Джон озабоченно осмотрел заполненный людьми вестибюль, стараясь отыскать Харди. Лейтенант беседовал у газетного стенда с коренастым мужчиной. На мгновение его взгляд задержался на Джоне, но он не подал и виду, что узнал его, только потрепал по плечу своего коренастого собеседника, а потом отошел в другой конец вестибюля. У одной из витрин стоял высокий худой мужчина. И снова рука Харди опустилась на плечо этого человека. Такой маневр он повторил еще дважды. После того как таким образом был идентифицирован четвертый человек, Харди снова взглянул на Джона и исчез где-то у лифтов.
-- О Боже! -- тихо произнесла Элисон.
Джон обернулся и увидел, что к ним приближается странная пожилая дама. Ее шляпа была похожа на прилавок продавца фруктов, а лицо скрывалось под вуалью. Норковый жакет сиял под светом многочисленных люстр и походил скорее на палатку. На руках дама держала черно-белого японского спаниеля.
-- Сумасшедшая старуха, -- сказала Элисон. -- Миссис Джордж Хевен, она занимает пентхаус рядом с Муном.
-- Та самая, которая интересуется собачьими кладбищами?
-- Та самая! Будь с ней любезен, Джонни, и, ради всего святого, поговори с Тото!
И это было все, о чем Элисон успела его предупредить. Миссис Хевен налетела на них, словно скоростная яхта.
-- Ну, Барнуэлл! -- заявила она голосом, похожим на выстрел старинной пушки.
Люди оглянулись и больше уже не спускали с нее глаз. Она была для них вроде музейного экспоната.
-- Доброе утро, миссис Хевен, -- поздоровалась Элисон. -- А как сегодня наш дорогой маленький Тото? -- Ее голоса было просто не узнать.
-- Обиделся на меня, -- сообщила миссис Хевен. -- Я сегодня дала ему только отправить свои надобности, а он ожидал, что мы пойдем в парк в это время дня. -- Стеклянные глаза уставились на Джона. -- А это кто такой, Барнуэлл?
-- Джон Уиллс -- миссис Хевен, -- представила их друг другу Элисон.
-- Здравствуйте, миссис Хевен, -- сказал Джон, тронув рукой головку спаниеля. -- Привет, приятель!
Спаниель скорчил самодовольную рожу.
-- Я хочу, чтобы мы поговорили о моем ленче в четверг, Барнуэлл. Как вы собираетесь осветить в прессе вопрос о кладбище?
-- Могу я прийти к вам завтра утром?
-- Если только сможете ко мне попасть, -- заявила раздраженная, завернутая в меха дама и посмотрела вокруг себя. -- Этот невыносимый Мун с его проблемами! Я не могу подойти к своей входной двери без того, чтобы не столкнуться с полудюжиной полисменов с Манхэттена. Если он хочет быть убитым, то должен это делать с меньшим шумом. Десять утра завтра вас устроит, мисс Барнуэлл?
-- Вполне, миссис Хевен.
Миссис Хевен снова устремила свой стеклянный взор на Джона.
-- А вы не можете быть плохим человеком, Уиллс, -- решила она.
-- Надеюсь, что так, -- кивнул Джон.
-- Пообщались с Тото. Я всегда говорю, что люди, которые любят собак, не могут быть такими уж плохими. Зайдите ко мне как-нибудь на чашку чая.
-- С удовольствием, -- слегка поклонился Джон.
-- Там увидим. Десять часов, Барнуэлл. -- И, распустив паруса, эта странная леди двинулась к лифтам.
-- Ох! -- вздохнула Элисон.
-- Спасибо за подсказку о Тото. Она рассмеялась:
-- Вот уже семь месяцев, как мисс Хевен купила тот пентхаус, но за это время она так и не сказала ни слова мистеру Шамбрэну. Это его беспокоит. Он единственный из всего штата отеля, кто не любит шуток. Любишь меня -- люби мою собаку. Видите ли, он никогда даже не пытался поговорить с Тото! Ну, пойдемте к нашему столику, если только мистер Кардоза оставил его для нас. Вы сможете прорваться через эту толпу?
Они с трудом протиснулись к бархатному канату, загораживающему вход. Мистер Кардоза, холодный, словно кусок льда, дал им пройти. Люди, оставшиеся за веревкой, смотрели на них как на злодеев.
-- Рассчитываю получить за это хотя бы билет в театр, мисс Барнуэлл, -сказал Кардоза, провожая их к столику в уже почти полностью заполненном баре.
-- Посмотрим, -- откликнулась Элисон. -- Я не всегда выполняю то, о чем меня просят.
Старший официант, вежливо улыбаясь, выдвинул для нее стул.
-- Я всегда знал, что у него две головы, -- сказал он. -- Не думаю, что здесь вас может задеть случайная пуля.
-- Вы и в самом деле думаете...
-- Нет, я не думаю, что он вообще придет, если здесь так опасно, но извините меня...
Они едва успели сесть, как услышали возбужденные голоса. Великий Человек шел через вестибюль. Через некоторое время он появился у красного бархатного каната, отгораживающего вход в бар.
Это было в первый раз, когда Джон Уиллс видел его наяву. Он почувствовал, как напряглись его мускулы, и крепко сжал челюсти. Прохладная рука Элисон легла на его руку.
-- Спокойно, Джонни, -- сказала она.
Мун остановился в дверном проеме, высокомерно оглядывая публику. На нем был отлично сшитый темно-серый костюм, жилет в черно-белую клеточку и щегольской галстук. Ему можно легко было дать пятьдесят, хотя всем было известно, что ему семьдесят пять. Левой рукой Мун поглаживал маленькие усики, а правую держал в кармане брюк, позвякивая там монетами. Он ничего не сказал, но весь его вид говорил: "Ну, сосунки, посмотрите же хорошенько на меня!"
Джон отвернулся. Перед его взором снова встало измученное лицо отца, и он будто услышал его полный горечи голос: "Я не понимал, что наживаю врага, у которого есть власть, влияние и, сверх того, деньги, чтобы угнетать меня, пока я жив... или пока жив он".
-- Единственный, кто здесь выглядит как невинный простофиля, -- это репортер Уиллард Сторм, -- услышал Джон слова Элисон.
Он заставил себя снова посмотреть на вход. Мистер Кардоза, кланяясь, провожал Муна к столику. Прямо за Муном шел молодой человек в роговых очках, явно представитель прессы.
-- Одного поля ягода, -- заметила Элисон. -- Мне кажется, этот самый Сторм -- современный вариант Обри Муна в его молодости.
Оба мужчины прошли к столику в середине комнаты, который был оставлен для них. Мистер Кардоза склонился над ними. Джон мельком заметил у входа мистера Шамбрэна, Харди и двоих мужчин, которые были с ними. Муна тщательно охраняли. Джерри Додд и другой охранник грубо убрали от входа фотографа.
-- Мистер Шамбрэн не допустит никаких случайных явлений, независимо от того, как это понравится Муну, -- сказала Элисон.
В этот момент черные глазки Великого Человека заметили ее. Он поклонился ей, насмешливо улыбнувшись. На щеках Элисон проступил румянец. Джон был готов сделать едкое замечание, но вдруг заметил, что теперь Мун внимательно изучает его. Улыбка исчезла, черные глазки сузились и превратились в две щелочки; повернувшись, Великий Человек что-то сказал Сторму. И журналист тут же повернул в его сторону свои роговые очки.
* * *
-- Думаю, он узнал меня, -- сказал Джон.
-- Это свободная страна, -- отозвалась Элисон, злясь на себя за то, что покраснела.
Джон ждал, будто что-то случится, но Мун отвернулся и начал обсуждать меню ленча с мистером Кардозой. Сторм достал из кармана блокнот и что-то записал в нем, поглядывая на Джона.
-- Мисс Барнуэлл?
Джон глянул на мужчину, остановившегося у их столика. И сразу же отметил, что тот в свое время был явно красив. Во всяком случае, в профиль он все еще был привлекательным. На мужчине были черный пиджак и полосатые брюки. Под мышкой он держал папку с бумагами.
-- Привет, Амато! -- пропела Элисон. -- Это Джон Уиллс, а это мистер Амато, наш менеджер по банкетам.
Мужчина поклонился.
-- Я слышал о вас, мистер Уиллс, от Шамбрэна. Он сказал, что вы интересуетесь обслуживанием класса люкс. -- Амато повернул голову, чтобы посмотреть на Муна, и слегка пожал плечами. -- Этот опять разыгрывает из себя Гамлета? Может, сейчас неподходящее время, но Шамбрэн сказал, что вам будет интересно узнать детали подготовки к субботнему приему. Могу я к вам присоединиться?
-- Конечно, -- ответила Элисон.
Амато сел на дополнительный стул и открыл папку, которую принес с собой.
-- У меня здесь меню. Можете воспользоваться кое-какими подробностями отсюда для прессы.
-- Счастливого дня рождения! -- улыбнулась Элисон. На лбу Амато появились мелкие капельки пота.
-- Да будь он проклят! -- тихо откликнулся менеджер по банкетам.
-- Ваше меню не может быть плохим, мистер Амато.
-- Оно будет в десять раз хуже, чем вы себе его представляете, -сообщил Амато. -- При всех волнениях и неразберихе прием еще оказался и многонациональным -- там будут переплетены вкусы всего мира. А это значит, что Его Величество все усложнил в двадцать раз. Он прямо как дьявол. Я мечтаю, чтобы полиция убедила его отменить это дело.
-- Они пытались, -- сообщила Элисон. -- Но мистер Мун очень хочет снова стать центром внимания.
-- О Боже! -- Вынув льняной платочек из нагрудного кармана, Амато вытер лоб.
-- Но, мистер Амато, все, что вам надо сделать, -- это выбрать надлежащую еду и подходящие вина. Это ваш бизнес, и мистер Шамбрэн сказал мне, что вы в нем преуспели.
