Марина молча курила и равнодушно смотрела на Алексея. В этом равнодушии Алексей прочитал ответ на свой вопрос.
В данный момент за ними действительно наблюдали. Ему стало не по себе. Но это чувство сильно отличалась от того, которое он испытал, впервые попав в это здание. Тогда он почувствовал себя неуютно. Сейчас ему стало страшно.
«Главное — не показывать, что я что-то понял», — лихорадочно думал Алексей.
Он вспомнил громил-охранников, дежуривших у выхода. Спокойствия это воспоминание ему не прибавило. Он понимал, что молчит уже слишком долго, но не мог произнести ни слова. Ситуацию спасла Марина. Она затушила сигарету в пепельнице и посмотрела на часы:
— Боюсь, что вынуждена вас покинуть. Через десять минут у меня начинаются занятия. Приятно было познакомиться.
— Взаимно, — пришел в себя Алексей. — Я думаю, мы еще увидимся. Когда статья будет готова, я привезу ее Анастасии Валериановне для утверждения.
— Может быть, когда ваш журнал выйдет, вы пришлете экземпляр мне лично?
Перед уходом было необходимо зайти к Анастасии Валериановне, чтобы попрощаться. Теперь Алексей чувствовал себя подопытной мышью. Несмотря на бушевавшие внутри чувства, он старался идти как ни в чем не бывало. Он по-прежнему глазел на развешанные по стенам камеры и даже остановился возле одной из них, якобы для того, чтобы получше рассмотреть.
Записка, переданная Мариной, жгла ему карман. Внутри содержался ключ к тому, что происходило в этом чертовом интернате.
Алексею не терпелось как можно быстрее покинуть это помещение и прочитать записку. Но получилось так, что ему пришлось провести в интернате еще целых полчаса.
Вначале пришлось дожидаться Анастасию Валериановну, которая в тот момент, когда Алексей постучал к ней в кабинет, говорила по телефону. Потом благодарить за гостеприимство, потом еще раз обсуждать будущую статью.
Алексей поинтересовался, можно ли будет сделать в интернате ряд снимков, которые должны будут служить иллюстрациями для статьи. Анастасия Валериановна дала свое согласие и поинтересовалась, кто будет фотографировать. Не думая ни секунды, Алексей сказал, что все фотографии он сделает лично. Теперь ему не хотелось привлекать к этому делу посторонних людей. Договорились, что для этой цели Алексей подъедет в интернат через три дня. А готовую статью подвезет через неделю.
От предложенного чая на этот раз Алексей отказался. До выхода его проводил все тот же невозмутимый охранник. Сейчас Алексей заметил прикрепленный на его груди бейджик с именем «Михаил». Имя было написано крупными печатными буквами.
Только покинув огороженную высоким забором территорию интерната, Алексей почувствовал облегчение. Рука непроизвольно потянулась в карман за запиской, но он вовремя остановил себя и достал сигарету.
Прикуривая, Алексей повернулся лицом к воротам, над которыми красовалась вывеска — Интернат для детей с ограниченными возможностями «Утренняя заря».
Развернувшись, Алексей отправился ловить машину.
Он так и не решился прочитать записку в машине. Всю дорогу ему казалось, что за ними кто-то едет.
Потом Алексей стал подозревать таксиста.
«Как-то уж очень быстро он появился, — думал Алексей, — как будто стоял за углом и поджидал, когда я выйду». Он пожалел о том, что назвал таксисту свою улицу.
Когда до дома оставалось несколько кварталов, Алексей сказал, что он передумал ехать к своему другу, потому что вспомнил, что тот уехал. После чего назвал адрес одного людного кафе в центре города.
В кафе Алексей заказал себе двести граммов водки и, сев в самом дальнем углу лицом ко входу, полчаса внимательно наблюдал за всеми входящими посетителями.
К этому времени он уже абсолютно забыл о своих первоначальных планах написать заказной пасквиль, за который ему заплатили. Уж слишком все увиденное было похоже на то, что два дня назад он сам предлагал Вилесу.
После кафе Алексеи еще часа полтора шлялся бесцельно по городу, обдумывая увиденное. И лишь оказавшись дома, он наконец-таки решился развернуть записку.
На маленьком клочке бумаги цветным карандашом были второпях нацарапаны всего два слова — РЕАЛИТИ-ШОУ. Снизу был подрисован знак решетки.
Из протокола осмотра места преступления:
«Тело мужчины было обнаружено на полу в большой комнате. Был убит выстрелом в сердце, после чего преступник совершил контрольный выстрел в голову. На основании этого можно сделать вывод о том, что работал профессионал. Убитый — известный московский ювелир и коллекционер Смоленский Аркадий Самойлович, 1940 года рождения. Следов взлома не обнаружено. Скорее всего, убитый был знаком с преступником и сам открыл дверь. Явных следов ограбления не обнаружено. Эти данные уточняются. В квартире была установлена надежная система защиты, включая систему внутреннего видеонаблюдения. Однако кассета с данными отсутствует. Скорее всего, преступник унес ее с собой. Можно предположить, что преступник был хорошо знаком с убитым и неоднократно бывал в квартире. Наиболее вероятно, что совершенное преступление связано с профессиональной деятельностью Смоленского Аркадия Самойловича, однако возможны и иные мотивы. Тело обнаружила домработница покойного Феофанова Изольда Тихоновна. Показания прилагаются».
Из протокола осмотра места происшествия:
«Тело мужчины было обнаружено на полу в большой комнате. Был убит выстрелом в сердце, после чего преступник совершил контрольный выстрел в голову. На основании этого можно сделать вывод о том, что работал профессионал. Убитый — известный московский ювелир и коллекционер Бах Виктор Леопольдович, 1937 года рождения. Следов взлома не обнаружено. Скорее всего, убитый был знаком с преступником и сам открыл дверь. В квартире наблюдаются явные следы тщательного обыска. Очевидно, что преступник (или преступники) что-то искали. Однако, по утверждениям жены покойного, из квартиры ничего не пропало. Эти данные уточняются. В квартире была установлена надежная система защиты, включая систему внутреннего видеонаблюдения. Однако кассета с данными отсутствует. Скорее всего, преступник унес ее с собой, Можно предположить, что преступник был хорошо знаком с убитым и неоднократно бывал в квартире. Отпечатков пальцев преступника не обнаружено. Наиболее вероятно, что совершенное преступление связано с профессиональной деятельностью Баха Виктора Леопольдовича, однако возможны и иные мотивы. Характер выстрелов тот же, что и при совершенном накануне убийстве другого известного ювелира Смоленского Аркадия Самойловича. По данным баллистической экспертизы, выстрелы произведены из того же оружия, пистолета ТТ.
Тело обнаружила жена покойного Бах Валентина Петровна. Показания прилагаются.
Показания баллистической экспертизы прилагаются».
— Александр Борисович, что ты об этом думаешь? — откинувшись на спинку кресла, Меркулов посмотрел на своего помощника. — Народ волнуется.
— Под народом, Костя, ты, очевидно, подразумеваешь нашего непосредственного начальника?
— Именно его.
Турецкий положил на стол документы и взял чашку с уже успевшим остыть кофе. Сделав глоток, он поморщился и поставил чашку обратно на стол.
— Остыл, — констатировал Александр Борисович.
Меркулов молча продолжал изучать своего подчиненного.
— Убиты два известных московских ювелира, — сказал Турецкий в ответ на этот взгляд.
— Это, Саша, я уже понял. — В голосе Константина Дмитриевича слышалась усталость. — Я спрашиваю, что ты об этом думаешь?
— Такое часто случается. Особенности профессии. Где золото, там частенько крутится много всяких криминальных элементов. Да и этот Смоленский тоже, насколько я понял, имел героическое прошлое. В кавычках, разумеется.
— Они не занимались золотом.
— Я сказал для примера.
— Они не занимались золотом, — повторил Константин Дмитриевич. — Они специализировались по драгоценным камням.
— Ну да, — подтвердил Турецкий.
— Ты сейчас чем занимаешься?
— Драгоценными камнями.
— Связь улавливаешь?
В голосе Меркулова зазвучала плохо скрываемая ирония. А быть может, Константин Дмитриевич и не пытался ее скрыть? Такая привычка за ним водилась. В его голосе, как правило, звучала именно та интонация, которую он сам сознательно в него вкладывал.
— Откровенно говоря, Костя, никакой связи между этими убийствами и контрабандой драгоценных камней, которой в данный момент я занимаюсь, я лично не улавливаю.
— А зря.
Александр Борисович встал со стула, пару секунд подумал и сел обратно. Тон Меркулова начал ему порядком надоедать.
— Почему зря? — довольно агрессивно поинтересовался Турецкий. — Или ты мне теперь прикажешь все случаи с драгоценными камнями валить в одну кучу? В Москве очень много драгоценных камней. И людей, которые ими занимаются, тоже хватает. Я тебе больше скажу, Костя, и преступников, которые убивают этих людей, тоже очень много. Мне что, их всех проверять? Так это не ко мне, это в МУР.
