— Слушаюсь, — покорно отозвался Бычихин. — Можно идти?
— Можно.
Бычихин развернулся и, пародируя армейский шаг, замаршировал в сторону кабинета главного редактора. Перед тем как завернуть за угол, он оглянулся и весело козырнул Турецкому.
Редакцию газеты «События и факты» Александр Борисович покидал в неважном настроении. Журналист Бычихин оказался мальчишкой, лжецом и клоуном, любителем создавать сенсации на пустом месте. А «таинственный незнакомец» — либо глупой выдумкой журналиста, либо любителем плохих розыгрышей. А скорей всего, и тем и другим вместе. Просто нашелся шутник, который решил немного попудрить журналистам мозги, разыграл из себя «спецагента». Нашептал что-нибудь Бычихину по телефону, а при встрече по-бубнил себе что-нибудь под нос. Впрочем, и бубнить-то особо ничего не надо было. Богатое воображение Бычихина сделало все за шутника. И приписало «спец-агенту» свои собственные мысли и страхи. Вот и все.
«А может, оно и к лучшему, что все», — подумал Турецкий, шагая к машине.
В любом случае Александр Борисович решил пощадить мальчишку-журналиста и не наказывать его. Как знать, может, в будущем он станет вторым Чеховым? Вот тогда и сгодится его талант описывать зловещие «лиловые сумерки» и все, что к ним прилагается.
В кармане у Турецкого запиликал телефон.
— Александр Борисович, я все тщательно проверил, — раздался в трубке голос капитана Могильного. — «Мазда», обнаруженная в гараже Сыча, была взята напрокат в салоне «Автопробег» на паспорт и права, утерянные владельцем за два дня до этого. О пропаже или угоне машины в милицию никто не сообщал. В салоне «мазды» посторонних вещей не обнаружено. Отпечатки пальцев стерты. С Сычева взята подписка о невыезде. Рация, найденная в машине, действительно настроена на ту же частоту, что и рация Кизикова. Но; это все, что мы знаем.
— Значит, никаких концов?
— Никаких, Александр Борисович. Я еще раз потряс Сычева насчет парней, которые пригнали к нему в гараж «мазду», но он уперся как осел. Пацанов он не сдаст, это как пить дать. Я этого субъекта хорошо знаю. Даже если сам по статье пойдет. А как у вас? Потрясли журналиста?
— Угу.
— И как?
— Да никак. Похоже, мальчишка высосал сенсацию из пальца.
— Так я и думал, — отозвался капитан Могильный. — Кто-то заказал или по собственному почину?
— Утверждает, что сам додумался. Поди теперь проверь.
— Ясно. Ну ладно, я попробую поработать с парнями, которые постоянно пасутся возле сычевского гаража. Может, что-нибудь узнаю. Если что — позвоню. Пока!
В капитана Могильного Турецкий верил так же твердо, как в Славу Грязнова. Настоящий профессионал. Если есть хоть один шанс что-то узнать — будьте спокойны, Могильный это узнает.
Правда, дело об убийстве генералов продвигалось довольно медленно. Генпрокурор Истомин терзал Меркулова каждый день, а тот, в свою очередь, терзал Ту-редкого. Истомин был уверен в виновности бизнесмена Берлина, поэтому не понимал, «какого черта следователь Турецкий так долго тянет со сбором улик и доказательств!» Александр Борисович понимал, что рискует впасть в немилость у начальства, но «дело мертвых генералов» (так Турецкий окрестил его про себя) по-прежнему казалось ему крайне запутанным и неясным.
Между тем Володя Поремский занимался родственниками Геннадия Кизикова. И правдивость их слов также вызывала у него большие сомнения. «Я чувствую, что они водят меня за нос, — хмуро рассказывал Поремский, — чувствую, что они знают гораздо больше, чем говорят». На статью журналиста Бычихина Поремский отреагировал бурно: «Может, тут появится хоть какая-нибудь ниточка!» Однако Александр Борисович отнесся к его надеждам скептически и отдал распоряжение продолжать работу с родственниками погибшего киллера.
Глава пятая
КРИМИНАЛЬНЫЕ ДРУЗЬЯ
Алексей Антихович и Денис Шаповалов дружили с детства. Познакомились они лет двенадцать назад (было им тогда по десять лет), и с тех пор почти не разлучались, за исключением тех двух лет, которые Денис провел в армии.
Денис был из числа тех отчаянных голов, которые всюду ищут приключения, а получают неприятности. Алексей же, наоборот, отличался спокойным, уравновешенным нравом и никогда не лез на рожон. При столь разных характерах парням было комфортно вместе, они словно дополняли друг друга, как если бы природа-мать разделила одного человека на две половинки, надеЛив каждую противоположными крайностями, которые когда-то спокойно уживались внутри одной человеческой души. Они и внешне были разные. Алексей — худой и сухой, с узким лицом и голубыми задумчивыми глазами. Денис — плотный, коренастый, широкоплечий и улыбчивый.
В течение дня друзья почти не виделись. Алексей работал в фирме «Иванов и К°» — ездил по подмосковным аптекам, устанавливая на аптечные компьютеры программное обеспечение, разработанное этим самым «Ивановым» и его «К°». Денис же подвязался курьером в книжном издательстве. Иногда они пересекались в городе, чтобы выпить кружку-другую пива, но чаще встречались только по вечерам.
При столь различных характерах у обоих друзей была одна всепоглощающая страсть — автомобили. Они могли часами разглядывать автомобильные журналы, обсуждая достоинства и недостатки различных моделей «мерседеса» и «БМВ». По выходным наведывались в автосалоны, чтобы поглазеть на «крутые тачки», а если удача была к ним благосклонна, то и посидеть за рулем.
Любили они и покопаться под капотом, но, поскольку у самих друзей машин не было, им приходилось довольствоваться скромной ролью помощников у угрюмого автослесаря Сергея Сычева, которого все вокруг называли просто Сыч. Только здесь у них была реальная возможность поколесить по двору (а иногда и чуть подальше — например, до пивного ларька) на «буме-ре», «мерине» или «лексусе».
Сыч с ними почти не разговаривал, он вообще не отличался многословием. Но друзья знали, что он к ним здорово привык. Гараж Сыча находился на отшибе, и ему целый день не с кем было не то что поговорить (как было замечено выше, Сыч не был болтуном), но даже перекинуться взглядом. И если б не Денис с Алексеем, Сыч бы совсем одичал.
Иногда, после хорошо сделанной работы, они садились втроем за хромой деревянный столик и пили пиво. Иногда к Сычу приходили приятели — поиграть в карты. Одним из них был невысокий человечек с крысиной мордочкой по фамилии Ильницкий. (За глаза друзья так и окрестили его — Крыс.) Сыч, однако, звал его «Женя». Он не любил называть людей по фамилии и терпеть не мог кличек.
Женя Ильницкий был жаден до денег, он постоянно проигрывал Сычу в покер и, оставаясь внешне почти спокойным, в душе страшно бесился. Это было заметно по судорожному блеску в его глазах, по румянцу, выступавшему на одутловатых щеках. Проиграв, он обычно не останавливался, а, проявляя крысиное упорство, пробовал отыграться, занимая деньги у того же Сыча. Сыч лишь посмеивался в рыжеватые, щетинистые усы.
Однажды, после очередного проигрыша, Ильниц-кий не выдержал и вдруг сказал:
— Передергиваешь ты, Сыч. Мухлюешь! Накажет тебя Бог за это. Нутром чую — накажет!
— А ты меня за руку поймал? — спокойно спросил Сыч.
Ильницкий подло усмехнулся:
— Нет пока. Но когда-нибудь поймаю. Не этак, так иначе.
Фраза показалась Денису с Алексеем довольно загадочной, но Сыч, похоже, пропустил ее мимо ушей.
…Однажды погожим, теплым вечером Денис и Алексей не пошли к Сычу, а решили посидеть в баре. Алексей в этот день получил зарплату, а зарплату, как известно, полагается обмыть, иначе деньги не пойдут впрок.
Бар был просторный и уютный — с большим телевизором, по которому транслировалась очередная гонка «Формулы-1», с симпатичными официантками и крепким, почти неразбавленным пивом. Друзья успели пропустить уже по две кружки, когда вдруг где-то неподалеку громыхнуло, да так сильно, что на столике, за которым сидели друзья, упала салфетница. Друзья переглянулись и, как по команде, вскочили со своих мест. (Благо расплатиться за пиво, сухарики и чипсы они уже успели.) Через несколько секунд они были на улице.
— Это за углом! — порывисто сказал Денис. — Побежали скорее!
Он уже повернулся, чтобы бежать, но Алексей удержал его:
— Стой! Погляди-ка, что это там? — Он кивнул в сторону припаркованной возле бара черной «мазды».
Денис остановился.
— А чего?
— Сам посмотри.
Дверца «мазды» была приоткрыта, и в полумраке салона виднелся мужчина. Мужчина прижимал ко рту какую-то штуковину и что было мочи кричал в нее:
— Гена! Гена, ты слышишь меня? Отзовись!
Тут в поле его зрения попали Денис с Алексеем, и он замолчал.
— Нечисто дело, — тихо сказал другу Алексей, всегда отличавшийся большой проницательностью. — Взрыв ведь был. И теперь — этот.
