— Это не вы сегодня бегали по улицам от вооруженных людей?
— Я, больше некому.
— Серьезные, видать, у вас проблемы.
— Проблемы скорее всего у вас и у тех, кто рожает не детей, а уродов.
— То есть вы нам помогаете?
Я посмотрела на него, он — на меня.
— Я просто стараюсь преодолеть сопротивление местных властей, которые не желают, чтобы я совала свой нос в чужую нору. Ай!
— Потерпите. И ногой не дергайте, — посоветовал он. — Если вы хотите уйти от меня с вылеченной конечностью, сидите и не дергайтесь.
— Я буду стараться. Сколько это займет у вас времени?
— Торопитесь?
— Можно и так сказать.
— Посидите еще минут пятнадцать. После этого можете продолжить свою беготню.
На прощание доктор протянул мне два одноразовых шприца с какими-то составами.
— Что это?
— Вот этот, побольше — это на тот случай, если станет совсем невмоготу от боли. Вколите себе в ягодицу. Вот этот, поменьше, с маленькой иглой, — местное обезболивающее. Вы в достаточной степени профинансировали операцию. А я не люблю быть в долгу.
— Спасибо, — поблагодарила я, пряча шприцы в карман пиджака.
— Вид у вас неважный, — окинул он меня взглядом и остановился на юбке. — Может, в брюках удобнее будет?
Я немедленно согласилась. Он принес мне старые джинсы. Я даже не просила его отворачиваться, а он и не отвернулся. Переоделась, поблагодарила за помощь и вышла с сумкой в ночь.
По словам доктора, действие обезболивающего кончится часа через два. После этого нога заболит снова. А пока можно не волноваться за то, что боль постоянно будет напоминать о себе.
Я припомнила карту Верескова. Как же мне добраться теперь до молкомбината? Я без труда определила направление, но вот сколько мне топать — этого я не могла сказать. Как ни крути, все равно идти меньше пяти километров. Городок небольшой, и заблудиться здесь невозможно.
Я шла темными улочками, опасаясь наткнуться на милицейский патруль. Вся местная милиция, конечно, оповещена о том, что по городу разгуливает одинокая злая женщина с оружием. Мне бы не помешало позвать на помощь, но откуда звонить по межгороду? Заходить в какое-нибудь учреждение и просить разрешения — это означало светиться, чего мне делать не хотелось.
К тому же через сколько времени Гром сможет перебросить сюда людей? Через час? Через два? Может быть, через сутки? А между тем семейная пара в руках местной мафии.
Старенькие джинсы пришлись мне впору и абсолютно не мешали ходьбе. Хотя я поначалу ожидала, что к чужим джинсам какое-то время надо будет привыкать. А эти — нет. Надела и пошла, как будто для себя покупала.
Меньше чем через час я подошла к забору молкомбината. Территория этого предприятия была небольшой, и я, прежде чем перелезать через забор, обследовала весь периметр. Вряд ли здесь стоят датчики движения и вообще какая-нибудь сигнализация. Это же не государственная граница в конце концов.
В тени одного из домов, стоящих по соседству с молкомбинатом, я поставила на землю сумку и расстегнула ее. Два ствола. Решила взять один. Ни к чему таскать на себе лишнюю тяжесть. Кроме этого, у меня есть штык-нож, дозиметр, два шприца с обезболивающим.
Я закинула автомат на плечо и посмотрела на фонари, которые предательски освещали подступы к молкомбинату. Для того чтобы приблизиться к забору, мне надо было пересечь дорогу. Сейчас по ней не ездили машины, и это было замечательно.
Я почему-то была уверена, что Мирскова держат именно на молкомбинате. А куда их еще могли бы увезти, я понятия не имела. Посмотрела по сторонам — ни машин, ни людей, лишь только эти проклятые фонари.
Вдох-выдох, вдох-выдох, и вот я уже быстрым шагом направляюсь к забору. Подпрыгнула, подтянулась, перелезла. Старалась не шуметь, и, похоже, мне это удалось. Спрыгнув на землю, я оказалась в тени забора. Сюда не падал свет от фонарей, и я себя чувствовала в безопасности. Никто не смог бы разглядеть меня, пока я не вышла на более освещенное место.
По территории предприятия никто не ходил. А между тем где-то сидели стрелки ВОХР, которым раздали оружие в связи с начавшимся ремонтом. Чисто российское мероприятие, имеющее целью отпугнуть местных любителей разворовывать стройматериалы. Каково?
Я повесила автомат за спину, так, чтобы он не мешал. Пригибаясь к земле, быстренько подбежала к стене здания. Вход в цех был в двадцати метрах.
Я подошла к двери и потянула ее на себя. Заперто. Черт, как же мне залезть в цех? Отошла, посмотрела на окно. Выбьешь — услышат звон стекла. Тогда прощай внезапное вторжение.
По водосточной трубе я поднялась на уровень второго этажа и через стекло увидела, как среди цеха, прямо на полу, лопоухий начальник охраны охаживает какую-то женщину. Приглядевшись, я узнала в ней секретаршу Федотова. Больше в цеху никого не было.
Ну что же, надо разбить окно. Иначе не влезешь. Я с размаху ударила автоматом по стеклу, увидела, как вздрогнули и вскочили с пола голубки. Только вот штаны спущены, бегать неудобно. Пока суд да дело, я уже влетела в цех и попросила граждан не волноваться и спокойно оправлять свою одежду.
Лопоухий смотрел на ствол автомата, вытаращив глаза. Его партнерша по любовным утехам не отставала от него и, кажется, собиралась зареветь.
— Не надо эмоций, — попросила я. — Где вы держите Мирсковых?
Он стоял и, как рыба, вытащенная на берег, беззвучно шевелил губами.
— Я ничего не слышу, — сказала я.
— Тебя все равно прикончат.
— Мы сейчас не об этом. Знаешь, у меня указательный палец чешется. Сейчас возьму и нажму на курок. Вот будет несчастный случай — пуля-то в башку влетит. Где вы держите заложников?
— Слушай, я поговорю с шефом, он даст тебе денег, чтобы ты уехала.
— Не могу, милый мой. Я ведь на правительство работаю, а не просто так здесь, ради своего личного интереса появилась. Денег у вас не хватит, потому что придется не меня покупать, а мое начальство. А оно очень серьезное, намного серьезнее, чем ты думаешь. Так где заложники?
— Топить их повезли.
— Что? — не поняла я. — Как топить?
— Очень просто, — огрызнулся он. — Камень на шею и вниз с моста — вот и вся процедура. Они уже задолбали всех.
— Что ты говоришь? — Секретарша Федотова смотрела на своего кобеля, ничего не понимая.
— На речку поехали?
— На речку, на речку, — подтвердил он.
— Сколько мостов через реку?
— Один — автомобильный, другой — железнодорожный. Поехали скорее всего к железнодорожному — по нему сейчас редко поезда ходят. Место безлюдное.
— Мы сейчас спустимся вниз без проблем?
— Без проблем, — подтвердил он. — Людей в цеху больше нет, все уехали.
— Хорошо, бери свою подругу за ручку, и идите впереди меня.
— Я никуда не пойду! — закричала баба.
— Молчи, понятно? — Я махнула стволом. — Вперед, детки.
Они стали спускаться вниз по лестнице, взявшись за руки так, как я и советовала.
Сразу, как только они спустились на первый этаж, лопоухая сволочь подняла крик и метнулась в сторону какой-то двери. Я была готова выстрелить, но за ним последовала его подруга, которая прикрыла его своей спиной. Ну не убивать же эту девчонку.
— Мужики, у нее автомат! Она в здании! — кричал он.
Я стремительно сбежала вниз, но дверь захлопнулась перед моим носом. Попробовала выбить ее ногой, но у меня ничего не получилось. Тогда отошла на несколько метров и выпустила по замку очередь. Пули раздробили замок, и я смогла войти.
Они стояли, прижавшись к стене спинами и взявшись за руки.
— Я не собираюсь вас убивать. Мне нужно знать, куда сваливали старое оборудование и ту плитку, что была в цехе на полу.
Начальник охраны не видел моего лица. Он смотрел на оружие, будто все время ожидал, что из ствола вылетит пуля.
— Я не знаю, — прошептал он.
За спиной послышались мягкие шаги. Кто-то хотел подойти ко мне как можно ближе, не выдав себя.
«Доорался, зараза», — подумала я, отходя в сторону и вставая за ящики.
В комнату вошел кто-то, кого я пока не видела. Парочка продолжала стоять у стены.
Затем вошел еще один человек. Теперь их двое с оружием. Не надо много ума для того, чтобы догадаться, что я стою за ящиками.
— Сдавайтесь! — выкрикнул мужчина, которого я не могла видеть. — Мы вызвали милицию, у вас нет никаких шансов!
Я ткнула пальцем в девушку и показала ей, чтобы она шла ко мне. Та вначале нервно отрицательно покачала головой, но я настаивала на своем.
— Стойте на месте! — закричал все тот же мужчина, когда девчонка двинулась в мою сторону.
Я продолжала молчать и манила ее к себе рукой. Мне было просто необходимо, чтобы эти двое с оружием поверили, что я буду прикрываться девушкой. В тот момент, когда она была на полпути, я выкатилась из своего угла и в два выстрела упростила ситуацию, послав пули в своих противников.
