— Ой, какая прелесть! Дайте мне примерить вон ту шубку.
Любезный продавец, кажется, растерялся. Похоже, ему велено было спрятать полушубок, а он его всего-навсего завесил. Ай-ай-ай, нехорошо. Однако после легкого замешательства шубку мужик мне подал.
— Только, дорогая, этот шуба отложили на два часа, за деньгами пошли. Если не придут, он твой.
Неосторожно, дяденька.
Я надела шубку, потерлась щекой о пушистый мех. Действительно, мех удивительный, Петров прав. Покружилась. Носить такую шубку — сплошное удовольствие. Слава богу, она мне велика.
— Немного не как раз? — сочувственно спросил продавец.
Я сделала вид, что расстроилась.
— Да, великовата.
Но снимать в самом деле не хотелось.
— Другой шуба хочешь?
— После этой? Нет, не хочу. А такая же поменьше есть?
Продавец отрицательно покачал головой.
— Нет, дорогая. Лиса хочешь? Хороший лиса.
— А когда ожидается новый завоз таких песцов? — я указала на сиреневое чудо, которое только что с сожалением вернула.
— Не знаю, дорогая. Я человек маленький.
Это заметно.
— Ну ладно. Жалко, конечно.
— Заходи, дорогая.
Я покрутилась для вида у соседних лотков и отправилась дальше.
Неприятный холодок прошелся по спине, засосало под ложечкой. Следят! Оглянулась: невзрачный мужичонка лет сорока метнулся за спины покупателей. Идти помедленнее, чтобы иметь возможность лучше рассмотреть горе-шпика, или мчаться сломя голову домой?
Выбрала первый вариант. Сбежать я всегда успею.
Надо было под шифоновую блузку бронежилет надеть.
Ну-с, испытаем твое терпение, «шпиен».
Я принялась совать нос во все места, куда оный предмет совать и не нужно было. Следит.
Покинула промтоварные ряды и отправилась в продовольственные. Купила кое-что из продуктов. Не отстает.
Подошла к открытому кафе.
— Порцию мороженого, пожалуйста.
Столик я заняла у стены. Причем села так, что мне было видно все кафе и окружающее его пространство. Мужик довольно долго топтался около прилавка, съел две порции мороженого с шоколадом, купил бутылку фанты. Обернулся. Я преспокойно сидела на своем месте.
— Лимонад еще. С Буратиной, — потребовал он у бармена.
Голос низкий, с хрипотцой. Рост — метр шестьдесят с «хвостиком». Светлые волосы. Белесые брови. Красная физиономия. Волевой подбородок. Глаза водянисто-голубые. Клетчатая рубашка с короткими рукавами. Серые мятые брюки. Черные сандалии сорок третьего размера. А лапы-то, а лапы! Руки то есть… Хваточка, я думаю, железная.
Кажется, Таня дорогая, разворошила ты осиное гнездо. И увидела достаточно, чтобы быть убиенной где-нибудь в темном переулке или в собственной квартире. Адрес мой, кстати, преступникам известен.
Шпион мой в конце концов исчез с глаз, но наверняка прячется где-нибудь неподалеку.
Подождала немного. Что-то его не видно.
Ну и ладно… Теперь, пожалуй, поиграем в догонялки, коллега.
Я вышла из кафе и что есть духу помчалась к троллейбусной остановке.
* * *
Вопрос номер один: откуда появилась на рынке эта сиреневая шубка (а может, это еще одна? Может, ту давно продали?), если на складе все в порядке, недостачи нет и все документально оформлено?
Вопрос номер два: куда, интересно, были отгружены со склада шубы две недели назад? Месяц назад? В какие магазины? Может, они из магазинов попадают на базар? Нет, это глупо. Какой смысл?
Нужно сверить заводские накладные с теми, что остаются в магазинах. Но это можно будет сделать только в понедельник.
А пока я буду без дела слоняться по квартире, читать про Перри Мейсона и каждую минуту ждать, что меня либо пристрелят, либо взорвут?
Хоть бы Тулузов явился. Очень не хочется просить помощи у Кири и лишний раз тревожить его ребят.
И не мешает зашторить окна.
После пары-тройки дней этого сумасшедшего безделья, то бишь жарким июньским утром, госпожа Иванова проснулась с одной-единственной — весьма бредовой к тому же — мыслью: мои так называемые «шпиены» — любители действуют вопреки всем законам детективного жанра. Адрес мой они знают и, куда бы я ни пошла, добросовестно следуют по пятам. Вообще-то согласно любой мало-мальски разумной логике меня давно должны были украсть. С целью добывания полезной информации. Или устранения ненужного свидетеля.
Тем не менее я вот уже которое утро просыпаюсь в собственной постели — с пустым желудком и абсолютной ахинеей в голове. Просто безобразие!
Вот и сегодняшний день, судя по всему, не грозит Танечке никакими погонями, выстрелами и ударами подушкой по голове, а лишь тоскливым ожиданием звонков от Кирсанова или мартовского котяры. Скучно, граждане.
Чем бы заняться?
Ну, для начала не мешает встать с постели и сварить кофе. Затем сделать парочку бутербродов. Потом съесть их. Вот и план мероприятий на ближайшие сорок — сорок пять минут.
Я накинула халат и, не обнаружив возле дивана тапочек, босиком побрела на кухню.
Ну вот, день не задался. Как только что выяснилось, у меня закончился кофе. Неприятно. Чая тоже нет. Оставаться, что ли, Танечке без завтрака? Ну уж нет. Придется проигнорировать строгое Кирино распоряжение «сидеть дома и не высовываться» и отправиться за покупками. Не помирать же, в самом деле, с голоду.
* * *
Славный денек выдался. Солнышко припекает. Настроение замечательное. Аж петь хочется, и не страшно, что слуха нет. Абсолютный музыкальный слух — далеко не главное в жизни. Есть вещи и поважнее.
Причем гораздо важнее. Например, вон та серая «восьмерка», которая села мне на «хвост» и, похоже, не собирается с него слезать. Ну никуда без провожатых!
Эй, дяденька, будьте добры, поосторожнее — вы меня поцарапаете. Не меня, конечно, машину, но… Да куда ж ты лезешь! Спокойнее, джигит, спокойнее, я все равно от тебя уйду. Сейчас мы плавненько свернем направо, затем вот в этот переулочек, дальше будет арка, ворота…
О, черт!
Я выругалась. Ворота заперты. Назад дороги нет: новенькая «восьмерка» замечательного мышиного цвета — будь она проклята! — перекрыла проезд. Завязла, Татьяна Александровна, по самые уши. И хвост.
Лучше бы послушалась подполковника и осталась в родных пенатах. Голодная.
А теперь соображай, что предпринять и что с тобой могут сделать ухмыляющиеся дяди в серых «Жигулях». Явно, не накормят.
Сетовала на отсутствие приключений, так получи сполна. Только уже не хочется.
Зато очень хочется позвонить Кирсанову. Впрочем, сотовый со мной. Позвонить-то как раз проблем не составляет. Причем чем раньше я это сделаю, тем лучше.
Да, и дверцы нужно запереть. Немедленно.
Так, молодец. Теперь наберем номер кирсановского телефона. Спокойно, без паники.
— Подполковник Кирсанов на связи, — услышала я спокойный голос и сразу почувствовала себя лучше.
— Значит, так, Киря. Я здорово влипла. У меня мало времени, поэтому буду говорить быстро. Нужна твоя помощь, записывай адрес…
— Как проехать? — коротко спросил Киря, записав мое местонахождение.
Я объяснила.
— В общем, сижу в машине, запертая со всех сторон. Очень удобно взрывать. А вылезать — страшно.
— В общем, — передразнил подполковник, — сиди, где сидишь, и бойся себе потихоньку. Мы выезжаем.
Кирсанов бросил трубку.
А стекла у моей «девятки», между прочим, не бронированные. Ничего не стоит получить пулю в затылок. Почему же дядечки медлят?
Бр-р!.. Даже мурашки побежали. Я крепко зажмурилась и стала медленно сползать с сиденья. Внизу, конечно, не так комфортно, как за рулем, зато безопаснее.
Ой! Что такое? Что-то маленькое и жесткое больно уперлось в ногу. Кажется, оно лежит в кармане. Сейчас посмотрим. В случае чего, пригодится для самообороны.
Елки-палки, до чего неудобно. Тесные какие-то автомобили стали, господа. Ни тебе повернуться, ни развернуться… К тому же все время задеваю головой о руль.
Так-так-так… Вот оно, «маленькое и жесткое» — это газовый баллончик. Почти полный. Почему-то я не вынула его, когда переодевалась в джинсы. И как сейчас выяснилось, весьма кстати. Замечательно.
Правда, если меня решат взорвать или застрелить, баллончик вряд ли поможет. Скорей бы Киря приехал. Недалеко ведь…
Глупое положение. К тому же крайне неудобное физически. Везет тебе, Танька, на всякие дурацкие ситуации. Ну и что будем делать? «Кости», что ли, бросить? По-моему, заветный замшевый мешочек должен лежать в сумочке. А где лежит сумочка? «Игла в яйце, яйцо в утке…» Ага, ридикюль тут, на переднем сиденье. Интересно, как бы я доставала данный предмет, если б он находился сзади?
Поерзала, усаживаясь удобнее. Ноги затекли. Прижалась спиной к дверце, уткнулась носом в колени.
Куда, в конце концов, подевался подполковник с ребятами?
