заканчивать.
– Зайдешь? – Он указал на ворота. – Я тебе экскурсию проведу.
– И что я там не видела? – не следовало соглашаться сразу. – Ладно, валяй свой культпоход, – и я отправилась вслед за Битюговым.
Ипподром был построен в Тарасове еще в начале двадцатого века. Тогда же планировалось строительство конезавода, но Гражданская война спутала планы по выводу чистокровных тарасовских рысаков. Дмитрий шел вперед, неловко оглядываясь и показывая владения:
– Тут у нас дорожки. Бега будут послезавтра. Целая серия. Приходи, я тебя так проведу, – он поравнялся со мной. – Я тебе сейчас конюшни покажу. Там такие красавцы стоят.
– Слушай, – перешла я в наступление, – ты вроде нормальный такой, чего ты на форуме-то бычить стал?
– А сама? – Справедливо, Наркоша, еще в бытность свою Кириллом, редко стеснялся в выражениях.
– Так я изначально троллем была. Ты-то как на форум забрел? Они ж еще при динозаврах были, – отчего-то в его обществе мой лексикон был далек от изящества.
– А я как раз их ровесник, – пошутил Битюг, чем существенно разрядил обстановку между нами.
Сразу за местами для зрителей располагался длинный ряд конюшен.
– У нас в этом году три стойла пустуют. Лошади уже старые были для выездки. Хозяева их забрали, – пояснил Дмитрий.
– Сам ездишь?
– Нет, я уже старый. Моложе был, садился пару раз, но я неуклюжий, и лошади со мной трудно. Только ухаживаю. А ты хочешь прокатиться? – вдруг обратился он ко мне.
– Я? – От неожиданности я совсем забыла, зачем пришла. – Нет, спасибо. Я их боюсь. Они нервничать будут точно, а я от этого еще больше забоюсь и так далее. Давай не будем.
– Как знаешь, – слегка расстроился Битюг.
– Ты извини, что я снова тебя про форум спрошу. Честное слово, не хочу тебя обидеть, если что не так, ты скажи, без вопросов, – как ни странно, но такая манера общения работала с ним, заставляя Битюгова доверять мне скорее, чем если бы я грамотно строила фразу и сыпала метафорами. – Что ты там про Новый год заливал? Откуда ты взял, что я ночью закинулась?
– А что, не угадал разве? – Дмитрий остановился и внимательно посмотрел на меня.
– Но я же здесь и в трезвом уме, – возразила я.
– Ну, так и я в трезвом, а в Новый год, да, оскоромился, было дело, – хихикнул он.
– И что?! По себе других не судят! Как тебе это вообще в голову пришло, что я одна, на морозе, употребила и околела?
– Да не знаю я! – отмахнулся Битюг. – Я думал, ты пацан. У меня кореш барыжит все еще, он рассказывал, что подогнал кое-что золотой молодежи на праздники. Он и мне по старой памяти подкинул. Говорит, молодые нынче дурные пошли. Связываться с ними опасно, он закладку сделал возле «Космоса». Я, хрен знает, подумал, что это ты.
– Говорю же, завязала, – отправляясь на допрос наркоманов, бывших или завязавших, стоит помнить, что цепочка их рассуждений не вписывается в строгий свод аристотелевской логики. – Герыч, что ли, загнал?
– Не, герычем в Тарасове другие люди промышляют. Ты на герыче, что ли, сидела?
– А ты феназепам у старушек тырил? Провожай меня обратно. Холодно тут, – я выяснила все, что хотела.
– Ладно, чего ты, не обижайся. – Битюгов примирительно протянул мне руку.
– А я и не обижаюсь, – заверила я его, протягивая в ответ свою.
Как ни печально было признавать, но со времен школьных романов по переписке встречи с людьми из интернета не перестали быть менее неловкими.
– Если из этого состоит работа частного детектива, то я, пожалуй, повременю со сменой деятельности, – осклабился Гарик, снимая наушник, через который слушал наш разговор с Битюгом. – Спасибо, Танька, повеселила!
– Пожалуйста, Гарик! – огрызнулась я. – Ты слышал, что он в конце сказал? Закладку оставил за «Космосом». У Марата в телефоне сообщение было тоже с указанием места закладки: кинотеатр «Космос», сквер, Красная Шапочка.
– И что я должен думать? – не понял он.
– Ставригову звони, пусть он думает, – ответила я. – Сдается мне, что кореш нашего Битюга и барыга, что продал детям «дурь», – это один и тот же человек. Пусть допрашивает коневода. Глядишь, так и от тебя отстанет.
– Молодец, Иванова, соображаешь, – похвалил меня Папазян. – Значит, пока работаем по учебнику, отрабатываем версии с близким окружением. Что там с друзьями?
– Они вполне искренни в своей скорби. Будь они причастны к смерти Кирилла, кто-то обязательно бы занервничал, каким-то образом выдал себя. А мы вместе вечер провели за настольной игрой, воспоминаниями и сплетнями. Опять же Ася точно заинтересованная сторона, и обо всех подозрениях она бы мне рассказала. Единственное, – я сделала паузу, – Марат вроде как пытается за ней ухаживать. И делал это, даже когда Кирилл был жив. Может быть, стоит поискать в этом направлении?
– Давай я его на допрос вызову? – воодушевился Гарик.
– Можно сначала я? – Способствовать появлению психологической травмы от жестких методов работы Папазяна у молодого человека в мои планы не входило.
– Да пожалуйста! – щедрость Гарика не знала границ. – И куда ты сейчас? – спросил он, подходя к машине.
– В «Грампластинку», попробую расспросить сослуживцев Кирилла, – ответила я. – Снова прикинусь бедной родственницей.
– Я уже их опрашивал, – возмутился Папазян. – Или не доверяешь?
– Бедная родственница, помнишь? – возразила я. – Мне хочется излить душу.
Вместо ответа Папазян скептически сощурился, и я ушла прежде, чем он бы изрек очередную пошлость.
Обязательное место паломничества тарасовских меломанов, культовый музыкальный магазин «Грампластинка» если и менялся, то делал это весьма деликатно, щадя чувства завсегдатаев. Последний раз я заглядывала туда на четвертом курсе академии, с тех пор в магазине сменили штопанный бесконечными заплатками старый линолеум, оставив столь модное нынче простое бетонное покрытие. Стены все так же были выкрашены в театрально-темный цвет, на котором выгодно смотрелась подсветка и плакаты культовых групп. А вот стеллажи с пластинками были другие. Вернее, теперь они были. Во времена моего увлечения музыкой диски ютились в коробках и на плохо подходящих для них старых книжных полках. Поэтому места в маленьком подвале стало ощутимо больше и даже воздух в нем как будто стал свежее.
За кассой стоял высокий длинноволосый мужчина чуть старше меня, с усами, переходящими в бороду, какие были модны в начале восьмидесятых. Он и еще кто-то из тех, кто работал здесь, были на похоронах, поэтому я надеялась, что меня запомнили.
– Здравствуйте! Я Таня, сестра Кирилла, – представилась я, протягивая руку. – Мы, кажется, виделись на похоронах.
– Очень приятно, – озадаченно ответил мужчина. – Костя.
– Скажите, Костя, у Кирилла здесь не осталось никаких личных вещей? Мы с Сашей хотели бы их забрать.
– Да нет, ничего такого, – задумался Костя. – Кружка,
