– Неужели? – изумленно спросила Мария.
– Да. Она позвонила мне и была действительно расстроена. Не забывай, Мария, что я познакомилась с ней во время круиза, где она была с твоим отцом. После того я виделась с ней всего один раз, когда твой отец пригласил нас на его лекцию на Девяносто второй улице. Потом мы обедали, но после мы познакомились с тобой, и она определенно почуяла, что мне неловко видеться с ней. Это был последний раз, когда я ее видела или слышала. Но вчера ни с того ни с сего она позвонила и сказала, что хочет поговорить о чем-то. И я, конечно же, согласилась.
– Что она вам сказала? – поинтересовался Ллойд Скотт.
– Вот именно, что ничего. С момента ее звонка – Лилиан тогда казалась очень встревоженной – и до нашей встречи прошло всего несколько часов, но она передумала со мной откровенничать и всего лишь распространялась о том, как сильно скучала по Джонатану и что ему давно следовало спрятать твою маму в какой-нибудь интернат. – Эльвира откинулась в кресле. – Но сама того не подозревая, она открыла мне кое-что важное.
– Что, Эльвира, что это? – одновременно спросили Ллойд и Мария.
– Я спросила Лилиан, когда она в последний раз разговаривала с Джонатаном. Лилиан ответила, что в среду вечером, за несколько дней до вечера понедельника, когда он погиб.
– Но это невозможно! – воскликнула Мария. – Я знаю, что он всегда встречался с Лилиан в выходные. Дейла, которая, как вы знаете, всегда здесь по выходным и заменяет Рори, сказала мне об этом. Он проводил часть субботы с мамой, а потом уезжал. Часто он не возвращался домой до полудня воскресенья. Если только я не навещала их по утрам.
– Подумайте об этом, – сказала Эльвира, позволив себе некоторую степень эмоциональности. – Возможно, в эти пять дней они не разговаривали. А если между ними произошло что-то важное? К тому же, Мария, времени для разговора у нас было немного, но в газете я прочла, что твой папа имел какое-то ценное библейское письмо, и теперь никто не знает, где оно. Мой вопрос вот в чем: мог ли он отдать письмо Лилиан и не из-за него ли они поссорились? А потом он погибает. Второй жертвой становится Кэтлин. Возможно, все это подстроено?
– Если папа не разговаривал с Лилиан пять дней, то это очень важно, – тихо произнесла Мария. – Отец Эйден сказал мне на похоронах, что папа встречался с ним в среду днем и не сомневался, что рукопись настоящая, но его сильно беспокоило, что один из экспертов заинтересовался лишь ее материальной ценностью. Я понимаю, тот человек хотел продать рукопись на черном рынке. Папа же решительно был настроен вернуть рукопись в Библиотеку Ватикана.
– Известно ли тебе, что в тот день отец исповедался у отца Эйдена? – спросила Эльвира.
– Отец Эйден ничего об этом не сказал, но я также знаю, что, если бы папа исповедался, он ни за что бы мне об этом не сказал. Тайна исповеди…
– Я не католик, – заметил Ллойд Скотт, – но если твой отец исповедался, то не из-за того ли, что совершил, по его мнению, нечто плохое?
– Да, – твердо сказала Эльвира. – Тогда постараемся сделать еще один шаг. Если Джонатан собирался исповедаться, то, наверное, решил порвать с Лилиан. Тогда предположим, что так и было. И, допустим, в тот вечер в среду он сказал ей, что между ними все кончено. По ее словам, это был их последний разговор.
– Сегодня полиция забрала все ящики из письменного стола папы, – заметила Мария. – В некоторых из них были документы, которые он переводил, но не думаю, что папа хранил ценность в доме, потому что знал про регулярные обыски мамы у него в кабинете. С этим мы знакомы очень хорошо с тех пор, как она нашла фотографии с ним и Лилиан.
– Мне кажется логичным, что он доверил хранение рукописи Лилиан, – сказал Ллойд. – Все мы знаем, что они были очень близки. Она могла хранить письмо у себя дома или в каком-то другом надежном месте. Мне думается, что Джонатан хотел вернуть рукопись в среду вечером, если только она не хранила ее где-то еще и не могла сразу ее вернуть. В таком случае они должны были встретиться через несколько дней. Возможно, она действительно вернула письмо перед его смертью, и, возможно, рукопись действительно хранилась у него в кабинете в тот вечер.
– Скажу еще раз. Когда Лилиан позвонила мне, то пыталась решиться на что-то, – задумчиво произнесла Эльвира. – Что бы она теперь ни скрывала, это имеет отношение к рукописи и, возможно, даже к смерти Джонатана.
– Полагаю, надо срочно получить записи телефонных звонков Джонатана, как с мобильного, так и с домашнего номера, – сказал Ллойд. – Если он пользовался одним или обоими телефонами, чтобы позвонить ей, тогда будет ясно, лжет Лилиан или говорит правду о том, что не общалась с ним в последние несколько дней.
– Сомневаюсь, чтобы они общались, – заметила Мария. – Однажды я видела, как он звонил с мобильного телефона, которого я раньше не видела. Просто у меня чувство, что он постарался бы сохранить эти звонки Лилиан в тайне, чтобы их не было в домашних телефонных счетах. Если честно, он просто боялся, что я о них узнаю.
– Знаете, видела такое много раз, – сказала Эльвира. – Когда хотят, чтобы о звонках никто не знал, то покупают телефоны с предоплатой и постепенно доплачивают за потраченные минуты.
– Как мне представляется, – медленно произнес Ллойд Скотт, – вполне возможно, что Джонатан в последний раз виделся с Лилиан, чтобы порвать их отношения. Если дело обстоит так и рукопись была у нее, тогда она могла отдать ему письмо, и вскоре следователи найдут его среди изъятых документов. Замечу, что у нас только ее заверение, что они с Джонатаном не виделись последние несколько дней. Или же, что вполне возможно, Лилиан могла отказаться вернуть письмо со злости, и дальше они общались только по секретному телефону.
Слушая его, Мария почувствовала, как с плеч сняли тяжелый груз.
– До этого момента, насколько мне удавалось сопротивляться, я в душе верила, что мама убила папу в порыве гнева, – тихо произнесла она. – Но теперь я не сомневаюсь, что это неправда. Теперь я думаю, что есть другое объяснение, и мы должны найти его.
Ллойд Скотт встал с кресла.
– Мария, мне надо все это переварить и решить, чем поделиться с прокурором. Зайду за тобой в семь тридцать завтра утром. У нас будет полно времени добраться до суда к девяти. Всем спокойной ночи.
Когда вечером в воскресенье Мария наконец добралась до постели, она вдруг вспомнила, что забыла позвонить Рори и предупредить ее, что завтра не надо приходить. Было слишком поздно, но ей подумалось, что Рори точно видела вечерние новости. Как бы там ни было, Мария удивилась, что женщина связалась с ней, чтобы сказать, как сильно она сожалеет.
В семь утра на следующее утро, уже одетая, Мария пила кофе на кухне, когда услышала, как открылась входная дверь и мгновение спустя появилась Рори.
– Мария, я так сожалею о том, что случилось. Ваша дорогая бедная мама никогда бы никого не обидела, если бы с головой у нее было все в порядке.
«Почему ее слова сочувствия звучат так равнодушно?» – спросила себя Мария.
– Моя бедная мама никогда бы никого не обидела в уме или в безумстве.
Рори слегка засуетилась. Ее седеющие волосы были зачесаны назад и собраны в узел, но, как всегда, несколько локонов небрежно торчали. Глаза ее, увеличенные очками в толстой оправе, увлажнились.
– О, Мария, моя дорогая, меньше всего на свете я хочу оскорбить вас или вашу маму. Просто я подумала, что все решили, будто трагедия произошла из-за ее деменции. В новостях я слышала, что она в тюрьме и сегодня утром предстанет перед судом. Я надеялась, ей позволят вернуться домой под залог. Хочу быть здесь, чтобы позаботиться о ней.
– Это очень предусмотрительно, – сказала Мария. – Если вдруг судья разрешит маме вернуться домой, мне понадобится ваша помощь. Не была у себя в офисе всю прошлую неделю, надо заняться делами.
Ровно в семь тридцать Ллойд Скотт позвонил в дверь.
– Мария, надеюсь, ты поспала сегодня ночью? Хотя, подозреваю, совсем немного, – сказал он.
– Именно, совсем немного. Я так сильно устала, но больше всего меня волнует, сможем ли мы доказать невиновность мамы.
– Мария, в случае освобождения Кэтлин, хочешь ли ты, чтобы я поехала в суд вместе с вами? – спросила Рори.
За Марию ответил Скотт:
– В этом нет необходимости. Могу гарантировать, что судья захочет провести психиатрическое обследование, перед тем как выпустить ее под залог. Это займет два или три дня.
– Рори, идите домой. Конечно, все эти дни, пока маму не освободят, будут оплачены. Я сообщу вам, что происходит.
– Но… – запротестовала Рори и неохотно продолжила: – Хорошо, надеюсь, что я вам скоро понадоблюсь.
* * *
Когда они приехали в суд в Хакенсэке, Ллойд сопроводил Марию на четвертый этаж к судье Кеннету Брауну. Они тихо ждали на скамейке в коридоре, пока не откроются двери. Было всего восемь пятьдесят, и они знали, что в течение следующего получаса повсюду будут представители средств массовой информации.
