– Нет. Сказать мне нечего.
– Ты видел или слышал что-нибудь такое, что может заинтересовать нас? – не унималась Нэнси.
– Нет.
– Очень уж резкие у тебя линии, – прокомментировала она рисунок на песке. – Надо бы мягче.
– Мягче?
– Да. Расслабь руки. Представь себе, что держишь не грабли, а кисть.
– Никогда не держал в руке кисть. Один раз, правда, красил гараж.
– Думай об абстрактной живописи, – наставляла его Нэнси. – Широкие мазки, кривые линии, прямые, проведенные под необычным углом.
– Понятно.
– У тебя все очень уж резко.
Он принялся вновь разравнивать песок. Особенно ему досаждали торчащие из него скалы. Он чувствовал, что оставляемые граблями следы не должны утыкаться в них, а плавно их огибать.
– Сегодня суббота. Еще нет восьми часов.
– Да. – Нэнси взяла новую сигарету.
– Вы работаете семь дней в неделю?
– Я свободна в субботу после обеда и в воскресенье.
– Вы используете выходные?
– Может, раз в месяц. Это же не работа, а образ жизни. Мозг доктора Редлифа никогда не отдыхает. Если ему что-то нужно, то немедленно. Он работает постоянно, не делая различий между днем и ночью, будними днями и выходными. Поначалу к этому трудно привыкнуть.
– Но вы привыкли, и вас это устраивает?
– Меня устраивает. Потому что я уеду отсюда еще молодой, но уже очень богатой.
– Это хорошо.
– Между прочим, вечером большой прием.
– Вы об этом говорили.
– Тебе придется подавать спиртное.
– Спиртное? Здесь? В Виндомии?
– Разумеется. Честер не может навязывать свои законы всему миру. Подойдешь на кухню особняка в половине шестого. В белых шортах и белой рубашке. Там тебе дадут синий галстук-бабочку.
– Хорошо.
– Скажешь мне, если вечером услышишь или увидишь что-то необычное.
– Хорошо.
– После полудня можешь отдыхать.
– Премного вам благодарен.
– Только не покидай Виндомии, вдруг ты кому-то понадобишься. Погуляй, поплавай, позагорай.
У входа в японский садик возник Эрик Бьювилль в цветастых шортах и розовой рубашке с короткими рукавами. В руке он держал конверт из плотной бумаги.
– Нет, плавать тебе не стоит, – добавила Нэнси – Ты же не хочешь, чтобы на спине остался шрам.
– Производственная травма? – спросил Бьювилль.
– Зацепил ветку, – ответил Джек.
– Конечно, – кивнул Бьювилль. – И это же дерево поставило тебе синяки на шее и груди?
Глаза Нэнси Данбар превратились в щелочки. Смеясь, Бьювилль сел на скамью рядом с Нэнси.
– Бог наградил меня дальнозоркостью.
– Кто?.. – начала Нэнси.
Бьювилль толкнул ее локтем.
– Дай сигарету.
Опадала, чиркнула зажигалкой.
– Как хорошо, что у женщин есть сумочки. – Бьювилль глубоко затянулся. – Если б старина Честер заметил у меня пачку сигарет, он бы поминал мне это не одну неделю да еще втрое увеличил бы мне ежемесячный взнос по медицинской страховке. – Еще одна затяжка. – Из этого чертова логова я и уехать-то не могу, даже к врачу, потому что Честер держит врача в поместье.
– Я думала, этим утром ты играешь в гольф на Си-Айленде.
– Собирался играть – Бьювилль выпустил струю дыма. – Но наш вождь позвонил мне поутру, в четверть шестого, и сказал, что желает внести поправки в завещание, а также определиться, сколько у него свободных денег, а сколько вложено в различные фонды, трасты и корпорации.
– Завещание? – переспросила Нэнси.
– Вот-вот. Николсон летит сюда из Атланты. Кларенс едет из Ронктона.
– Может, я тут лишний? – спросил Джек.
– Нет. Даже не заглянув в завещание, я знаю, что ты там не упомянут.
– Рад это слышать.
– Мне нравятся твои узоры. – Бьювилль указал на песок. – Красивые, резкие.
– Благодарю.
– И ты совсем не похож на японца.
– Так уж вышло, извините.
– Очень резкие, – вставила Нэнси.
– Наверное, этим мне удастся зацепить Честера, – задумчиво произнес Бьювилль. – Я ему так и скажу. Если у тебя японский садик, почему ты не завел садовника-японца? Намекну, что его могут обвинить в дискриминации по расовому признаку.
– Он воспримет твои слова на полном серьезе, – заметила Нэнси.
– Знаю. Он меня уже достал, почему мне не отплатить ему той же монетой.
– Для этого у тебя не хватит ума, Эрик, – ответила Нэнси.
– Попытаться-то можно, – возразил Бьювилль.
– Что он задумал? – спросила Нэнси скорее себя, чем Бьювилля. – С чего вдруг озаботился завещанием? Бьювилль затушил окурок о подошву.
– Может, его натолкнула на эти мысли внезапная смерть Джима Уилсона. Он умер, надышавшись смертоносного газа, которого раньше в лаборатории не было. – Бьювилль протянул окурок Нэнси.
– Джим, должно быть, проводил какие-то свои эксперименты. – Окурок Нэнси сунула в пластиковый мешочек. – А может, их проводил кто-то другой.
– Конечно, – кивнул Бьювилль. – Всему можно найти объяснение.
– Всякое случается, – пожала плечами Нэнси. Бьювилль повернулся к ней:
– Честер не хотел, чтобы сегодня утром я играл в гольф. Он вообще не хочет, чтобы я покидал Виндомию. Он боится, что какой-нибудь нормальный человек предложит мне возглавить нормальную компанию и жить нормальной жизнью.
– У тебя не получится.
– Еще как получится.
Бьювилль поднялся.
– Пошли. Поможешь мне достать бумаги из подземного сейфа, которому не страшно прямое попадание бомбы.
Она взяла сумочку и пустую чашку из-под кофе.
Бьювилль критически оглядел следы от грабель, появившиеся на песке по ходу их разговора.
– Слишком размазанные линии. Прежде у тебя получалось лучше.
Высказала свое мнение и Нэнси Данбар.
– Линии все равно чересчур резкие.
– Приехали! – воскликнул Флетч. – Мне так кажется.
Указатель у поворота на пустую, уходящую вдаль проселочную дорогу отсутствовал. С обеих сторон тянулись поломанные изгороди.
– Какое счастье! – отозвалась с кровати Кристел. – Наконец-то я увижу мистера Мортимера, самого злобного человека на свете. Как, по-твоему, он повесит меня головой вниз за кончики пальцев?
– Может. – Через полмили слева показались несколько домиков, прячущихся в тени высоких деревьев. Флетч искренне пожалел Мортимера. Попасть в такую глушь с многолюдного Северо-Востока. Даже появилось чувство вины – Очень даже может.
Они прибыли к тренировочному лагерю мистера Мортимера раньше, чем предполагал Флетч. Часы показывали пять минут девятого. Ночью и он, и Кристел спали плохо. Выехали еще до зари. Дважды останавливались, чтобы купить еды, в туалет не заглядывали ни разу. Первый же человек, к которому обратился Флетч в маленьком вайомингском городке, дал им абсолютно точные указания, следуя которым они без проблем добрались до тренировочного лагеря. Местный абориген только спросил: «Вам нужен тот сердитый сукин сын, что приехал из Нью-Йорка?»
– Он может повесить нас обоих, – добавил Флетч.
Флетч прибавил скорости. Грузовичок сильно затрясло на ухабистой дороге.
– Флетч, ты хочешь скинуть меня с кровати? – пожаловалась Кристел.
– Я решил преподнести старикану сюрприз.
Глядя на тренировочный лагерь, Флетч думал о том, что у Мортимера есть веская причина встретить его пулями.
– Флетч, помедленнее!
– Держись крепче!
– Ты уверен, что поступаешь правильно, доставив меня сюда?
– Разумеется, нет.
– Помогите! Выпустите меня отсюда!
– Хватит, Кристел, – одернул ее Флетч. – Если б не эта ухабистая дорога, ты бы и не поняла, что находишься в Вайоминге.
Поджарый старик вышел из-под деревьев. В руке он держал ружье. Выстрелил в воздух.
Паренек в одних шортах возник в нескольких метрах от старика Опустился на одно колено. Тоже с ружьем. Прицелился в грузовичок.
Выстрелил.
Фонтанчик пыли поднялся в воздух перед капотом.
– Флетч! – заорала Кристел. – Они стреляют!
– Они стреляют, – согласился Флетч, – но не попадают.
Он вывернул руль.
– Зигзаг!
– Флетч! Хватит зигзагов! Меня стаскивает с кровати!
В зеркале заднего обзора Флетч увидел взлетевшую в воздух простыню. Он понял, что она подняла ноги.
Но не знал, почему.
Мортимер, перезарядив ружье, выстрелил в грузовичок. Пуля прошла выше.
Флетч съехал с дороги и погнал грузовичок прямо на Мортимера, прибавив скорости.
Ухабы вне дороги не исчезли, а выросли в размерах.
Грузовичок немилосердно бросало из стороны в сторону.
– Флетч! – донесся с кровати сдавленный крик Кристел – Ты меня убьешь!
Мортимер отпрыгнул в сторону.
Паренек, держа ружье за ствол, словно дубинку, побежал за грузовичком.
Флетч затормозил около домов, под деревьями.
Паренек остановился в метре от дверцы кабины со стороны Флетча.
– Привет, – поздоровался Флетч через открытое окно. – Ты Хэджа или Рикки?
– Рикки.
– Это ж надо Рикки.
