взгляд уперся в табличку на двери: «Ермилов Евгений Александрович. Отдел продаж».
В небольшой приемной за небольшим же столом, удобно расположенным прямо около окна, бодро стучала по клавишам настолько миниатюрная девушка, что ее едва можно было увидеть за широким монитором.
Я тихо кашлянула, привлекая внимание, хотя она не могла не слышать, как мы вошли.
На мое покашливание так же не случилось никакой реакции. Вадим Романович еле слышно вздохнул и проговорил негромко, но довольно прохладно:
– Доброе утро, Ксения. Мы бы хотели увидеть Евгения Александровича.
Девушка выглянула из-за монитора, смерила меня нечитаемым взглядом, взглянула на Белых так, словно он ей лично задолжал немалую сумму денег, и прошла к кабинету, цокая по светлому ламинату невысокими каблучками классических лодочек.
Она буквально на минуту скрылась в кабинете начальника, как я поняла, доложить о нашем приходе. За это время Белых успел слегка склониться ко мне и проговорить едва слышно:
– Не обращайте внимания, Татьяна, она просто ревнует.
– Ко мне? – удивилась я. – Мы ведь с Ермиловым даже не знакомы.
– Мне порой кажется, что Ксения умудряется ревновать ко всем. И в этом случае пол – вторичен. Заметили, как она меня взглядом прожгла? Как рублем одарила.
Я почти успела подумать, что это странно, как секретарша Ермилова вернулась в приемную и сдержанно проговорила:
– Евгений Александрович вас ждет.
Я вошла первой, Вадим Романович тихо маячил за плечом.
Остановившись на пороге, я быстро огляделась по сторонам. Кабинет не отличался размерами и по планировке напоминал все те помещения, где мне уже удалось побывать. Хозяин кабинета сидел за массивным столом за раскрытым ноутбуком и перебирал какие-то бумаги. На звук наших шагов он приподнял голову и посмотрел на нас поверх стекол очков.
– Доброго дня, Татьяна Александровна, – и тут же добавил чуть насмешливо: – Ну и ты, Вадим, тоже здравствуй.
– Виделись, – не слишком вежливо огрызнулся Белых, но Ермилов, казалось, не обратил на это внимания.
– Мне не жалко лишний раз поздороваться, – снова снасмешничал Евгений Александрович и предложил, кивая в сторону даже на вид удобных кресел: – Присаживайтесь.
Я направилась к креслу, а вот Вадим Романович остался стоять на месте.
– Я просто проводил Татьяну к вам, господин Ермилов, – бесстрастно проговорил Белых. – Я не намерен мешать вашему разговору.
– Мне было бы даже интересно, каким волшебным образом ты мог бы нам помешать, – широко ухмыльнулся Евгений Александрович. – Татьяна Александровна не похожа на ту, кто станет отвлекаться от важного для нее разговора.
– Так неинтересно, – поддержала я легкий тон Ермилова. – Вы сразу все обо мне поняли!
Вадим Романович показательно закатил глаза и, ни слова не говоря, вышел за дверь.
Хозяин кабинета тут же посерьезнел:
– А теперь давайте перейдем к менее веселому. Вы пришли поинтересоваться, не таил ли я злобу на Комарова? Поспешу сэкономить ваше время и сразу отвечу: нет, не таил. Набил разок морду и больше не думал об этом. Да и то, ударил всего пару раз, даже не стараясь. Но, должен сказать, больше тот к Любушке не лез, видимо, я доходчиво все объяснил.
Пока он говорил, я исподтишка его разглядывала. Нелличка была права: Евгений Александрович производил на меня самое положительное впечатление.
Я смотрела на него, а в голову так и напрашивалось: «в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил». Хотя упитанным его назвать можно было лишь с очень большой натяжкой. Несмотря на то что его широкие плечи обтягивал классический пиджак, казалось, весь Ермилов состоит из одних мускулов.
Я перевела взгляд на лицо и внезапно смутилась, поняв, что меня поймали за этим разглядыванием. Яркие синие глаза смотрели весело, коротко стриженный ёжик светлых волос задорно топорщился.
Я поймала себя на мысли, что скорее представила бы Ермилова в чистом поле, рядом с комбайном, собирающим урожай пшеницы, чем в тесном пиджаке за этим монументальным столом.
Я озвучила свою последнюю мысль, на что Евгений Александрович неоднозначно хмыкнул:
– Вы недалеки от истины, Татьяна. Я действительно родился и вырос в деревне, и мои отец и дед работали на полях. Но чем дальше, тем больше деревня вымирала, так что хотелось мне этого или нет, я уехал учиться в город. Здесь обосновался, познакомился с Любушкой, а после свадьбы принялся строить дом за городом. Затем перевез туда своих родителей. Мы чаще бываем у них, чем в городской квартире. Мама в невестке души не чает. – Теплая улыбка смягчила черты лица Ермилова. – Собственно, мама и рассказала мне о случайно услышанном разговоре, когда Комаров, воспользовавшись моим отсутствием, приехал в дом, чтобы увидеться с Любой. Наверное, он не знал, что это дом моих родителей. Жена даже на порог его не пустила, говорила с ним на крыльце. Тот обещал ей златые горы, пушистые меха и все звезды с неба. И по разговору становилось ясно, что это происходит уже не в первый раз. Знаете, Татьяна, я бы стерпел, что он называл меня валенком и колхозником, я ведь на самом деле горжусь своими корнями. Но очень уж меня задело, что он достает мою жену, которая, не желая меня волновать, оберегая мое душевное спокойствие, переживает все в себе. Сама. Моя нежная тоненькая Любушка осталась наедине с собой. Какой мужик после этого не дал бы в морду? Вот и я не удержался. Шум тогда на весь офис знатный стоял. Да, многие слышали, что я грозился свернуть ему шею, если еще раз увижу рядом с Любой. И свернул бы, уж поверьте. Но прямо глядя в глаза. А не вот так, по-крысиному, в темноте.
Ермилов замолчал, а я, покусав губу, спросила:
– Вы рассказывали об этом следователю?
– Конечно! – подтвердил Евгений Александрович. – Но все дело в том, что весь остаток вечера я не отходил от мангала. Паренек, который должен был обеспечить нас шашлыками, мало что понимал в процессе приготовления вкуснейшего мяса. Мое присутствие мог подтвердить каждый человек на том банкете.
– Раз вы совершенно и абсолютно выбываете из числа подозреваемых, зачем же рассказали мне о ссоре? – не смогла удержаться я от вопроса.
– Так было правильно, – пожал плечами Ермилов. – И проще. Нет никакого
