— Меня не хотят вселять, — сообщил Пряжкин.
— Меня это не удивляет, — сказала я и поинтересовалась у администраторши: — Но нас-то вы, думаю, не откажетесь разместить?
Она подозрительно посмотрела на нас и, борясь с зевотой, сказала:
— Порядочные люди днем поселяются!
Ее представление о порядочных людях, оказывается, во многом совпадало с моим. Однако Капустин придерживался другого мнения. Когда в поле его зрения не было бойцов криминального фронта, привычные амбиции немедленно оживали в нем. Вот и теперь, властным и нетерпеливым жестом выложив на стойку документы, он категорически заявил:
— Для нас должны быть забронированы номера. Потрудитесь, уважаемая, оформить нас побыстрее… И потом, имейте в виду, что в шесть часов ко мне по делам службы должен прийти человек — проводите его в мой номер, договорились?
Дежурная лениво раскрыла его паспорт, полистала и юмористически заметила, что господина Капустина ищут уже с вечера.
— Их тут была целая толпа, — сказала она. — Которые вами интересуются. Страшные с виду такие. Не местные, видать. Но ничего, вели себя тихо. Двое в двадцать пятый заселились, а остальные попросили разрешения здесь посидеть… Вы их еще не видели?
Капустин недовольно тряхнул головой:
— Повторяю, уважаемая, ко мне должен прийти один человек. Один! Вовсе не страшный. Обыкновенный приличный человек. Он спросит мою фамилию, а вы назовете мой номер. Никто больше в этом городе не имеет ко мне ни малейшего отношения! Попрошу это запомнить.
Он говорил чересчур раздраженным тоном, явно недовольный собой. Не сомневаюсь, что в его багаже был загодя припасен подарок для администратора, и вообще сценарий этого разговора должен был быть совершенно иным. Но теперь все пошло прахом, и Анатолий Витальич был раздосадован до крайности.
Желая смягчить впечатление, вызванное его резким тоном, и расположить к нам миловидную администраторшу, я сказала со вздохом:
— Вы знаете, девушка, мы по дороге попали в такую аварию! Шофер, представьте, — насмерть, а мы отделались ушибами и легким испугом. Но пришлось добираться пешком, и все мы очень устали…
Дежурная ахнула и широко раскрыла глаза.
— Да что вы говорите! — воскликнула она. — Насмерть! Как страшно! Где же это?
— На трассе между Ключами и Коряжском, — не моргнув глазом, сказала я.
— Там все время бьются! — убежденно заявила администраторша. — Особенно когда шары зальют и гонят, как бешеные… И вы, что же, бедненькие, все время пешком?
Я скромно кивнула.
— Надо же! — вздохнула она. — А идти нужно! В командировке ведь… Сейчас с работой туго. У нас вот тоже — с температурой, а бежишь на работу… А куда денешься — вон их сколько вокруг, молодых без работы…
— Можно ключи? — нетерпеливо сказал Капустин.
Она взглянула на него сочувственным взглядом — еще бы, в аварии он особенно пострадал — и положила на стойку ключи.
— Ваш шестнадцатый, — сказала она. — Двухместный. На двоих, значит, с товарищем Чижовым… А у девушки восемнадцатый. Рядом.
За спиной у меня кто-то жалобно пискнул. Я обернулась — забытый всеми Пряжкин смотрел на меня тоскливым взглядом.
— А вот этого товарища как бы заселить? — небрежно спросила я. — Он, кажется, тоже попал в аварию…
Администраторша смерила Пряжкина ироническим взглядом и сказала:
— Этот товарищ тут с вечера отирается… Его давешние ребята два раза на улицу выставляли. Я уже хотела милицию вызывать, но они отговорили, сказали, что сами справятся… А он опять, вишь, тащится. А по одежке видать — приличный когда-то был человек. Вот что она, водка-то, делает!
— И все-таки, — настойчиво повторила я, — нельзя ли его куда-нибудь?
— Да куда же его? — удивилась дежурная. — У него же ни денег, ни документов. Да и номеров у меня теперь свободных нет. Последний двадцать пятый заселили.
— Ну, тогда вот что, — решительно сказала я. — Пускай он в моем номере отогреется, а я тут в вестибюле посижу…
Капустин презрительно сморщил нос и, демонстративно повернувшись к Пряжкину спиной, внушительно сказал мне:
— Евгения Максимовна, вы с ума сошли!
— Анатолий Витальич, — вполголоса ответила я. — Это моя работа. Вы уверены, что никто сюда не вернется до прихода курьера? Вы уверены, что его не перехватят у входа? Вы уверены, что Пряжкина можно оставлять без присмотра?
— Делайте, что хотите, — сказал Капустин и пошел в номер, размахивая ключами.
Чижов задержался, чтобы спросить:
— Может быть, мне побыть тут с вами? У нас на пару неплохо получается…
— Не стоит, — ответила я с улыбкой. — Сейчас в этом нет необходимости. Лучше спрячьте подальше Пряжкина. И не забудьте забрать из душевой чемодан!
— Обязательно, — успокоил он меня и, подмигнув, сказал: — Спокойного дежурства!
Мы остались с администраторшей вдвоем. Она посмотрела на меня жалостливым взглядом и предложила:
— Знаешь, девушка, ступай-ка тогда во-он в ту маленькую комнатку. Там у меня лежанка — отдохнешь хоть маленько… А то, надо же, пешком столько километров!
— Давайте сделаем по-другому, — предложила я. — Все равно я сейчас не засну. Давайте я за вас тут посижу, а вы отдыхайте. Если что — я вас разбужу.
Она неуверенно на меня посмотрела.
— Ну, если так… — сказала она и доверительно сообщила: — Я ведь вообще-то на рынке еще подрабатываю. Отдежурю — и на рынок… А что поделаешь, если кушать хочется! Ну, так я пойду тогда? У нас тут по ночам вообще-то спокойно…
Она с видимым облегчением удалилась в свою каморку, и я осталась одна. Вестибюль, залитый электрическим светом, был пуст и тих. За черными стеклами фасада шумели высокие деревья — поднимался ветер. Я подошла поближе и выглянула на улицу. Погода ухудшилась. Небо было затянуто тучами. Снаружи на стекло липли редкие сухие снежинки.
Я вернулась и уселась за стойку на место дежурной. Кварцевые часы на стене показывали четыре. От тишины звенело в ушах. От нечего делать я проверила свои карманы и обнаружила в плаще шокер, о котором совершенно забыла, предпочитая прибегать к помощи сокрушительного чижовского кулака. У нас с ним действительно получалась неплохая пара, но сейчас эта маленькая электрическая штучка была весьма кстати. И еще в кармане у меня лежал ключ от злосчастного двадцать пятого номера.
Прошел час. Ветер на улице усиливался, и уже настоящий снегопад заплясал за стеклами вестибюля. Я представила себе, как преобразятся утром дома и улицы, запорошенные чистым белым снегом, и у меня стало необыкновенно хорошо на душе. Первый снегопад всегда возвращает моим ощущениям чуть-чуть детской свежести и трогательности. Но с каждым годом, увы, это «чуть-чуть» становится все меньше и меньше…
Примерно в двадцать минут шестого возле крыльца мелькнула какая-то фигура. Пока я пыталась сообразить, кто это может быть, дверь распахнулась, и в гостиницу вбежал человек.
С первого взгляда было ясно, что это тот самый «бычок», которого мы с Чижовым около часа назад завалили у крыльца. Окинув беглым взглядом вестибюль и, кажется, не узнав меня, он бросился вверх по лестнице. Его волосы и плечи были присыпаны снежком, а нос посинел — видимо, с окраин ему пришлось добираться пешком.
— Молодой человек! — окликнула я.
Он на бегу обернулся и недовольно выругался.
— Если вы в двадцать пятый — так там никого нет! — добродушно сказала я. — Вот ключ!
«Бычок» затормозил и, тупо поглядев на меня, спросил:
— Как это — никого нет? Где они могут быть?
— А они съехали, — невинно сообщила я.
— Ну ни хрена себе! — ошарашенно сказал парень, невольно делая шаг вниз по лестнице. — И ничего, что ль, не сказали, в натуре? А пацаны на джипе приезжали?
— А как же! — откликнулась я. — Подъехали с полчаса назад, все погрузились и уехали.
— Ну ни хрена себе! — повторил парень, пораженный моей фантазией до глубины души. — А мне-то чего теперь делать?
— А вам они записочку оставили, — услужливо сказала я. — Там, в номере. Пойдемте, я вам открою.
Он без звука поплелся за мной, все еще не в силах прийти в себя после сногсшибательного известия. Мы поднялись на второй этаж и остановились перед двадцать пятым номером. Здесь мы впервые внимательно посмотрели друг на друга. У парня под левой скулой лиловел внушительных размеров фингал, придававший ему задиристый и слегка печальный вид.
— Сменилась, что ль? — мрачно спросил он меня. — Вроде другая была… А вообще, я тебя где-то видел…
— Меня по телевизору показывали, — не моргнув глазом, ответила я. — В программе ОРТ.
Я открыла ключом дверь и предупредительно уступила «бычку» дорогу. Он шагнул в комнату и издал возглас удивления. Я немедленно воспользовалась шокером, и парень с грохотом повалился на пол. В соседнем номере проснулись и заколошматили в стену. Не теряя времени, я сорвала с кровати простыню и, свернув ее в жгут, связала отморозка по рукам и ногам. Трофим, прикованный к батарее, с любопытством наблюдал за моими действиями.
