— Идиотка несчастная!! Ты что, угробить меня хочешь?! Какой осел посадил тебя за руль? Сейчас же останови машину, пусть ее ведет нормальный шофер!!!
Арчиров удержался на месте исключительно благодаря своей полноте. Садясь в машину, он еле втиснулся на заднее сиденье и сейчас сидел белый как мел, глядя вперед совершенно обезумевшими глазами. Все это я фиксировала машинально, изо всех сил пытаясь выровнять потерявшую управление машину. От резкого торможения на большой скорости ее повело юзом. Холостой ход руля увеличивался с каждым оборотом, и я с замирающим сердцем ждала того страшного момента, когда он свободно провернется на все триста шестьдесят градусов. Под визгливые проклятия певца мне удалось погасить скорость с помощью переключения передачи и наконец окончательно остановить машину ручным тормозом. «БМВ» замер почти на краю глубокого кювета. Только теперь я почувствовала, что спина и руки у меня взмокли от пота. Хрыкин продолжал бесноваться в истерике, Арчиров — пребывать в состоянии ступора, а на меня навалились усталость и безразличие. Джип сопровождения, еще когда нас только потащило юзом, объехал нас по встречной полосе, пронесся метров на двести вперед и остановился на обочине. Как только мне удалось остановить «БМВ», из внедорожника выскочили охранники и бегом бросились в нашу сторону.
Сохраняя невозмутимое лицо, я медленно вышла из машины и пошарила по карманам куртки в поисках сигарет, не сразу сообразив, что они лежат в сумочке.
— Все целы? — спросил меня охранник, первым подбежавший к нам. — Что у вас случилось?
— Машина потеряла управление, — пожала я плечами. — Всего-то и делов.
— Как это — потеряла управление?! — уставился он на меня.
— Обыкновенно, — разозлилась я на его непонятливость. — Ехала, ехала и вдруг — бац, и потеряла управление. Наверное, ехали слишком быстро.
Охранник продолжал смотреть на меня как на дурочку, пытаясь сообразить, шучу я или говорю серьезно. Самое противное, что его коллеги принялись задавать мне те же самые вопросы. Наконец, не торопясь, как и подобает настоящему начальству, к нам подошли Погорельцов и Галушко.
— В чем дело, Евгения Максимовна? — строго спросил Погорельцов. — Уснули за рулем? Плохо спали этой ночью?
— Я всегда утверждал, что женщина за рулем подобна обезьяне с гранатой, — насмешливо проговорил Галушко, — никто не знает, когда она выдернет чеку и куда бросит эту самую гранату.
— Машина внезапно потеряла управление, — стараясь говорить, не повышая голоса, принялась объяснять я. — Подозреваю, что кто-то намеренно вывел из строя рулевую тягу.
— Как же так, Евгения Максимовна? — театрально вскинул брови и развел руками Галушко. — Ведь вы лично проверяли исправность автомобиля? Неужели такая мелочь, как рулевая тяга, проскочила мимо вашего бдительного ока?
— Не валяйте дурака, Вадим Сергеевич, — осадила я его. — Вы прекрасно знаете, что достаточно отвернуть или ослабить гайки на болтах, чтобы во время движения машина перестала слушаться руля!
— Но вы же взяли у меня ключи специально для того, чтобы осмотреть машину, — продолжал недоумевать Галушко.
— Во-первых, я искала возможные закладки, а во-вторых, вы меня убеждали, что ваш шофер — сама аккуратность. Это, между прочим, его обязанность — следить за техническим состоянием машины.
— Пошли вы оба, знаете, куда?! — завопил вдруг Хрыкин. Он, оказывается, прекратил истерику, как только увидел охранников. Тихо выбрался из машины и так же тихо стоял рядом. — Охранники, мать вашу так! За что только вам деньги платят?! Ладно, эта… мисс Марпл гребаная, но ты-то, Вадим, куда смотришь?! Это твоя святая обязанность, ты за это от меня деньги получаешь. И что? Доверил везти меня какой-то провинциальной лахудре, которая…
Я не успела вступиться за себя. Зато это сделал Погорельцов. Звонкая, полновесная оплеуха опустилась на щеку Хрыкина. От неожиданности он застыл с открытым ртом.
Вслед за первой плюхой тут же последовала вторая, а за ней, вдогонку, и третья. Хрыкин даже не пытался закрыться руками.
— Все заткнулись! — рявкнул продюсер. — Разбор произошедшего оставим на потом. Сейчас надо решать, что делать.
— А что тут сделаешь? — пожала я плечами. — До Просторов Поволжья километров десять-пятнадцать, сами мы машину отремонтировать не сможем. Остается только одно — тащить ее на буксире. Другого выхода нет.
— Неси трос! — приказал Погорельцов одному из охранников. — И не забудь машину подогнать сюда. А то я вас знаю — трос принесешь, а про машину забудешь.
Когда «БМВ», как могли, прицепили к джипу, выяснилось, что никто не горит желанием садиться в него в качестве пассажира. После недолгих препирательств за руль усадили охранника. Одним из пассажиров вызвалась быть я, а вторым — Галушко. Ехать решено было не спеша, максимально прижимаясь к обочине.
До загородного дома Баулиных мы добирались минут за сорок — сорок пять. «БМВ» несколько раз закидывало в сторону. Приходилось останавливаться, выходить из машины и вручную выставлять его в нужном направлении, катая туда-сюда. Охранники, с которыми я ехала в злополучном «бумере», матерились сквозь зубы и недобро посматривали в мою сторону. Я прекрасно понимала их недовольство. Как ни крути, а во время аварии за рулем сидела я, так что роль крайнего по праву достается мне. Ничего не поделаешь.
Когда показался особняк Баулина, я вздохнула с облегчением. Первыми, кто нас встретил, были, как я и предполагала, девочки-тинейджеры. Они с визгом вылетели за ворота и буквально повисли на Хрыкине. Он то ли успел успокоиться, то ли был хорошим актером, но стал сама любезность. С удовольствием позировал перед любительскими камерами, раздавал автографы, мило шутил и улыбался. Само собой, задуманная Погорельцовым в городе легенда о том, что я являюсь девушкой Хрыкина, тут же накрылась медным тазом. Про меня просто забыли. Впрочем, в этом доме за жизнь Хрыкина можно было быть спокойной. Вряд ли кто-то решится на покушение в доме, который охраняет профессиональная охрана из столь могучей организации, как «Волгапромгаз».
Сломанный «бумер» тут же закатили на эстакаду, вызвали в срочном порядке мастеров, которые занялись ремонтом. Как я и предполагала, кто-то отвернул один болт рулевой тяги. Поэтому-то машина сначала вела себя нормально, но по мере того, как я управляла ею, штанги тяги соскочили, и машина перестала слушаться руля.
В общем, загородная прогулка в дом олигарха прошла без эксцессов, если не считать того, что Хрыкин к концу «творческой встречи со зрителями» напился до такой степени, что пытался, к всеобщему смущению старшего поколения и бурного восторгу молодежи, сигануть в пустой бассейн. После этого Погорельцов решил, что «хождение в народ» пора заканчивать. Пьяного Хрыкина, словно мешок с картошкой, погрузили в машину, тепло попрощались с хозяевами и отправились в город. Я опять ехала в компании с молчаливыми охранниками. Правда, на этот раз их взгляды были значительно мягче, если, конечно, можно сказать такое про одежные шкафы с антресолями.
Возле гостиницы я молча вылезла из «БМВ» и направилась к своему «Фольксвагену», который сиротливо стоял на парковочной площадке перед центральным входом.
— Евгения Максимовна, — окликнули меня, когда я уже села в машину, — подождите секундочку!
Я обернулась: ко мне торопливо приближался Погорельцов.
— Что же вы вот так, не попрощавшись, уезжаете? Обиделись на что-то?
— А на что я могу обидеться? — совершенно искренне изумилась я. — На вашего алкоголика Хрыкина? Так я с первого дня знакомства поняла, чего он стоит.
— Ну, зачем же вы так грубо? Давайте поднимемся, посидим, обсудим все, так сказать, за рюмкой чая. У меня есть превосходный коньяк, армянский.
— Не поверите, Владимир Алексеевич, но я за сегодняшний день устала, как скаковая лошадь после пяти заездов подряд, и мне хочется только одного — лечь спать.
— Но ведь нам надо наметить маршруты, по которым Макс будет добираться до концертных площадок и обратно. Разве я не прав?
— Давайте я сама все это сделаю. В конце концов, я лучше вас знаю город.
Погорельцов потоптался на месте, видимо, не представляя, какой еще, самый весомый аргумент, можно придумать, чтобы заманить меня в номер. Я продолжала смотреть на него вопросительно. Видимо ничего не придумав, он, как и в прошлый раз, достал кошелек, выудил из него несколько стодолларовых купюр и протянул мне.
— Возьмите. Я ведь прекрасно понимаю, что вы нисколько не виноваты в том, что произошло сегодня на дороге.
— Вы знаете, — меня вдруг охватило какое ребяческое чувство, — я, Владимир Алексеевич, пожалуй, не просто возьму эти деньги. Я их обменяю на одну вещицу, которую случайно обнаружила сегодня утром под капотом вашего «бумера»!
