Марь Степанна наклонилась ко мне и понизила голос:
— Вон в городе, говорят, один дом девятиэтажный даже вакуировали, да! Знать, там была бонба-то, а нас бог спас.
— Какие ужасы вы мне рассказали! Ой, а может, у вас тут был этот, ну, которого в газете печатали? Вы видели? — поинтересовалась я и достала из сумочки воскресный номер «Тарасова».
Бабулька сдвинула очки на самый кончик носа.
— И их, да что тут поймешь-то? Обедала ты у него на роже, что ли? И темно уже совсем… Глянь-ка, Петровна.
— Да видела я, — отмахнулась подружка. — Мне сноха про энтого нехристя читала. Нет, не он это. Такого среди тех черных не было, точно.
— Ох, проходу нет от этих торговцев. Стоят со своими бананами да лимонами: «Дэушка, дэушка, купи!»… — И я в точности описала того фраера, с которым ругалась сегодня у Сенного.
— Ловко ты это, милая! — хихикнула моя будущая хозяйка. — Такие они и были, эти-то. Точь-в-точь.
— Ну, уж прямо-таки оба совсем одинаковые?
— Да кто их там разберет! На что они тебе сдались-то? Один вроде повыше, волос кучерявый и борода тоже. Глазами так и зыркает, так и зыркает. Верно, Петровна? А другой — метр с кепкой, плешивый, с брюшком. Мордастый такой, небритый. И еще шрам на роже, вроде как ножом кто полоснул. Вот здеся, — показала Мария Степановна.
— Верно она говорит, дочка. И уши торчком — у энтого второго, что с плешью. Весь волосней оброс, чисто мартышка.
Стало быть, здесь точно побывал он — мой знакомец Рафик. Кроме него, есть еще один гоблин, это по меньшей мере. А хозяин, значит, на улице Крайней не засветился… Умно, Лечи, умно!
Я спрятала газету обратно в сумку.
— Вот вы говорите, раз бомбы не было, так не надо и искать этих типов. А я думаю, вы не правы, Марь Степанна. Надо их найти и проверить. Ведь зачем-то же они арендовали ваш подвал! Может, их кто-то спугнул, и они просто не успели подложить бомбу Интересно, где они могут быть сейчас? Вы случайно не знаете?
Марии Степановне надоело тянуть кота за хвост.
— Да пес их знает, куда они подевались! Тебе-то что за забота? Вот пристала как банный лист… Фатеру пойдешь смотреть, что ли? А то я тут с тобой продрогла совсем.
— Завтра, Марь Степанна. Сегодня уж поздно, а мне еще семь верст киселя хлебать. Завтра приеду пораньше, и мы с вами все обсудим. Номер квартиры я запомнила.
— Ну, завтра так завтра, дело хозяйское. Приезжай, жиличка, буду ждать. Ты идешь, Петровна?
— Нет, Степанна, я, пожалуй, еще посижу чуток.
Сына с работы дождусь. Ты иди, иди.
Когда «роговые очки», распрощавшись, исчезли в подъезде, я тоже поднялась со скамеечки. Обидно, но надо было признать: визит на улицу Крайнюю, на который я возлагала большие надежды, принес копеечный результат.
— В учхозе они, дочка, — вдруг проговорил «зеленый платочек». — У вас, на СХИ..
Я подумала, что ослышалась.
— В учхозе? Кто, бабушка?
— Да черные энти, что шуму тут наделали. Ты ж об них спрашивала?
— Откуда вы знаете?
— Так ить наше какое дело, старушечье? Сиди на лавочке, посматривай в оба глаза да слушай в оба уха.
С одним словцом перекинешься, другому передашь — вот тебе и готова сказочка!
Варвара Петровна дробно захихикала.
— Сижу я, значит, давеча туточки, одна-одинешенька. В воскресенье дело было. Степанна малость прихворнула, гулять не вышла опосля обеда. Гляжу, идет Клава Ефимова с детишками, из сорок третьей.
С сумками идут, с пожитками, навроде как с дачи али еще откудова. А дачи-то у них нету: продали еще в запрошлом годе. Муж ейный, Вася, — он шофером в автоколонне, в аварию попал, так деньги были нужны.
Они тогда все, что можно было, продали, сказывают даже…
— Бабуля, миленькая, про Васю после! Так что же Клава с детишками?
— Идут они себе, а я и спрашиваю: откуда, мол, — никак на турбазе были? Ну, мальчишки вперед побежали, а Клава ко мне подошла. Нет, говорит, тетя Варя, не на турбазе, а приглашала нас, говорит, к себе на дачу моя подружка школьная. А дача у них, говорит, в Гаевке — где учебное хозяйство СХИ. Были, говорит, мы там два дня. И еще можно было бы остаться — Клава в отпуску сейчас, — да детям в школу надоть.
Потому, мол, и вернулись пораньше, вот только с автобуса идем.
— И там, в Гаевке, Клава встретила кавказцев этих, да?
— Какая ж ты торопыга, дочка. Не даешь рассказать путем… Нет, Клава их не встречала. Только машину видела — ту, на которой они тогда сюда приезжали.
Чудная такая машина! Ребята во дворе сказывали, как называется, да я запамятовала. Ино… иномарка, вот!
Черная, колеса такие чудные, высокие… На клопа похожа, — неожиданно закончила старушка.
Я мысленно отдала должное столь образному описанию джипа.
— А где Клава видела эту машину, она вам сказала? У какой-нибудь дачи?
— Нет! На дороге. Эта черная уродина чуть не раздавила их, когда Клава с детишкам и шла на автобус.
— Значит, машина ехала из Гаевки в город?
— Ну, в город или нет, того я не знаю, дочка, Клава про то не сказала. Может, они опосля не в Тарасов повернули, а в Усть-Кушум? А что из Гаевки — точно.
— А почему Клава подумала, что это была та самая машина? Может, просто похожая? Она что, номер запомнила? — без всякой надежды спросила я.
— Да не Клава вовсе, дочка! Клава ту машину и в глаза не видала: она на работе была, когда энти-то к нам приезжали. Это все сынок ее, Мишутка. Гляди, говорит, мама: те самые поехали, которые наш подвал арендовали. Клава ему тоже — почему, мол, те самые?
А он и говорит… Что ж он сказал-то, Мишутка? Эх, дочка, запамятовала я, какая была примета! Старая стала, мозги не работают совсем… Да на что тебе все это, а?
— Да так. Варвара Петровна. Просто интересно.
А вы не знаете, где сейчас этот Мишутка Ефимов? Дома, наверное?
— Как же — дома! Удержишь его… Да он полчаса назад — аккурат перед тем, как ты, дочка, подошла, — с мальчишками на пустырь побежал. Где гаражи. Бойкий паренек, даром что девятый годок только пошел.
Ты его сразу приметишь, если он тебе нужон: в красных штанах, рослый такой.
Я скороговоркой пробормотала какие-то слова благодарности.
— Эх, дочка! — долетело до меня уже издали. — Чую я, Степанна тебя завтра не дождется…
Когда я добежала до пустыря, где оставила свою «девятку», у меня отлегло от сердца. У малолетних разбойников нашлось другое развлечение: с диким гоготом и свистом они подбрасывали на палках горящие покрышки. Слава богу, не от моей машины!
Набрав в легкие побольше воздуха, я позвала Мишутку. Ватага сразу сбилась в кучу и притихла, выжидая. Атаман в красных штанах бесстрашно выступил вперед.
— Вы меня?
— А разве там у вас несколько Мишек Ефимовых?
Подойди-ка: дело есть.
Он приблизился и остановился в нескольких шагах.
— Какое еще дело?
— Меня зовут тетя Таня. Да ты подойди ближе: я не занимаюсь похищением детей. Особенно таких… — Я окинула красноречивым взглядом лужайку вытоптанного бурьяна, усыпанную догорающими зловонными обрывками резины. — Дело у меня к тебе секретное, Михаил Васильич. Надеюсь, ты умеешь молчать?
— Спрашиваете! А откуда вы меня знаете, теть Тань?
— Давай договоримся: вопросы буду задавать я.
Но, так и быть, отвечу: я вообще много чего знаю.
Я знаю, например, что в эти выходные ты, Михаил Васильич Ефимов, восьми с лишним лет, был с матерью и братом в гостях на даче, в Гаевке. Знаю и то, что, когда вы возвращались оттуда в воскресенье, ты увидел на дороге кое-что интересное. Я имею в виду черный джип, который раньше приезжал к вам во двор.
Я верно излагаю?
— Класс! — Мальчишка открыл рот и забыл его закрыть.
— Так вот. Дело у меня к тебе, как я уже сказала, секретное. И, между прочим, — я понизила голос, — денежное. Хочешь заработать червонец?
— Спрашиваете!
Михаил Васильич со знанием дела обошел мою «девятку» кругом, придирчиво осмотрел, потрогал колеса. Я видела, что не ошиблась в нем: сын шофера!
— Хорошая машина. Ваша? А резину вам пора менять, теть Тань. — Паренек остановился напротив меня, плутовато прищурился. — Но черный джип «Чероки» стоит полтинник!
Я расхохоталась. Этот мальчик далеко пойдет! Если милиция не остановит…
— Я с тобой согласна, парень. И ты его получишь, если расскажешь мне все об этой машине.
— Классно! А не надуете?
— Не беспокойся: это не мой принцип. Садись-ка в машину, а то твои дружки глаза набок свернули.
Мишутка махнул рукой своей команде, которая медленно, но верно сжимала нас в кольцо.
— Я щас, пацаны. Все нормально!
В салоне я вручила мальчишке задаток — половину обещанной суммы.
— Так, значит, это был джип «Чероки»?
— Ага. Классная тачка! Двигатель у нее — вааще…
— Про двигатель не надо. Меня больше интересует номер. Ты его запомнил?
— Только две цифры — девятки, они рядом стояли. Больше я ничего не разглядел: эти, на джипе, так быстро пронеслись мимо — ва-аще! Но номер был местный, тарасовский. Точно!
