила на плиту чайник и отправилась в душ.
Плескалась там до тех пор, пока не сообразила, что чайник должен давно вскипеть. Выключив воду, поняла, что права: он свистел во всю силу своих паровых легких.
Завернувшись в полотенце, сотворила себе суперкрепкий кофе и отправилась с чашкой в комнату. Вторую рюмку я выпила по всем правилам: медленно и с чувством. Затем пришел черед кофе. Несколько глотков – и я отставила бокал в сторону.
«Все же хорошо, что у меня такая крепкая голова!» – вспомнилось на всякий случай.
Затем пошли мысли более конструктивные.
«Итак, Генка сбежал, и где теперь его взять, ты не имеешь ни малейшего представления!» – поставила я отправную точку в предстоящем анализе ситуации.
Немного подумав, согласилась, что все выглядит именно так.
«Ну а какие можно извлечь плюсы из сегодняшних подвигов?»
Получалось, что плюс только один, да и тот смешной. Свояк подтвердил то, что было известно и так: руководил всеми действиями некто третий…
«Некто, – тотчас запротестовал мой «домашний сыщик», – этот некто имеет вполне определенное прозвище Брюнет. К тому же кое-что про него удалось узнать: он в блатном мире не новичок. Значит, вычислить все же можно!»
А что мне это даст? Геннадий Свояков или в бегах, или на дне Волги. Проститутка тоже, скорее всего, испарилась из Тарасова. Сашу Миронова охраняют так, что до него не только я – Кирьянов не доберется! Ну найду я Брюнета, он рассмеется в лицо и скажет, что знать ничего не знает!
Это была суровая правда. Ей принято смотреть в лицо, что я и сделала, взяв в руки полуостывший кофе и допивая его мелкими глотками.
«Допустим, подставу с альбомом организовал убитый Кушинский. Зачем это нужно было ему?» – чтобы отвлечься от тупика, решила я сменить область размышлений.
Элементарно просто, если он знал, что альбом, с которым я еду, принадлежит Фролову. Мало того, что у него окажутся в руках интересные марки, так и еще изрядную гадость сделать любезному Сергею Петровичу! Отличный шанс! Мол, хотел мне насолить – на-ка сам получи!
«Но он этого не знал!» – упрямо сказала я сама себе.
И все же кража из машины была. Владимира Львовича Кушинского убили. Факты – штука упрямая!
Я взяла листок бумаги, нарисовала на нем кружочек и поставила буковку Ф, то бишь – Фролов. Нарисовала слева еще один, поставила, соответственно, К. Потом соединила их отрезком и на обеих сторонах его обозначила стрелки. Затем нарисовала пустой кружок и поставила в нем вопросительный знак.
«Действительно, должен же быть кто-то третий, – лениво поползла в голове мысль. – Кушинский сам себя не убивал. Если принять за аксиому, что Фролов невиновен, то должен быть кто-то третий! И этот третий хорошо осведомлен о ссоре филателистов! Кто это может быть?»
Я достала из сумочки ежедневник и просмотрела свои пометки.
«Начнем плясать от печки», – приказала себе.
«Печкой» был юбилей моего клиента. На нем присутствовало четверо филателистов. Пока я знакома была только с одним из гостей клиента, несчастным Кушинским, немного, со слов покойного, знала о другом. Двое оставшихся вообще выпали из поля зрения. Нужно было срочно исправлять положение.
«Горчак Леонид Семенович, 44 года, и Свиридов Михаил Константинович, 72 года», – прочитала я в своих записях. Адреса и телефоны своих приятелей клиент мне дать не пожелал. Теперь он для меня был недосягаем.
Так уж недосягаем? Я вспомнила прощание со следователем прокуратуры, его намек на возможность посотрудничать.
Ну, это крайняя мера. Слишком назойливой быть тоже не стоит. Во всяком случае, без крайней нужды. Клуб «Филателист» в Тарасове, скорее всего, один, и все трое интересующих меня людей являются его членами.
Все! Думать пока больше не о чем, а организм давно уже требовал отдыха. В подтверждение тут же родился долгий зевок, и я отправилась спать.
* * *
Когда я проснулась, жалюзи слегка колыхались. Поток прохладного воздуха пробивался сквозь них, что было довольно чувствительно. Я решила разобраться, в чем дело. Оказалось, что привычная уже жара не пришла с сегодняшним днем. Вместо нее был дождь, но я его проспала. Дождь закончился, оставив после себя внушительные лужи. Облака все еще скрывали солнце, к тому же разгулялся ветер. Словом, погода совсем не пляжная. Ну, да бог с ней. Отсутствие жары только обрадовало, поскольку мне весь день предстояло болтаться в городе.
Четверть часа ушло на туалет, затем традиционный кофе с бутербродами. Уже стоя у зеркала в прихожей, я критически оглядела себя. На сей раз я сменила шорты на джинсы, майку – на рубашку. Подвела помадой губы. Ничего дама. Дотронулась пальцем до ранки на голове и почувствовала засохшую кровь. Рана была небольшая, сантиметра два длиной. Но легкий укол боли я все же получила и потому скривилась.
