не торопился. Я сначала представила его одиноко сидящим в кабинете. А затем воображение нарисовало мне, как он на цыпочках прокрадывается в кабинет Неллички и грызет там забытый зачерствевший кексик.
Рассмеявшись своим откровенно бредовым мыслям, я отмахнулась от них и поехала домой. Настала пора для отдыха. Завтра предстоял очередной насыщенный день.
Глава 4
Сначала мне показалось, что я проснулась раньше сигнала будильника. Слишком уж сумрачно было за окном, как будто до восхода солнца было еще далеко. Однако, сверившись с электронным циферблатом на экране мобильника, я все-таки заставила себя подняться навстречу пасмурному утру.
Солнце сегодня и не думало выглядывать из-за плотных серых туч, наверное, не желало видеть всю эту серость. Мелкий дождь барабанил по подоконнику и рождал только одно желание: забраться обратно в постель и доспать хотя бы пару часов.
Я чувствовала, что совершенно не выспалась. Вечером засиделась допоздна, раздумывая над делом.
Из стопки возможных подозреваемых я убрала еще двоих: Нелличку и Настю. В этих женщинах не было и капли ненависти к Комарову, что способна была бы толкнуть на убийство. Нелличке по большому счету было все равно, чем жил Сергей Васильевич, ее интересы он своим существованием вроде бы никак не задевал. А Настя говорила о несостоявшемся любовнике абсолютно спокойно, без злости или даже простого раздражения, словно решила для себя: не сложилось и не надо. Да и мотив отсутствовал. За занудство не убивают.
Я душераздирающе зевнула, встряхнулась и потопала в душ. Как бы ни манила теплая постель, а пора было приводить себя в порядок и идти покорять мир в общем и «МедТех» в частности.
Нелличкин кабинет встретил меня уютным запахом свежеиспеченной сдобы.
– Танечка! Как я рада вас видеть! – Нелли Юрьевна осветила помещение широкой улыбкой и ямочками на щеках. – Замечательно, что вы заглянули, я как раз принесла пирожки с капустой. Присаживайтесь же! Сейчас будем пить чай!
Снова эта милая женщина так суетилась вокруг меня, что временами становилось немного неловко: я не понимала, чем успела вызвать такое искреннее расположение.
– О ком вы хотели бы сегодня поговорить? – спросила тем временем Нелличка, разливая чай в прозрачные пузатые чашки. – Или обо всех оставшихся?
– Нет, – я сразу отмела это предположение: – Я боюсь запутаться в информации. Это ведь для вас они за столько лет уже успели стать практически родными, но для меня эти люди вовсе не знакомы. Я пришла к вам спросить о Ермилове.
– Евгения Александровича у нас любят, – энергично покивала Нелличка. – Он какой-то солидный, что ли. Если бы я умела описывать людей, я бы назвала его надежным.
– Не умаляйте свои способности, Нелличка, – ничуть не покривила я против истины. – Комарова вы очень емко описали.
– Конечно, о мертвых либо хорошо, либо ничего, однако Сергей Васильевич Ермилову и в подметки не годился, – сказала как отрезала Нелли.
– У них были конфликты? – тут же насторожилась я.
Реакция Нелли Юрьевны была весьма красноречивой.
– Насчет рабочих моментов врать не буду, не знаю, хотя и слыхала краем уха, что не все ладно было. Но вот что касается личного… – Женщина задумчиво прикусила губу и замолчала, а я немного ее поторопила:
– Так что же о личном, Нелличка?
– Ну, слушайте! – Та наклонилась ближе ко мне, словно собираясь посвятить меня в страшную тайну, да только ее смартфон и сегодня целенаправленно мешал нашему разговору.
Разразившись громкой трелью, он завибрировал на гладкой поверхности стола. Краем глаза я заметила на дисплее крупные буквы «Дочь». Несмотря на лаконичную надпись, Нелличка была куда многословнее:
– Машенька, девочка моя! Я тебя умоляю, не пори горячку! У тебя получится прическа. Всегда получалась и сейчас получится. Знаю-знаю, как для тебя это важно! Но то, что прядка не держится, не значит, что нужно сразу волосы обрезать! Ты ее лаком сбрызни и уложи. Маша, ты у меня красавица. Даже если просто волосы по плечам распустишь, твой Мишка не устоит!
Еще какое-то время послушав девичий голос в трубке, Нелличка покачала головой и добавила:
– Ты у меня самая лучшая, дочь. Всегда об этом помни.
Она отключилась, отложила телефон в сторону и посмотрела на меня:
– Опять нам с вами толком поговорить не дают, Танечка. Не сердитесь? – и тем временем искушала, пододвигая ко мне небольшую керамическую тарелку с пирожками.
Я взяла угощение и откусила кусочек. Даже если бы я и сердилась на Нелличку по какой-то немыслимой причине, то после этого точно бы перестала. Нежный, словно воздушный пирожок с ароматной тушеной капустой как будто таял во рту.
Прикрыв глаза от удовольствия, я намеренно проговорилась:
– Неудивительно, что Вадим Романович аж голос потерял на мгновение, когда про пирожки с капустой услышал. Они у вас просто волшебные, Нелличка!
Женщина, заалев ушами, смущенно уточнила:
– А как Вадим узнал?
– Я проболталась. – Впрочем, мне ничуть не было стыдно, стоило только увидеть довольный блеск в Нелличкиных глазах.
Нелли Юрьевна с видимым усилием взяла себя в руки и, уставившись на собственные, сцепленные в замок, пальцы, заговорила, все еще периодически мелькая улыбкой:
– Дочка звонила, переживает, моя хорошая. – Было видно, что женщина пытается справиться со смущением, говоря о чем-то близком, родном, знакомом. – На свидание собирается с мальчиком, который давным-давно ей нравится. Я знаю этого ее Мишку. Он кажется вполне положительным, порядочным молодым человеком. Хотя, на мой материнский взгляд, вряд ли существует хоть кто-то, кто был бы достоин моей девочки. У нас отношения хорошие, доверительные. Я с самого Машиного детства знала, что у нее на сердце, о чем думает, чему радуется, чему печалится. Даже не знаю, бывало ли хоть что-то, что Машенька от меня бы скрыла. Получила двойку – рассказала. Выиграла на олимпиаде по биологии – рассказала. Хочет заниматься игрой на гитаре – рассказала. Мальчик понравился – ну, вы понимаете.
Нелли улыбнулась как-то особенно тепло, думая о дочери:
– Я могу говорить о своих детях бесконечно, но вам, конечно, интереснее узнать не об этом. Сейчас мы остановились на причине конфликта между Ермиловым и Комаровым, так
