— Придется, видно, его рассчитать. — Он поморщился. — А петушился, мол, управится одной левой!
— А ты, Партридж, не желаешь? — подначил Сэм. — На вид ты и сам парень нехилый!
— Подожду, пока не обзаведусь медными кастетами.
Джонни подал Сэму знак, и тот, зайдя Партриджу за спину, прижал ему руки к бокам, а Джонни отобрал у Партриджа автоматический пистолет.
— Ого! — прищелкнул он языком. — Сегодня мы точно не постреляем…
Вытряхнув содержимое магазина в корзинку для мусора, он продолжил обыск. Вернув частному детективу содержимое карманов, себе оставил измятую телеграмму.
— Ты только послушай, Сэм! — воскликнул он. — «Джеймсу Партриджу, отель „Соренсен“, Нью-Йорк. Ответ оплачен. Смитом и Джонсом не интересуемся. Следствием установлено самоубийство Квизенберри. Рана Фитча — царапина. У округа нет лишних средств для командировки офицера в Нью-Йорк. Дулиттл, шериф округа Бруклендс, Миннесота».
— Вот говнюк! — обронил Сэм Крэгг. — Партридж, какой же ты подонок!
— То-то у него угрозы какие-то странные. До вчерашнего вечера не успел придумать себе алиби, вне города, а без веского доказательства своей непричастности к преступлению в Бруклендсе он не рискнул бы навестить нас.
— Джонни, может, врезать ему как следует?
— Спасибо, не надо, — отказался Партридж. — Лучше не стоит.
— Джонни, не врубаюсь я в эту телеграмму, — сказал Сэм. — Как можно самого себя задушить?
— Он и не душил сам себя, потому что был убит. Округ просто не хочет тратить деньги и время на следствие, на обоснование состава преступления и так далее. Заявить о самоубийстве — самый простой выход из положения.
— Где каток, что наехал на меня? — промычал Хатч, принимая вертикальное положение.
— Научись стоять на ногах, придурок! — Партридж лягнул его в бок.
В дверь постучали.
— Мистер Флетчер, что там у вас происходит? — послышался голос мистера Пибоди. — Постояльцы жалуются на шум!
Джонни распахнул дверь:
— A-а, Пибоди, доброе утро! А мы как раз гимнастикой занимаемся…
Пибоди перевел взгляд на Хатча, который поднимался с пола.
— Наш инструктор по физкультуре, — представил его Джонни. — Тренирует нас каждое утро. Ну что, Профессор, до завтра?
Джим Партридж схватил Хатча за руку и потащил в коридор. Пибоди все еще стоял в дверях, с подозрением уставившись на Джонни:
— Я знал, что совершаю ошибку, мистер Флетчер! Вы опять во что-то впутались…
— Ну, мистер Пибоди, — сокрушенно заметил Джонни, — я начинаю думать, что вы не рады гостям, которые платят за неделю вперед…
— О Господи! — Взмахнув руками, Пибоди повернулся, а Сэм Крэгг с треском захлопнул за ним дверь пинком ноги.
— Ну, Джонни, вопрос исчерпан, — ухмыльнулся он, — раз Миннесота больше не требует нашей выдачи, мы выходим из игры. Пусть Квизенберри сами отдуваются.
— Что ж, Сэм, — произнес Джонни, — если правосудие не заинтересовано в том, чтобы покарать преступника, это становится делом отдельных граждан, таких, как ты и я.
Стиснув голову ладонями, Сэм простонал:
— Так я и знал! Опять неприятности.
Через десять минут они вышли из отеля и перекусили у оранжевого киоска на углу. Стакан апельсинового сока, пара пончиков и чашка кофе на нос оказались не слишком обременительной тратой. Покончив с завтраком, Джонни подозвал такси.
— Завтрак за десять центов куда ни шло, — сказал Сэм, — но такси…
— Мы спешим. Уэст-авеню, пожалуйста, — обратился Джонни к водителю.
— К греку, что ли? — вздохнул Сэм.
— К греку. Хочу увидеть собственными глазами, в каком он настроении сегодня. Вчера, если помнишь, ему очень хотелось заполучить те часы.
Через двадцать минут они подъехали к высокому зданию, фасад которого выходил на доки на реке Гудзон. Джонни заплатил таксисту и прибавил пять центов чаевых, отчего таксист что-то пробурчал под нос.
Джонни обвел взглядом здание.
— «Эгейские губки», — прочел он надпись на медной дощечке у входа, — «Президент компании Николас Бос». И не подумаешь, что у нас в стране покупают такую прорву губок! А ведь этот тип собирался выложить семьдесят пять кусков за часики с побрякушками!
Они вошли. Секретарша с лошадиными зубами и лицом, смахивающим на сыр рокфор, заставила их произнести свои фамилии по буквам, затем позвонила по телефону. Через секунду она прикрыла трубку рукой:
— Вы по какому делу?
— Мы относительно часов, — сказал Джонни. — С мистером Босом мы познакомились вчера, в Хиллкресте.
Девица сообщила в трубку дополнительную информацию, потом кивнула. Дверь за ее стойкой рывком распахнулась, и оттуда с распростертыми объятиями им навстречу вышел Николас Бос:
— Входите, джентльмены! Я так рад вас видеть! Входите, пожалуйста.
В кабинете поставщика губок находились штук пятьдесят часов. Все они показывали правильное время — девять сорок восемь. Бос закрыл дверь и с нетерпением повернулся к ним:
— Да, джентльмены? Вы пришел, чтобы продать…
— Продать что, мистер Бос?
— Может быть, часы?
— «Говорящие часы»?
Николас Бос чуть не сомлел от счастья.
— Она у вас? — прошептал он.
— Нет, — ответил Джонни. — Прошлой ночью их украли из особняка Квизенберри в поместье Хиллкрест.
Разочарование тенью пробежало по оливковому лицу поставщика губок.
— Но я читать об этом в газета! Я думать, может, вы…
— Почему вы решили, что это мы?
— Но ведь вы… как по-вашему… бывшие заключенные. Я видеть вас вчера. А сегодня утром, когда я читать газета, я думать — это заключенные украсть часы.
— А я-то считал, что грабитель как раз вы, — грубо прервал его Джонни.
— А я, чтоб вы знали, не бывший заключенный, — добавил Сэм.
— Ох! Я так извиняюсь, но миссис Квизенберри, она сказал…
— Поскольку я джентльмен, — заявил Джонни, — я ничего плохого о леди не скажу. Разве только то, что она напоминает мне мошенницу, которая однажды вытащила у меня в такси кошелек.
— Так, значит, вы не иметь часы?
— В общем, да, мистер Бос. Я пришел к вам, чтобы кое-что о них узнать. Почему они так дорого стоят?
— Потому что они «Говорящие часы».
— За сотню баксов можно изготовить маленькую пластиночку, вставить ее в будильник марки «Бриллиант», и часы заговорят, да еще как! А стоить будут недорого!
— Ах, но эта часы очень, очень старинные! Триста лет. Четыреста…
— Скажите уж пятьсот! — вмешался Сэм.
— Пятьсот? Нет. Не такая старая. Красивая работа. Тонкая резьба и украшения… сами по себе стоить много деньги.
— А если их расплавить, сколько за них дадут?
— Расплавить? — В глазах Боса мелькнул ужас. — Вы не расплавить эта прекрасная часы, мистер! О нет! Не делать этого!..
— Я не собираюсь. Часов у меня нет. Только хочу понять, сколько они стоят в пересчете на золото…
— Золото? О, немного. Драгоценности — да, стоить… тысяча пять доллар. Но я давать пятьдесят тысяча…
— Вчера вы говорили — семьдесят пять…
— Правильно. Я даю вам семьдесят пять тысяча доллар за эта часы.
— Вам бы детектива нанять, чтобы найти их!
— Детектив? Полиция?
— Нет, частный сыщик. Их много, знаете ли. Они работают на клиента, а не на государство. Долларов за сто в день можете нанять первоклассного детектива. По окончании работы небольшая премия…
— Вы знать хороший детектив?
Джонни развел руки в стороны и скромно поклонился:
— Как детектив я частенько добивался хороших результатов. Это ведь я вернул часы Дайане Раск после того, как обнаружил их в Огайо.
— Да, я слышать. Ха! Так я и делать! Нанять вас, а вы найти «Говорящие часы». Вы приносить их мне и получать большая премия. Может, десять тысяча доллар…
— И сто долларов в день на расходы.
На мгновение Бос нахмурился, затем просиял:
— Прекрасно! Я платить. Сколько дней нужно вам?
— Не больше пяти-шести, если, конечно, повезет.
— Прекрасно! Я нанимать вас.
— Как насчет аванса за два дня? Так принято. Вроде предварительного гонорара адвокату, знаете ли…
Бос вытащил из внутреннего нагрудного кармана длинный плоский бумажник и вытянул оттуда два банкнота, по сто долларов каждый. Обнажив в широкой улыбке белые ровные зубы, он сказал:
— Любите спорт, мистер Флетчер? Подбросить монета? Удвоить или ничего?
— Осторожно, Джонни! — обронил Сэм.
Бос вынул из кармана монету в полдоллара:
— Ваш?..
— Орел, — решился Джонни.
Бос подбросил монету в воздух, поймал и прижал к тыльной стороне ладони левой руки. Открыл:
— Решка, извините…
Сэм вздохнул:
— Похоже, спасать положение придется мне. — Он вытащил колоду карт. — Сколько у нас осталось, Джонни? Ну что, пощиплем мистера Боса? — Он подмигнул другу.
