ж, вот и наш ориентир, но идти было непросто и морально, и физически — мы прокладывали путь по проплешинам, где дети лежали по одному, я говорил ДеВи, когда поднимать ногу, а он делал шаг. И чем ближе к башне, тем труднее было поставить ногу, чтоб в прямом смысле не начать идти по головам, а некоторые горы тел были похожи на сооружения туземцев для отпугивания чужаков.
На полпути ДеВи вдруг вскрикнул, затанцевал на месте — видимо, одна из рук коснулась его лодыжки. Я не виноват, они же тут везде, хоть в страшную пародию на твистер играй.
— Армани, отпусти меня. Я хочу увидеть, — говорит он.
Мне-то по барабану, хочет как хочет, тем более что сохранение его зрительной невинности прилично замедляло нас, а нам бы бежать на помощь, да и моя рука не будет вечно пришита к нему. Ладно, он уже взрослый, чтоб самому решать, но я переспросил на всякий случай:
— Точно? Развидеть это будет трудно…
— Да.
Не знаю, на что он там рассчитывал, но глаза-монеты красноречиво выдали, что реальность оказалась хуже, такое ни один здоровый мозг не сможет представить. Я снова закрыл глаза, почти зарядил ему в лобешник, хотя теперь уже бесполезно, но ДеВи сразу же опустил ладонь и начал как-то насильно всматриваться. Сам дышит, как астматик, сердце слышно на расстоянии, прямо-таки воздух сотрясает, а глаза бегают туда-сюда, как будто он решил побояться конкретно так, чтоб за один раз — по-моему, это так не работает.
— Все нормально, у меня самого поджилки трусятся.
— С тобой не так страшно, — прозаикался он, вот и славно.
Дело пошло быстрее, мы ставили ноги между телами и переступали их на цыпочках, как цапли. Жить можно, главное не рассматривать ничего, но пару раз нам встречались такие баррикады, что приходилось расчищать себе путь, и тут уже не отвертишься. ДеВи воспринимал это даже как-то спокойнее нас — что за дети пошли, насмотрятся ужастиков, и потом их уже ничем не испугаешь! Хотя ему и не приходилось поднимать этих мумий, ледяных, твердых, шершавых и легких, будто из сена, хоть не вонючих, и на том спасибо!
На Хорицу это давило и того сильнее, от нее ни слова, ни звука за все время, лица тоже нет, вместо него что-то хладнокровно-немое, но я такие вещи за километр чую.
— Ты в порядке?
— Да, — сказала она так, что ни у кого не осталось бы сомнений, что нет. — Я… Я просто не думала, что… мы стольких потеряли.
И опять молчок, мне что, удочкой из нее вытягивать — на самом деле, неплохо бы, а то нервы устают одну и ту же мысль крутить по кругу, расшатаются, кожа зашелушится, прыщи полезут, и в таком духе.
Сеанс психотерапии как-нибудь в другой раз устроим, потому как мы уже обходили башню, и за ней грохотало все сильнее. На другой стороне нас встретил Мудрый Филин, хотя и не шибко радушно, вообще не заметил — он в одиночку тягался с точно такой же махиной, и перевес был явно не в его сторону, все лицо в поту, пиджак местами изорван, а в руках самый что ни на есть меч, только и успевает отбиваться им из последних сил. Хорица сорвалась с места и помчалась с плеткой наготове, как метеор, по-моему, даже под ноги не смотрела, и так яростно кромсала монстра, что кусочки панциря и ошметки невесть чего полетели в разные стороны.
Я решил, что вдвоем они и без сапог справятся и занялся другими вопросами, то бишь где детектив и что это за исполинская башня с воротами. Первый остался висеть в воздухе, потому как Орлиного Носа я не нашел, а вот среди мумий лежал в неловкой позе тот псих, и выглядел уродец еще хуже, чем раньше, кожа вся в трещинах, как у вазы, оттуда текут ручейки крови, а вместо руки какой-то обугленный обрубок. И шут с ним — больше всего меня волновали ворота, черно-каменные, пыльные, и уж точно не из нашей вселенной, аж живот скручивало от одного вида. Понятное дело, что и дверные проемы делают чуть выше человеческого роста, но эти размером во всю башню, перебор даже для монстров, это ж какое уродство может оттуда вылезти! Перед ними с десяток ступенек более-менее человеческого размера, а сбоку огромное колесо-рычаг, похожее на штурвал корабля, с цепями, чтобы открывать и закрывать.
По моей команде ДеВи остался внизу, а я поднялся по ступенькам — одна створка ворот приоткрыта, издалека щель казалась узкой, но на деле там запросто пройдет одна из тех тварей, а в проходе липкая и влажная темень. Не удивлюсь если за ними родина монстров и именно туда поперся детектив, у него инстинкт самосохранения не особо-то развит. И вот смотрю я, значит, на это чудо архитектурной мысли, а сам думаю, чего это я вообще разгеройствовался — по ту сторону либо все секреты мироздания, либо верная смерть, а скорее всего, и то и другое по порядку. Я уже собирался дать заднюю, потому как в гробу я такое видал (точнее поэтому-то и не видал), как вдруг оттуда вырвалась рука и заскребла ногтями по краю каменной плиты.
Тьфу ты, я аж отпрыгнул от страха и чуть со ступенек не упал, а это был Орлиный Нос, почти незаметный в своем черном пальто, но главное, живой и здоровый. Хотя на счет второго я не уверен — он еле волочил ноги, взгляд пустой, как если бы сильно задумался и еще не понял, где находится, а на лице картина ужаса от понимания чего-то, что никому адекватному знать не хотелось бы. Я помахал рукой перед лицом, пощелкал пальцами, мол, прием, прием, вызываем детектива на базу, и это сработало, он очнулся и тут же рванулся по ступенькам с криком помочь ему.
Мы прилипли к механизму сбоку ворот, причем тот был весь каменный и весил целую тонну, даже вдвоем без шансов сдвинуть, какие-то отсталые инопланетяне. А значит что — правильно, время крушить законы физики чудо-сапожками, гарантии нет никакой, но всяко лучше, чем надрывать поясницу почем зря. Свою руку насиловать не хотелось, и я отобрал у Орлиного Носа пальто, перекинул его через одну из ручек этого штурвала, а дальше по старой схеме. Пальто, конечно, затрещало по швам, но не разошлось (вот это я понимаю, знак качества), а колесо со скрипом поехало по часовой. И сразу же цепь поползла куда-то вверх, расшевелила створку ворот,
