– Хочу. Но не на вас и не на вдове Виноградова.
– Ну, мне-то все равно платить нечем, а вот как там у вдовы с деньгами, не знаю.
– Тоже не очень. У нее, кроме маленького ребенка, престарелые родители на руках, а отец вообще после инсульта. Но насчет денег, Серафима, вы можете не беспокоиться. Это у меня хобби такое: помогать попавшим в беду, тем, кому милиция и суд официально помочь не могут. Причем моя помощь абсолютно безвозмездная, ну разве что заплатят сами преступники, и то – исключительно возместят расходы на всяческие хлопоты.
– Ясно! И чем вы, девочки, занимаетесь? Набираете новобранцев в свое народное ополчение?
– Можно сказать и так.
– Тогда запишите меня. Комсомольцем-добровольцем! А то я, как кустарь-одиночка, мечтала отомстить, а как именно – не знала. То кирпич ему на голову хотела сбросить с крыши, то заказать ассенизатора ему в магазин, чтобы он там все хорошенько кое-чем полил!
– А что, неплохая задумка! – похвалила ее я.
– Так на это деньги нужны! А у меня с этим туго…
– Деньги будут, – успокоила я Серафиму.
– Да? И кто же мне их даст? Кто найдется такой щедрый?
– Сам Аникеев-Дьяченко и даст.
– Вы думаете? Да он удавится за копейку! А других еще раньше удавит. Как вы собираетесь из него деньги выжимать?
– Есть у меня один вариант… Серафима, у вас сотовый имеется?
– Шутите! Откуда?! Такая роскошь мне не по карману.
– Ладно, я знаю, где вас найти. Телефон вам подвезу потом.
Я встала и подошла к двери. Серафима – за мной.
– А если не секрет, сколько вы здесь получаете? – спросила я ее уже в дверях.
– За две должности – шесть тысяч. Это чистыми. За эту комнату с меня вычитают полторы, так бы семь пятьсот получала.
– Лихо! За такую хибару – полторы?! Я думаю, это они вам должны еще приплачивать за то, что вы соглашаетесь здесь жить. Ладно, ждите меня в гости.
Я вышла на улицу, на свежий весенний воздух. Солнышко пригревало, где-то вверху в верхушках тополей кричали грачи. Я села в машину и отправилась к себе домой.
– А идея с ассенизатором – это совсем неплохо! Серафима сама это придумала?
Дед сидел за столом в ожидании ужина. Я разогревала в микроволновке голубцы-полуфабрикаты. Раздался звонкий щелчок, я вынула голубцы и положила нам с дедом в тарелки по три штуки.
– Сама. От безысходности. Дед, представь: приходит человек домой после тюрьмы – и податься ему некуда. Отсидела женщина четыре с половиной года, вернулась старухой. Ей всего-то тридцать четыре, а выглядит на все сорок. Даже седина появилась.
– Да, Полетт… Тюрьма – это вам не сочинский курорт с пляжами!
– А еще она потеряла жилье. Квартиру родителей забрали родственники, и она не хочет предъявлять им требований на свою долю. А муженек бывший живет в ее квартире со своей новой женой. Я думаю, ей просто больно приходить туда…
– Но жалеть твою Серафиму как-то… Она же сама виновата: брала взятки, занималась приписками и чем там еще?
– Да, ее вины я не отрицаю. Взятки – это плохо. Но Дьяченко-то каков: сдать собственную жену! Как шакал. Серафиму растерзали «органы», а он поживился объедками…
– Ничего себе объедки! Квартира ему досталась, машина, магазин открыл – не хило устроился, головастик! Да еще потом двух братцев кокнул, присвоив себе их наследство.
– А почему «головастик»?
– Ну, ты же говорила, что он маленький, щуплый, а соображает как большой мерзавец. Значит, голова у него большая.
– Дед, думаю, пора начинать его шантажировать. И Надежда рвется в бой. Она сегодня подъезжала ко мне, когда я стояла возле магазина. Ей не терпится действовать. Она торопит меня, предлагает свою помощь. Я согласна, что пора переходить к более решительным действиям.
Ариша посмотрел на меня внимательно. Дед никогда не отговаривал меня от затеянных мною рискованных шагов, мало того, он с детства готовил меня к мести. Когда я начала мстить прокурору, дед всячески помогал мне. Только тогда я начала понимать, зачем он буквально истязал меня различными логическими играми, тренировал мою память, учил меня добиваться своего не только напрямую, но и с помощью тонких ходов и обходных путей. Я была очень благодарна ему за поддержку. Когда я, наконец, разобралась с семьей прокурора, я не испытала ликования, как ожидала. Наоборот, я почувствовала даже какое-то опустошение, но месть за близких вывела меня из оцепенения, в котором я пребывала целых четырнадцать лет. Мне вдруг стало интересно жить, я почувствовала свою силу, а главное, во мне проснулся дух авантюризма.
Дед пытался давать мне советы. Он понимал, что его жизненный опыт для меня может оказаться просто необходимым. Я прислушивалась к его советам, хотя и не всегда следовала им.
Доедая голубцы, я размышляла. Итак, что мы имеем? Мы имеем Анатолия Аникеева-Дьяченко. И каков он, наш отрицательный герой? Очень невзрачный, просто паршивенький-плешивенький, если бы не дорогой костюм, он смотрелся бы обыкновенным заморышем. Однако этот заморыш такого натворил, что и в страшном сне не приснится. Список его «подвигов» растет прямо на глазах.
Зазвонил телефон. Это была Надежда.
– Алло?
– Полина, ты знаешь, что Дьяченко уже получил наследство и открывает большой магазин?
– Знаю.
– Теперь он заживет просто шикарно! Он наймет кучу продавцов, новых работников… А я? А мы?..
– Надежда, а у тебя-то откуда эти сведения?
– Мир не без добрых людей, просветили! Полина, что делать? Надо срочно действовать! Что-то предпринимать. В новом магазине у него будет охранник, туда просто так не зайдешь.
– Если тебя это утешит, обещаю, что скоро мы возьмемся за него всерьез.
– Когда конкретно?
– Ну, раз ты так рвешься в бой… Давай встретимся завтра в том кафе, где мы с тобой познакомились.
– В «Смарагде»?
– Да. К открытию подъехать сможешь?
– Ты еще спрашиваешь!
Она отключилась. Итак, мы всерьез беремся за Анатолия Дьяченко. Как именно? Надо подумать. Чего боятся преступники? Огласки. Этот Дьяченко совершил не одно преступление, а несколько, и думает, что все будет шито-крыто? Не выйдет! Мы начнем его шантажировать. Надо пойти к нему, сказать, что нам все известно, и потребовать у него денег за молчание. Моральный аспект этого дела меня не волнует, ведь мы будем шантажировать убийцу. И отправится к нему, конечно, Надежда. У нее есть на это право. А я буду вести запись. Так, на всякий случай. Да, обязательно надо все записывать! От этих Дьяченко не знаешь чего ожидать.
На другой день ровно в одиннадцать мы с Надеждой встретились в кафе. Как и в прошлый раз, мы сели за столик, заказали по чашке кофе и эклеры и принялись обсуждать план наших боевых действий. У Надежды, как я заметила, горели глаза. Похоже, ей действительно не терпелось сделать хоть что-нибудь конкретное в деле мести ее врагам.
– Надежда, тебе предстоит пойти к Дьяченко в магазин. Скажи, только честно, ты не боишься?
Она округлила на меня свои темные глаза и по привычке поправила спадавшие на лицо волосы:
– Боюсь? Ты о чем, Полина?! Да я только и думаю о том, как наконец разделаться с ними! Сплю и вижу, как этот гад подыхает где-нибудь в канаве! Я готова на все. Говори, как мы будем действовать.
– Я думаю, мы сделаем так… Ты пойдешь в их магазин. Одна. Я буду сидеть в машине и записывать ваш разговор. Ты скажешь, кто ты, и заявишь, что у тебя есть доказательства их вины. Ну, что ты, мол, в курсе, что это они убили твоего мужа, и даже знаешь, как именно они это сделали. В общем, говори что хочешь, лишь бы напугать их посильнее. Если они будут выспрашивать у тебя подробности, лучше промолчи или ухмыльнись и скажи с многозначительным видом, что, мол, подробности ты расскажешь в милиции. Уж теперь-то там обязательно заинтересуются твоими данными! Поняла? Главное, заинтриговать их как можно сильнее. Они обязательно клюнут. Только про Валерия пока ничего не говори, только про своего Валентина.
– Хорошо, я поняла.
– Я буду рядом, поэтому ничего не бойся. В магазине, как ты знаешь, с недавних пор работает новая продавщица, это мой человек. Она даст мне номера сотовых телефонов и директора, Анатолия, и его жены, и, если они начнут тебе угрожать или попробуют что-то с тобой сделать, я позвоню им и скажу такое, что у них сразу пропадет всякое желание вредить тебе. Или сама можешь им пригрозить, что ваш разговор записывается. Это на случай, если ты увидишь, что дело зашло далеко.
– А они не попытаются убить меня? Мне бы очень не хотелось оставить сынишку круглым сиротой.
– Думаю, вряд ли. Если они не дураки. Убить тебя в магазине – это уже чересчур! Тогда милиция точно возьмется за них. Сначала твой муж погибает в их доме, потом жена в их магазине… Подозрительно?
– Более чем!
– Ну вот, так что насчет этого не бойся, а я буду рядом и все услышу. Если что – сразу позвоню им. Уж я знаю, как таких типов можно припугнуть! И со мной будет еще один человек – так, на всякий случай. У него тоже большой зуб на эту семейку.
