Я открыла ключом дверь и предупредительно уступила «бычку» дорогу. Он шагнул в комнату и издал возглас удивления. Я немедленно воспользовалась шокером, и парень с грохотом повалился на пол. В соседнем номере проснулись и заколошматили в стену. Не теряя времени, я сорвала с кровати простыню и, свернув ее в жгут, связала отморозка по рукам и ногам. Трофим, прикованный к батарее, с любопытством наблюдал за моими действиями.
— Ловко у тебя получается, — сдержанно похвалил он. — Недооценил я тебя. Ты в спецназе работаешь, что ли?
— Сейчас я работаю на Капустина, — бросила я через плечо. — И это сильно повышает его шансы.
Трофим кивнул на своего бойца, неподвижное тело которого я с трудом задвинула под кровать, и почти равнодушно осведомился:
— А это чудо откуда? Что, ребята уже вернулись?
— Не вернулись, не радуйся. А этого твой Вадим все-таки оставил на стреме. Настырный он у тебя, Вадим этот!
Трофим кивнул.
— Вадим с головой, — согласился он, — а вот оставил дурака!
Неожиданно в дверь постучали. Держа наготове шокер, я чуть-чуть приоткрыла дверь. Передо мной в трусах и майке, встрепанный и разгневанный, стоял жилец из соседнего номера.
— До каких пор! — выкрикнул он высоким противным голосом. — До каких, я спрашиваю, пор будет продолжаться этот бардак? Я не спал всю ночь! Я обращусь к администрации гостиницы, в конце концов! Пусть вас выселяют! Это безобразие! — и он взволнованно поправил на носу большие роговые очки.
Я посмотрела на него с сожалением и сказала низким грудным голосом:
— Мужчина! Как вам не стыдно! Лезть в номер к незнакомой даме — в одних трусах! Я этого так не оставлю. Я немедленно сама иду к директору гостиницы и выясняю ваши координаты. Завтра же я напишу жалобу на ваше производство. Пусть знают, как славно вы проводите время в командировках!
Мужчина в неглиже побледнел. Он лихорадочно схватился за очки, за трусы, беспомощно открыл рот, но не нашелся, что сказать, а когда я холодно обронила: «Скройтесь с моих глаз!», тотчас пропал.
Я осторожно прикрыла дверь и задумчиво посмотрела на Трофима. В двадцать пятом номере скопилось уже достаточно взрывоопасного материала, своего рода радиоактивного элемента. И кто мог сказать, когда начнется цепная реакция? Конечно, Трофиму было невыгодно поднимать шум — это неизбежно привело бы к вызову милиции и довольно щекотливому разбирательству. Но и упускать нас ему тоже не хотелось. Вопрос был в том, когда вернутся его основные силы, и наши с ним желания в этом плане были диаметрально противоположны.
— Я хочу в туалет, — вдруг мрачно заявил Трофим.
Видимо, он решил форсировать события, не желая полагаться на волю слепого случая.
— Все чего-то хотят, — философски заметила я. — Я, например, хочу «Мерседес», но…
— При чем тут «Мерседес»! — возмутился Трофим. — У меня естественная потребность!
— Тем более, — все тем же резонерским тоном продолжила я. — Мы живем пока не в коммунистическом обществе, где будут удовлетворяться любые потребности человека…
— Ну ты и сука! — с бессильной злобой произнес Трофим. — Смотри, ох ты и пожалеешь!
Я пожала плечами и удалилась, тщательно, на два оборота, заперев дверь.
За время моего отсутствия ничего существенного не произошло. На мраморном полу подсыхали следы незадачливого качка. За окном летел снег. Часы показывали без десяти шесть. Дежурная спала в своей комнатке мертвым сном.
Я опять уселась на ее место и принялась ждать. Последние минуты, как обычно, казались непомерно долгими. Наконец раздался негромкий щелчок кварцевых часов, стрелки на циферблате вытянулись в одну прямую линию, послышался шум открываемой двери, и в гостиницу вошел курьер.
Он быстрым и подозрительным взглядом осмотрел вестибюль, снял с головы кепку и, деловито похлопав об колено, стряхнул с нее снег. Потом он приблизился к стойке и поздоровался — невнятно и нетерпеливо. У него были неприятные, глубоко посаженные глаза и заурядное лицо. Одет он был как-то серо и обыкновенно. В левой руке он держал объемистый портфель с потускневшими застежками — вытертый и порыжевший от времени. В таком портфеле на первый взгляд ничего более ценного, чем мочалка и кальсоны, быть не могло.
Наклонившись над стойкой, мужчина негромко и буднично задал вопрос, которого я давно ждала. Его интересовало, не проживает ли в гостинице господин Капустин из Тарасова.
— Проживает, — уверенно сказала я. — Он вас ждет. Пойдемте, я провожу.
Взгляд курьера опять сделался подозрительным.
— Спасибо. Вы скажите номер — я сам его разыщу.
— У меня инструкции, — непреклонно сказала я. — Никому не сообщать номер господина Капустина.
Мужчина немного подумал.
— Хорошо, — сказал он наконец. — Пойдемте.
Он предусмотрительно пропустил меня вперед, а правую руку сунул в карман своего черного, плохо пошитого плаща. Мысленно я похвалила его за предусмотрительность.
В дверь шестнадцатого номера я постучалась тем же стуком, каким мы пользовались еще в поезде. Мне открыл Чижов. Из глубины комнаты уже шел Капустин, взволнованный, но повеселевший.
— Прошу! — произнес он и, заметив, что гость озабоченно косится в мою сторону, успокаивающе добавил: — Не волнуйтесь, это все наши люди!
— Здравствуйте! — тускло произнес курьер и осведомился: — Мама здорова?
— Еще не совсем! — торопливо отозвался Капустин. — Почки еще беспокоят.
— Попробуйте бром! — заключил этот бессмысленный диалог гость и тем же тоном добавил: — Зовите меня Стасом.
Оказывается, у них был предусмотрен и пароль. Бдительный Капустин не сообщил мне об этом — каков конспиратор!
— Итак, приступим! — сказал он. — Время у нас крайне ограничено.
Стас кивнул и, поставив на стол портфель, открыл его. Из недр портфеля он достал металлическую коробку и вдвоем с Капустиным отошел в сторону, чтобы показать драгоценный товар.
Я деликатно отвернулась. В конце концов, мне совсем не обязательно было созерцать предмет многих вожделений. На любом допросе я с чистой совестью смогу заявить, что и в глаза не видела никаких алмазов.
— Ну, что? — шепнул мне Чижов.
— Наш с вами крестник вернулся, — тоже шепотом ответила я. — Уложила его в двадцать пятом номере отдыхать.
Чижов с веселым изумлением поднял брови.
— Отлично! — послышался бодрый голос Капустина.
Он с треском закрыл металлическую коробку и, крепко сжимая ее в руках, в каком-то лихорадочном возбуждении прошелся по комнате. На лице его появилось нездоровое отсутствующее выражение.
— Время! — напомнил ему курьер.
— Ах да! — сказал Капустин и, бережно положив коробку на койку, поставил на стол стальной чемоданчик.
Широким жестом он открыл его и обернулся к Стасу. На лице у того не дрогнул ни один мускул. Он равнодушно заглянул в чемоданчик, удовлетворенно кивнул и стал перекладывать пачки денег, одну за другой, в свой видавший виды баул. Покончив с этим, он прикрыл деньги куском мешковины и захлопнул портфель.
— Все в порядке, — объявил он и, впившись в партнера колючим взглядом, спросил: — У вас есть какие-то вопросы?
— Меня просили передать, — с видимым сожалением произнес Капустин, — что ввиду некоторых обстоятельств мы будем вынуждены прервать наши с вами контакты на неопределенный срок…
— Мы примем это к сведению, — безо всякого выражения сказал курьер.
Он взял портфель и, кивнув нам на прощанье, быстрыми шагами направился к выходу.
— Провожать не надо, — бросил он на ходу. — Я уйду один.
Едва за ним закрылась дверь, Капустин подскочил к заветной коробочке и с величайшей бережностью поместил ее в стальной чемоданчик. Он был так увлечен, что, позабыв про бдительность, позволил мне без труда запомнить секретный шифр, который он набирал.
Ему очень не хотелось выпускать из рук чемоданчик, но благоразумие все-таки взяло верх, и он отправил свое сокровище на дно моего чемодана, с которым и сел, чуть ли не в обнимку, на кровать.
— Нам нужно уходить, — напомнила я.
Капустин, спохватившись, вскочил, посмотрел на часы и принялся собираться.
— Евгения Максимовна, — попросил он. — Вот вам деньги, расплатитесь, пожалуйста, за гостиницу! Мне как-то не хочется вступать сейчас ни в какие контакты!
— Хорошо! — сказала я. — Жду вас в вестибюле. Только не позабудьте Пряжкина!
Дежурная уже проснулась и опять заняла свой пост. Со мной она поздоровалась, как родная, и выразила сожаление по поводу нашего скорого отъезда.
— Только приехали, а уже назад, — сказала она. — Странные теперь командированные пошли. Чего, спрашивается, приезжали-то?
— А кто его знает, — туманно пояснила я. — Начальству виднее. Вот, кстати, ключик от двадцать пятого. Ребята погулять вышли, а ключик, значит, мне сдали…
