– Разве может кто-то быть лучше Эрика? Эх, мне бы лет пятьдесят скинуть… – опять мечтательно закатила глаза Кассандра.
– Мой парень – лучше! – авторитетно заявила Яна.
– А ты меня не перебивай, молодая еще! Наш хоспис был организован на его деньги, потом Эрик вносил несколько крупных сумм на его расширение и для покупки дорогих лекарств. А познакомиться с ним я имела честь примерно месяц назад, когда он приехал сюда лично с благотворительным визитом. Эрик очаровал всех нас и меня, в частности. Я поняла, что такому человеку вполне можно доверить деньги. Он не проиграет их в казино, а все пустит на благое дело.
– И вы хотите завещать свои деньги ему? – спросила Яна.
– Большую часть, – кивнула Кассандра. – Немного я оставлю хоспису, как и обещала изначально, а все остальное господину Рейнхольду. Ингрид, конечно, несколько расстроилась, хотя я вольна делать все, что хочу, ведь деньги мои. И не стоит ей так расстраиваться. Если Эрик сочтет нужным, он этому же хоспису все и отдаст, только проконтролирует траты. Я пока здесь лежала, сделала много перечислений.
– А сколько времени вы здесь? – У Яны от тревожных мыслей чуть ли не температура поднялась.
– Месяц.
– И диагноз ваш поставила доктор Ингрид?
– К чему твои расспросы, Яна? Ты куда клонишь? – напряглась Кася.
– А вот к чему и куда! Вы здесь находитесь в опасности, я уверена! – выкрикнула Цветкова.
– Знаешь, с третьей или тем более четвертой степенью рака всем грозит опасность, – ответила Кассандра.
– И все же будет лучше, если вы и правда умрете от рака!
– А от чего же еще я могу умереть? – удивилась Кася.
– От отравы, что носит сюда собака! – выпалила Яна.
Кассандра с минуту рассматривала Яну, как смотрят на душевнобольного человека – с опаской, легкой неприязнью и сочувствием. А потом осторожно спросила:
– Ты ведь сегодня работала на солнце не весь день?
– Придется вам все рассказать… – вздохнула Яна.
– Да уж пожалуйста. А то ты меня как-то напугала рассказами о собаке, приносящей яд, – подтвердила Кассандра.
Яна присела в ногах у своей новой знакомой и рассказала ей все, что услышала утром, и обо всех своих подозрениях без утаек и обиняков.
– Ты серьезно? – после минутного замешательства произнесла Кася.
– Совершенно серьезно! Поймите, мне от вас ничего не надо. Я не всегда выгляжу так, как сейчас, я встречаюсь с одним из самых богатых мужчин в Европе, к тому же еще и самым щедрым на свете. Я просто нутром чувствую опасность, и мне сразу стало понятно, что дела в этом хосписе не чисты. Не будет же собака тайком носить докторше витамины!
– И ты думаешь, что содержимое ампул должно было прикончить меня, пока я не изменила завещание?
– Да уж с раком вы еще можете протянуть…
– Недолго.
– Достаточно, чтобы ваши денежки уплыли из лап хваткой Ингрид, – махнула хвостом из длинных волос Яна.
– У вас взаимная неприязнь, – отметила Кассандра.
– Она чувствует, что меня не провести. Или просто в шоке от того, что у вас появилась родственница – претендент на, так сказать, ее деньги, – гнула свою линию Яна.
– Значит, опасность может угрожать и тебе, – намекнула Кася.
– Вы не о том думаете, – вздохнула Цветкова.
– Да у меня вообще буквально взрыв в голове, хаос, смятение после таких подозрений!
– К вам завтра приходит нотариус, – напомнила Яна, внимательно наблюдая за реакцией Каси.
– И это означает…
– Что сегодня ночью вас должны убить. Они не дадут вам дожить до утра, до встречи с нотариусом, а следовательно, до изменения завещания.
– Если твои предположения верны! – поправила ее Кася, суетливо и нервно перебирая руками край одеяла.
– Хотите проверить? Боюсь, если я окажусь права, вы этого уже не узнаете.
– Ладно, ладно, не пугай, дай подумать…
Внезапно они услышали шаги в коридоре, приближающиеся к палате.
– Ингрид! Ты должна была уйти! – выдохнула Кася с расширившимися от страха зрачками.
Что и говорить, хоть она и хотела выглядеть молодцом, но рассказ Яны явно произвел на нее свое действие.
Яна не нашла ничего лучше, как броситься на пол ничком и быстро закатиться под кровать. Она не успела еще больше «обрадовать» Касю – сообщить ей, что после утренней осечки Ингрид почему-то выглядела очень веселой. Такое изменение настроения докторши говорило о том, что она получила новую порцию неизвестного препарата, взамен утерянной.
Едва Яна скрылась под кроватью, дверь в комнату отворилась. Кассандра приняла самое обычное, то есть страдальческое, выражение лица, но актриса она была никакая.
– Что с вами? – спросила вошедшая медсестра Моника.
– Ничего, – слишком быстро ответила Кася, натягивая одеяло до подбородка и продолжая нервно теребить край.
– Я слышала какой-то шум.
– Да, я хотела встать с кровати… кручусь тут и не могу, слабость какая-то…
– Ничего, Кася, сейчас я вам укол сделаю, сразу будет легче.
– Какой укол? – встрепенулась старушка.
– Который вам доктор назначила, – невозмутимо ответила Моника.
– Ингрид ничего не говорила мне, – забеспокоилась Кася.
– А зачем вам знать?
– Раньше все согласовывалось.
– Может, она забыла? – пожала плечами Моника, набирая в шприц какое-то лекарство из ампулы.
– А можно дождаться завтрашнего утра и Ингрид? – настаивала Кассандра, начиная трястись.
– Нет, мне строго приказали сделать вам за ночь с интервалом в два часа три инъекции, – покачала головой Моника и с бесстрастным выражением лица двинулась к лежащей на спине Кассандре.
– Что это за лекарство? – перешла на визг пациентка.
– Обезболивающее.
– Но у меня ничего не болит!
– Заболит, – ответила таким тоном Моника, что ей действительно хотелось поверить.
– Я отказываюсь! – выкрикнула Кася.
– Очень сожалею, но мы отвечаем за вас и обязаны исполнять назначение врача, – не меняя интонации, сказала Моника и выпустила из иглы тонкую струйку лекарства. Словно змея показала свой язычок.
– Я протестую! – воскликнула Кассандра, чувствуя, как ее душа отползает куда-то в пятки.
– Можете протестовать сколько угодно. Не дергайтесь, Кася, я все равно сделаю укол, и только от вас зависит, будет больно или нет, – монотонный голос Моники мог свести с ума кого угодно.
– Помогите! Я не хочу… – закричала Кассандра, но тут ее голос зазвучал глухо, так как Моника накрыла старушке рот своей крепкой ладонью. Второй рукой медсестра пыталась вонзить шприц в извивающееся тело тщедушной пациентки.
– Я все равно сделаю укол… – зомбировала себя Моника.
– Ну, это мы еще посмотрим! – заявила появившаяся за ее спиной Яна и что есть силы огрела медсестру по голове железным ночным горшком, в России прозванным «уткой».
Пока Яна раздумывала, стоит ли добивать ее вторым ударом, так сказать, контрольным, Моника сама дала ответ на вопрос, плашмя упав на пол и оставшись там лежать безо всякого движения.
– Надеюсь, я ее не убила, – прошептала Яна, переводя взгляд на мертвенно бледную Кассандру. – Вы ведь не хотели укола?
– Нет…
– Но медсестра была так настойчива! – вздохнула Яна. – Она не оставила мне выбора.
– Спасибо… Яна, а вдруг все, что ты говорила, – правда? – Цвет лица старушки стал медленно возвращаться к норме.
– Знаете, все подобные «вдруг», когда они связаны с моими подозрениями, как правило, всегда оказываются правдой, – ответила Яна.
– А если она очнется? – растерялась Кася, глядя на неподвижную Монику со шприцем в руке.
– Я вовсе не собираюсь ее всю ночь тут караулить и бить по башке горшком до прихода нашей дорогой Ингрид. На вашем месте я бы ей так сильно не доверяла, – откликнулась Яна.
– Но что же теперь делать?!
– Знаешь, Кася, пойдем-ка мы отсюда до выяснения всех обстоятельств, – решительно предложила Яна.
– И куда же мы пойдем? – испугалась бабулька.
– Вы – не знаю куда, а я – куда и направлялась, в замок. Так вы со мной или будете ждать прививки от полиомиелита? – спросила Яна.
