Ознакомительная версия.
Я его впустила.
— Что тут произошло? — спросил он.
Я поняла, что пока не могу говорить. Просто указала ему кивком на дверь в ванную.
А сама прошла в комнату.
Черт побери, и почему у нее тут совершенно нечего выпить? Впрочем, одернула я себя, ты нарушаешь основной принцип существования Александры Данич. Спиртное под запретом!
— Правила и существуют для того, чтобы их нарушать, — проворчала я.
А уж сегодня мне было необходимо что-то воздействующее на мозги, дабы хоть немного их расслабить!
Честно говоря, я бы не отказалась и от сигареты с марихуаной, лишь бы события сегодняшнего дня немного померкли… Но марихуаны у меня не было, впрочем, как не было и спиртного в доме у Тани.
«А у Тани…»
Нет уж, не буду я травить душу унылыми песнями. Тем паче тут больше подошла бы другая песенка «Крематория» — «Маленькая девочка со взглядом волчицы…».
Хотя Таня самоубийцей не была.
Или в тот момент, когда ей встретился этот тип, чей телефон она так трогательно обвела «Валентиновым» сердечком, она подсознательно стала самоубийцей?
Я бросила взгляд на телефон.
Не нравился мне этот тип. Я ни-че-го про него не знала, но он мне не нравился!
Ларчик вызвал милицию, приехали опера, совсем молоденькие, и возглавлял эту компанию Ванцов. Они рыскали по Таниной квартире, посматривая на меня с плохо скрытой жалостью — для них я была девчонкой, обнаружившей тело, и теперь, по их мнению, я должна быть очень подавленной…
Собственно, они были правы отчасти — я такой и была. Просто Танино мертвое тело было не первым в поле моего зрения, а из фрустрированного состояния я уже выбралась, поскольку включила свой мозг, и теперь мой мозг выкидывал одну за другой идеи, которые любому из этих пареньков показались бы бредовыми и противоправными, но вот в этом и разница между мной и служителем Фемиды.
Я могу позволить себе роскошь нетривиальных ходов, не обременяя себя рассуждениями, насколько мои действия соответствуют букве закона.
Посему я без зазрения совести стащила номер телефона с сердечками — им не обязательно про это знать.
Ванцов выглядел бесконечно усталым, и все-таки он подошел ко мне и погладил по голове как маленькую.
От этого жеста в моем носу предательски защипало, и, чтобы избавиться от ненужных эмоций, я сердито дернулась.
— Сашка, ты только… — начал Ванцов, но я его прервала.
— Послушайте, учитель, — насмешливо сказала я. — Вы с гуру Лариковым всегда учили меня, что дело сыщика — уметь вовремя отключать эмоции, так?
— Так, — согласился он.
— Тогда какого черта ты сейчас пытаешься меня успокаивать? Я выключила их, и не надо думать, что перед тобой маленькая девочка с расстроенными нервишками! Все нормально, не первый год, что называется, замужем за всей этой мафией! Если тебя что-то интересует, задавай вопросы, но не буди во мне нормального человека, потому как я уже нахожусь в состоянии боевой, охотничьей готовности!
— Вот я и хотел бы, чтобы ты, Сашка, не лезла в это дело, — выдохнул Ванцов. — Больно уж гадкое оно получается!
— А что, у тебя были приятные дела об убийствах? — невесело усмехнулась я. — Каждое убийство — мерзость огромная! Только ничего не выйдет, Лешенька, поскольку у меня есть обязательства перед клиентом.
Менты врубили приемник, и теперь тишину разбавляли «Сплины», словно отвечая моему настроению: «А в двух шагах идет война…»
Моя война идет постоянно. Я начинаю к ней привыкать. Это только кажется, что кругом спокойно. Так и хотелось выйти на улицу, остановить какую-нибудь полнотелую матрону, мирно бредущую на базарчик, и сообщить ей: «А знаете, идет война! Вот сегодня, например, убили двух молодых людей. Очень молодых. Гораздо более молодых, чем вы. А вы, наверное, думаете, что жизнь скучна и однообразна?»
Конечно, я ничего подобного не сделаю. Пусть эта тетка живет в спокойном болотце неведения. Хватит и нас, тут собравшихся, с тяжелым знанием того, что в мире все не так уж распрекрасно.
— Она проходила по тому делу?
Ванцов не употребил отвратительное словцо «киднепинг».
— Да, — кивнула я. — Она работала у них гувернанткой.
Ванцов помолчал, досадливо поморщившись, и сказал:
— Получается, ее могли убить именно в связи с этой смурью!
— Как видишь, получается так. И я, естественно, не могу послать их подальше и устроиться отдыхать.
— Ну, так пусть распутывает Ларчик!
— Лешка, ты же сам просил меня помочь тебе с байкерами!
— Вот ими и займись…
— Так ведь ты же сам сегодня приезжал на Топольчанскую, так? Там был убит некий Тарасюк. Этот Тарасюк — только не падай! — тоже имел отношение к моему делу! Поэтому получается, что все взаимосвязано, и как знать, не окажутся ли твои неразумные байкеры участниками все той же, как ты изволил выразиться, смури. Или мне теперь вообще спрятаться в подполье и не вылезать, пока господь окончательно не разберется с человечеством?
— Ладно, — отмахнулся Лешка. — Я все-таки поговорю с Андреем. Мне кажется, это не женское дело. И не хочется мне когда-нибудь приехать по вызову и обнаружить в наполненной ванне твое остывшее тело!
— Браво, Ванцов, умеешь ты заразить молодую леди оптимизмом, — усмехнулась я. — Теперь я почувствовала интерес к жизни вообще и к этому делу в частности!
И, знаете, доля правды в этом моем высказывании была! Ванцов меня слегка разозлил, и теперь остатки депрессии окончательно растаяли в воздухе, уступив место моим охотничьим инстинктам.
Я была готова выйти на тропу войны!
* * *
В половине восьмого я наконец-то освободилась.
Ну и денек выдался у меня сегодня! Я даже не заметила, как на улице потемнело, нахмурилось и наступил вечер.
Милицейская машина по распоряжению господина Ванцова отвезла меня домой — при этом в моей душе шевельнулось нехорошее подозрение, что таким вот образом Ванцов вкупе с Ларчиком просто хотят убедиться в том, что я не предприму собственных попыток размотать чертов клубок из колючей проволоки!
Сами они расставаться явно не спешили, поскольку собрались теперь посетить наш офис. Я даже осмелилась предположить, что они там будут расслабляться с пивом, стараясь забыть впечатления сегодняшнего дня.
Машина остановилась аккурат около моего подъезда. А домой я совсем и не хотела. Впрочем, дабы успокоить бдительных сопровождающих, я покорно зашла в подъезд и постояла у окна, терпеливо ожидая, когда они отчитаются перед Лешенькой, что порученное им дело совершили, и укатят по домам. Они долго тусовались внизу: видно, так им повелел «босс». Наконец уверились в том, что я легла в кроватку и за мою судьбу человечество в лице двух заботливых идиотов может быть совершенно спокойно, и отъехали, тихо шурша колесами.
Жалко, что моя соседка тетя Валя не видела, как меня привезли в «воронке»! То-то бы у этой благообразной до неприличия старушки радости было! Наконец-то опасную, непонятную и насквозь неформальную Сашу привезли, как разбойницу с большой дороги! Впору было к ней постучаться и рассказать обо всем, порадовать старушенцию на ночь рассказом о моих приключениях!
Да времени было мало. Домой я должна была вернуться в десять, иначе мама поставит меня в угол, значит, у меня в распоряжении был всего один час.
Я спустилась во двор и подняла голову. Слава богу, Пенс был дома. Причем, судя по тому, что освещена была вся квартира, чего никогда не допустила бы экономная маменька, он пребывал в гордом и радостном одиночестве.
Я поднялась по лестнице и у двери в его квартиру зажала уши — грохот музыки свидетельствовал о том, что я права.
Интересно, услышит он мой звонок или мне надо оглушительно заорать «Ду хаст!»?
Я рискнула позвонить. В дальнейшем, правда, мне предстояло действовать нетривиальными и незаконными методами, но пока надо пытаться соответствовать общественным идеалам!
* * *
Пенс настолько натренировал свой слух, что открыл мне дверь почти мгновенно.
Как он умудрился расслышать мое робкое треньканье сквозь мощные раскаты гитары Блэкмора — не знаю!
— Привет, — сказал он мне, радостно улыбаясь.
— Привет, — бросила я устало, проходя в комнату.
Пусть проникнется моей вековой усталостью!
— Интересно, — поинтересовалась я, — без Блэкмора ты бы узнал, что на свете когда-то был норвежец Эдвард Григ, собственно, и создавший вот этот шедевр, который теперь так самозабвенно исполняет твой драгоценный Ричи?
— Обижаешь, милая, — добродушно ухмыльнулся мой возлюбленный. — Уж «В пещере горного короля» все знают!
«Интересно, а Ванцов знает?» — подумала я.
— Я позвоню?
Он кивнул.
Первым делом я набрала свой номер. Мама подняла трубку и, едва заслышав мой голос, поспешила сообщить мне, что только что звонил Лариков и был вельми разгневан тем, что я еще не добрела до дома.
Ознакомительная версия.
