Подруги одновременно кивнули.
– Так вы хотите сказать, что вы ее не убивали?
– Нет, мы надеялись застать ее живой. Пришли сюда открыто, ни от кого не скрываясь. Правда, Стасик?
Консьерж с готовностью кивнул.
– Вот видите, Стасик не даст нам соврать. Мы пришли и застали… Ну, вы сами знаете, что мы здесь застали, – с грустью развела руками Пуля. – Ребята, может быть, вы нам представитесь?
– Лейтенант Семенов. А это сержант Горохов. Хотелось бы теперь взглянуть на ваши документы, красавицы.
– С документами у нас напряженка, – вздохнула Марина. – Мы здесь живем неподалеку.
– Да-а, девушки, я вам не завидую. Формально – это повод задержать вас до выяснения ваших личностей. В наше неспокойное время без документов нельзя даже мусор выносить на помойку, – назидательно сказал лейтенант Семенов.
– Это уже перебор, – возмутилась Марина.
– А вот и нет. Я вам сейчас это докажу, – лейтенант начал дружелюбно разъяснять Марине, в чем ее заблуждение, – вы выходите на помойку, возвращаетесь, а дверь захлопнулась. Дверь у вас по прозвищу «Зверь», то бишь металлическая, замки сейфовые и вскрыть ее могут только работники МЧС или медвежатники. Медвежатник для обывателя лицо мифическое, остается МЧС. Вы звоните им от соседей и слезно просите к вам срочно приехать, так как на плите у вас кипит в кастрюльке суп. А девушка-диспетчер вас любезно спрашивает, имеется ли у вас на руках паспорт или другой какой-нибудь документ, доказывающий, что вы собираетесь вскрывать свою дверь, а не соседа? Иначе они к вам не приедут. А? Что вы ей ответите?
– Я на помойку с мусором хожу, а не с паспортом.
– А ей по барабану, с чем вы по помойкам шляетесь. Для нее главное – чтобы у нее проблем не было, а ваша проблема ей до фени. Кстати, сержант, доложи на базу, что информация подтвердилась.
Все замолчали, пытаясь мучительно найти выход из помоечно-паспортного тупика, а сержант Горохов тут же принялся терзать свою рацию, стараясь перекричать доносящиеся из нее треск и помехи. У сержанта неожиданно оказался зычный голос, совершенно не соответствующий его тощей фигуре.
– Горохов, поищи лучше телефон и просто позвони дежурному, – поморщившись, подсказал ему Семенов.
Марина тяжело вздохнула, из чего Пульхерия заключила, что подруга все еще не может найти решение обозначенной Семеновым проблемы, и решила сменить тему.
– Лейтенант Семенов, хотите бутерброд с севрюгой? – предложила она.
– Вы думаете, это удобно? – вежливо спросил лейтенант, не в силах оторвать взгляд от аппетитно толстого куска рыбы, и громко сглотнул слюну.
Консьерж Стасик в это время со скучающим видом рассматривал потолок кухни, старательно показывая, что вопрос, который задала Пульхерия, его совершенно не интересует, но Пуля заметила, что его безразличие напускное, и у него даже уши покраснели в ожидании ответа.
– Все равно же пропадет, – выразила Марина тайные мысли всех присутствующих.
Пульхерия к трем солидным кускам севрюги присовокупила по тонкому ломтику белого хлеба и протянула один бутерброд Семенову, а другой предложила консьержу Стасику, который перестал рассматривать потолок и теперь не мигая смотрел на бутерброды, с грустью думая о том, что Семенову достался самый большой кусок. За третьим бутербродом потянулась Марина, но Пульхерия сердито ее остановила:
– Цыц, у нас еще Горохов не кормленый.
Сержант Горохов, войдя в кухню, без особых церемоний сразу устремился к бутерброду, словно он представлял собой центр Вселенной, взял его и молча с аппетитом принялся жевать.
Оставшуюся севрюгу Пульхерия поделила поровну. Получилось пять маленьких бутербродиков, всего на один укус. Когда с ними покончили, она достала из холодильника вазочку с клубникой и сливки. Ягоды были огромные, размером с мандарин и было их всего семь. Пульхерия щедро полила каждую сливками из баллончика, а про две лишние сказала:
– Эти две дамам.
Никто возражать не стал.
Когда севрюжно-клубничный пир завершился, в голове у нее словно что-то щелкнуло, и она подумала о том, что скоро сюда прибудет целая толпа следователей и криминалистов, которые потребуют от них с Мариной объяснений, и не обязательно в вежливой форме. Надо было срочно что-то предпринять. Она, как школьница, подняла руку и вежливо спросила у лейтенанта Семенова:
– Можно мне в туалет?
Лейтенант с благодушной улыбкой милостиво кивнул.
В ванной Пульхерия открыла воду, достала мобильный телефон и набрала номер Кузьмина. Только сказать она ничего не успела. Дверь распахнулась, и на пороге она увидела низенького, толстого, как бочонок, человека.
– А вот этого делать не следует, – сказал он строго, бесцеремонно подошел к ней и буквально вырвал из рук телефон. – Как закончите, подходите, мы вас с нетерпением ждем.
От того, как он это сказал, у Пульхерии внутри все похолодело и по спине противно побежали мурашки.
К каждому человеку нужен особый ключ – и, разумеется, небольшая отдельная камера.
Мечислав Шарган
Выйдя из ванной комнаты, Пульхерия сразу заметила, что обстановка резко изменилась. По квартире деловито сновали какие-то люди, кто-то из них оглядывался с любопытством, а кто-то с профессиональным интересом. Пройдя в комнату, она присела на диван рядом с Мариной. В кресле напротив сидел консьерж Стасик. На них никто не обращал внимания.
– Пуляша, мне страшно, – робко пожаловалась Марина.
– Боится тот, у кого совесть нечиста, – самоуверенно заявил Стасик. – Вы мне сразу не понравились.
– Зато тебе наш стольник очень приглянулся, – со злость огрызнулась Пульхерия. – Мы сейчас об этом следователям расскажем, пусть на тебя за взяточничество дело заведут.
– Из-за ваших жалких ста рублей никто мараться не станет, – заявил консьерж, но уже не так самоуверенно.
– Ты же стал! Не так важна сумма, как сам факт взятки. Сажают именно таких крохоборов, как ты. Тех, кто берет помногу, как правило, не сажают, им есть на что откупиться. Впрочем, мы поступим иначе: скажем, что ты наш соучастник. Как тебе такой расклад, консьерж Стасик? – злорадно поинтересовалась Пульхерия. – Или заявим, что ты наш пахан, и в эту квартиру мы отправились по твоему поручению. Посмотрим, что ты тогда про чистую совесть запоешь!
Пока Пульхерия говорила, Стасик то серел, то бледнел и весь как-то сразу скукожился.
– Вы этого не сделаете, – неуверенно пробормотал он. – У меня маленький ребенок.
– А у Марины двое детей и маленькая внучка, – безжалостно продолжала Пульхерия. – Чем ты лучше ее?
– Пуляша, хватит его пугать, – попросила Марина, – а то мне самой стало еще страшнее, – и с надеждой спросила: – А ты? Ты ведь не боишься?
– Вот в этом ты ошибаешься, – тоскливо ответила Пуля. – Я храбрая, но не до безрассудства. У меня отняли телефон. Я даже позвонить не успела.
– Кто у тебя отнял телефон?
– Какой-то маленький мужичок, похожий на Дени де Вито, весьма нахальный и самоуверенный. Этот тип с наглым видом ворвался в ванную…
Но договорить она не успела, потому что этот самый тип неожиданно возник прямо перед нею и со вниманием уставился на нее в ожидании конца фразы. Пульхерия смутилась и замолчала.
– Ну-с? Что же вы замолчали? – нахмурившись, спросил он.
– Я уже все сказала. Теперь ваша очередь, – с раздражением ответила она.
– Спасибо, – мужичок театрально поклонился и представился, – Василий Карлович Ретивый – старший следователь по особо важным делам из районной прокуратуры.
– Еще один, – хмыкнула Марина.
Пульхерия со всей силой ткнула ее локтем в бок и изобразила на лице милую улыбку. Следователь насторожился:
– Что означают ваши слова?
– Она хотела сказать, что вы уже третий представитель правоохранительных органов, с которым мы сегодня знакомимся, – попыталась она исправить положение.
– Кто были первые два? – быстро спросил он.
– Лейтенант Семенов и сержант Горохов, – ответила Пульхерия, но почувствовала, что ее объяснение не удовлетворило Василия Карловича.
– Вы позволите мне взглянуть на ваши документы?
– У нас их с собой нет, – мрачно сообщила Марина.
– Дайте нам несколько минут, и мы их принесем, – предложила Пульхерия, – пусть нас милиционер сопровождает…
Но следователь, оставив ее слова без внимания, переключился на консьержа Стасика.
– А у вас тоже нет с собой документов?
– Есть, – побелевшими от испуга губами, ответил Стасик и дрожащей рукой протянул свой паспорт, – только я не с ними. Я здесь консьержем работаю, меня попросили открыть дверь… Я ничего не знаю и вижу их впервые…
– Кто попросил? – спросил следователь.
– Менты.
– Не менты, а милиционеры, – строго поправил Василий Карлович трясущегося от страха Стасика. – Почему вы, когда приспичит, кричите: «Милиция, милиция!», а когда нет необходимости, называете нас презрительно ментами?
