Для постороннего взгляда единственным диссонансом был большой современный письменный стол у дальнего окна. Но для мисс Силвер это был незаменимый помощник в работе, поэтому он только усиливал удовольствие, с которым она оглядывала свою квартиру и все находящееся в ней, удовольствие, вызванное освобождением, избавлением от прежних ее занятий, которые она обычно называла «педагогической практикой». Долгие годы она была вынуждена жить по чужим домам и учить чужих детей, зная, что в старости ей придется существовать на жалкие гроши, отложенные за годы службы. Теперешняя ее деятельность в качестве частного детектива принесла желанную независимость и даже, по ее скромным меркам, процветание.
Мисс Силвер и словно бы вышла из эпохи своих картин и ореховых стульев. Это подчеркивала ее прическа, в которую были уложены чуть тронутые сединой волосы, с завитой челкой, прикрывающие уши и аккуратно заколотые сзади. Все это было плотно закреплено сеткой для волос. Об этом говорили и строгие черты настоящей леди; платье из зеленого кашемира с оливковым оттенком, которое, казалось, никогда не было в моде, что всегда придавало просто приличной одежде оттенок утонченной небрежности. На шее платье было заколото огромной брошью из золота высокой пробы, со сплетенными инициалами родителей мисс Силвер. Поистине драгоценная реликвия, потому что в ней она хранила пряди волос своих родителей. Мебель досталась ей в наследство от двоюродной бабки, и, с гордостью и благодарностью оглядывая окружающую ее обстановку, она чувствовала себя в лоне семьи.
Но хватит об отдаленном прошлом. Фотографии в серебряных и позолоченных рамках, на плюше и бархате, рассеянные по камину, книжным полкам и другим доступным поверхностям за исключением письменного стола, свидетельствовали о событиях не столь уж давних. Это были подарки людей, которых она избавила от сомнений или от несправедливых подозрений, вывела из невыносимо затруднительного положения и даже спасла от смерти. Здесь были фотографии юношей и девушек, детей, которые, может быть, не появились бы на свет, если бы мисс Силвер не защитила или не оправдала их родителей.
Разворачивая письмо, она с удовольствием предвкушала чашечку хорошо заваренного горячего чая, который готовила для нее верная Эмма Медоуз. Его сейчас принесут, она будет читать письмо дочери своей подруги и попивать чай с вкусной булочкой Эмминого изготовления. Мэри Мередит была ближайшей школьной подругой мисс Силвер, но ей не было и девятнадцати лет, когда она вышла замуж и погрузилась в заботы и обязанности жены приходского священника. Письма становились все короче и приходили все реже, но на Рождество письмо приходило обязательно, до прошлого года, когда дочь Мэри прислала печальное сообщение о ее смерти. На похоронах мисс Силвер заметила, как сильна Руфь похожа на мать, сходство усиливалось еще тем, что она тоже была женой священника. Ему как раз предложили приход в деревне. «Милый деревенский уголок и симпатичный домик. Совсем недалеко от города. Пожалуйста, приезжайте к нам в гости, мисс Силвер». Но летом у мисс Силвер было много работы, и это не позволило ей принять такое сердечное приглашение.
Она вскрыла конверт и развернула вложенный в него листок бумаги. В первой строке стояло: «Дом викария, Гриннингз, возле Эмбанка». Письмо было датировано вчерашним днем. Чтобы согреть озябшие ноги, она подвинула стул к огню и приступила к чтению письма Руфь Болл.
Дорогая мисс Силвер!
Мне очень приятно было получить Ваше письмо. Мне так хотелось, чтобы Вы приехали к нам летом, но я знаю, Вы были очень заняты. Наверное, иногда Вы позволяете себе отдохнуть. Тогда, пожалуйста, не забудьте, что мы Вас ждем. Деревня, где мы теперь живем, маленькая, но у Джона большая нагрузка: наша церковь одна на три прихода, и ему приходится много ездить. В некоторых отношениях здесь все очень патриархально. Например, дорога, которая проходит через деревню, обрывается на протоке, недавно в ней утонул один несчастный. Но и прогресс не обошел нас стороной: у нас есть телефон, правда, это параллельная линия и любой может услышать твой разговор. Церковь старая и очень интересная — надгробная плита крестоносца, резьба и медные мемориальные доски неплохой работы. По наследству к нам перешла экономка прежнего викария, очень уже немолодая, но готовит восхитительно. Вы решите, что я купаюсь в роскоши, но признаюсь: я недавно наняла служанку! Она вдова того несчастного, который утонул в протоке. У Джона не было своих средств, когда мы поженились, но два года назад умер его старый кузен и оставил нам достаточно, чтобы жить безбедно. Если бы у нас были дети! Но Джон — самый лучший муж на свете, мы и так за многое должны быть благодарны Богу.
Да, я знаю ту девушку, о которой Вы спрашивали в письме. Если она упоминала о мисс Оре, значит, это Кларисса Дин, она ухаживает за пожилой дамой, мисс Орой Блейк. Ора — редкое имя, и Ваше описание соответствует мисс Дин как нельзя лучше. Она здесь уже была раньше: ухаживала за мистером Рэндомом из усадьбы (он умер как раз перед нашим приездом сюда), поэтому она всех здесь знает. Говорят, у нее роман с племянником мистера Рэндома. Но что это я сплетничаю, надо бы вычеркнуть эту фразу, только тогда письмо будет неаккуратным, а у меня нет времени переписать его заново. Иногда так трудно попять, сплетничаешь ты или нет. В деревне все друг друга хорошо знают и интересуются всем, что происходит вокруг, это так естественно. Джон очень строг в этом отношении, но нельзя же быть сухой и безразличной. Может быть, любопытство не такой уме грех, если ты хорошо, с искренней симпатией относишься к людям.
Дорогая мисс Силвер, так приятно было получить от Вас весточку.
Любящая Вас
Руфь Болл».
Мисс Силвер положила письмо на колени и подумала: «Руфь всегда будет хорошо ко всем относиться».
Открылась дверь, и явилась Эмма с чайным подносом. Спокойная, основательная особа с по-деревенски розовыми щеками и седыми волосами, аккуратно зачесанными назад.
— А вот и ваш чай, пейте, пока горяченький. Я подумала, вы, наверное, днем не ели, и сделала парочку бутербродов, и вот еще мед к булочкам. Вот вечерняя газета. Я все думала, приносить ее или нет — вам надо пить чай, пока горячий, но, думаю, вы все равно бы ее попросили.
Мисс Силвер потянулась за газетой.
— Эмма, вы слишком меня балуете… — начала она, но не закончила фразы, ее взгляд наткнулся на заголовок. Она развернула газету и прочитала: «ДЕВУШКА УТОНУЛА В ПРОТОКЕ. ЗАГАДОЧНОЕ СОВПАДЕНИЕ».
Тело Клариссы Дин обнаружил Эдвард Рэндом. На церковных часах било десять, когда он подошел к протоке и направил луч фонаря на ближайший камень. То, что он увидел, заставило его в ужасе отпрянуть. На темном, поблескивающем от воды камне смутно белела женская рука, лежавшая ладонью вниз. Только рука в кругу света. Это сначала. Когда он повернул фонарь, в полосу света попало запястье, мокрый рукав пиджака, неясные очертания тела, наполовину скрытого водой. Она лежала в выемке, в которой утонул Уильям Джексон. Поток воды прибил руку к камню, течение шевелило ее, и казалось, в ней еще теплилась жизнь. В первый момент Эдвард не понял, кто эта женщина. Она лежала лицом в воде совершенно неподвижно, только рука чуть-чуть покачивалась.
Он положил фонарь на берег и вошел в воду. Она лежала в самом глубоком месте, но даже и там вода не доходила ему даже до колен. Здесь была небольшая узкая выемка. Она могла оступиться и попасть ногой в эту выемку, упасть, но упасть на мель. Там нельзя утонуть.
Но она утонула.
Он вытащил ее — это было непросто, глина скользила под ногами — и направил на нее свет. Он увидел, что это Кларисса Дин. И что она мертва. Он попытался нащупать пульс — пульса не было. Он и так догадывался, что его нет, но должен был убедиться в этом.
Впоследствии все признавали, что, вытащив Клариссу из воды, Эдвард сделал все, что мог: положил ее головой вниз, чтобы вытекла вода, и побежал за помощью к викарию.
Но Кларисса Дин была мертва. Доктор Крофт застал Эдварда и викария за попытками сделать искусственное дыхание, но все было напрасно. «Скорая помощь» из Эмбанка еще раз исполнила свой зловещий долг, и, прежде чем в деревне узнали о второй смерти, Клариссу Дин увезли из Гриннингза.
Доктор Крофт пошел к сестрам Блейк сообщить о случившемся. На стук открыла мисс Милдред в старом пальто поверх дешевой фланелевой сорочки и со свечой в руке.
— Что стряслось, доктор Крофт? Почему вы пришли?
Их разделяло пламя свечи. Она пристально смотрела на доктора сквозь подрагивающий свет.
— Вы знали, что мисс Дин нет дома?
— Нет, конечно. Она рано ушла к себе, сказала, у нее болит голова. С чего вы взяли, что ее нет? Она никогда не выходит так поздно. Уже одиннадцать часов!
