может в любой момент получить статус подозреваемого?
– На основании чего? Того обстоятельства, что погибшая подала на него в суд? Или у вас есть какие-то причины считать, что он может иметь к гибели Максимовой какое-то отношение? Тогда назовите их мне, как его адвокату.
– Ладно, пошли, – голос и вид Макарова стали еще более мрачными. – Сама все узнаешь.
Общие вопросы, которые следователь задавал Гордееву, были стандартными. Фамилия, имя, отчество, домашний адрес, род занятий, отношения с погибшей. Все это было очевидно и не несло в себе никакой угрозы. Ее клиент держался спокойно и выглядел совершенно расслабленным. Он явно демонстрировал всем своим видом, что ему совершенно нечего скрывать. В пальцах он крутил свою монету, как делал всегда, когда занимался каким-то ответственным занятием. Про вторую монету, стащенную с места преступления, Женя старалась не думать.
– Что вы делали у дома погибшей Максимовой позавчера вечером? – задал следующий вопрос следователь, и Женя с удивлением посмотрела на него.
Ловушка была слишком бесхитростной и простенькой, чтобы в нее мог попасться даже менее умный человек, чем Александр Гордеев. Однако вопрос почему-то поставил его в тупик. Пальцы, крутящие монету, замерли, а потом сжались, стискивая ее в кулаке. И что это значит? Он же не был у Максимовой дома.
– Меня там не было, – наконец с некоторым усилием выговорил Гордеев.
– Да что вы говорите? – В голосе следователя сквозила усмешка. – А у меня есть все основания утверждать, что вы там были. Есть данные, свидетельствующие, что вы приехали к дому гражданки Максимовой около восемнадцати часов. Во дворе плохо с парковкой, поэтому вы оставили машину с другой стороны дома, поскольку к подъезду пришли пешком. Вы вошли в подъезд в восемнадцать часов одиннадцать минут. У следствия есть запись видеорегистратора, на которой ваш приход запечатлен совершенно отчетливо. Итак, что вы делали в квартире Максимовой?
– Еще раз повторяю, я не был в ее квартире, – Гордеев чуть повысил голос. – Я действительно приехал к Ренате, потому что она попросила об этом. Но дома ее не застал. Я позвонил в дверь, она не открыла, я постоял немного и ушел. Я пробыл в подъезде не больше трех-четырех минут. На вашем видеорегистраторе должно быть видно и это тоже.
Женя не верила собственным ушам. Так вот чей звонок в дверь она слышала, когда разговаривала с Максимовой по телефону. Это действительно было в восемнадцать одиннадцать, и в это время Рената точно была еще жива. Но почему она тогда не открыла дверь Гордееву? Или все-таки открыла.
– Машина, на регистратор которой попало время вашего прихода, потом уехала. Подтвердить, во сколько вы ушли, по этой записи невозможно, – сообщил следователь. – Других камер нет. Как и вашего алиби.
– Мне не нужно алиби, – спокойно ответил Гордеев и оглянулся на замершую Женю. – Я не переступал порог квартиры Ренаты, я ее не видел, я зашел в подъезд, позвонил в дверь, подождал немного и ушел. Все.
– Зачем она просила вас прийти?
– Я не знаю. Она позвонила мне с просьбой заехать к ней. Так как до этого она категорически отказывалась разговаривать, талдыча, что мы встретимся в суде, то я решил узнать, что ей надо. Мне не хотелось проводить маму через судебный процесс. Она очень переживала из-за всей этой истории с домом, и я был не против договориться, что называется, на берегу.
– Вы собирались выплатить компенсацию за отказ до претензий на дом?
Женя не верила собственным ушам. Гордеев опять мельком посмотрел на нее.
– Нет. К тому моменту Евгения Алексеевна, мой адвокат, уже уверила нас, что все претензии на дом безосновательны и Рената его не получит. Все сроки вышли. Мне было интересно, откуда, спустя столько лет, взялось завещание. И за эту информацию я был готов выплатить Ренате некую сумму. Разумную, разумеется.
– У вас с ней оказались разные представления о разумности? – снова усмехнулся Макаров. – Или она предъявила вам какие-то доказательства того, что может отстоять дом в суде? Поэтому вы решили от нее избавиться?
– Слушайте, я еще раз повторяю, что ничего не решал, ни от кого не избавлялся и даже в мыслях этого не имел. Я не застал Ренату дома. Точнее, она мне не открыла.
– А вы не озадачились вопросом почему? Раз она сама попросила вас приехать.
– Нет, не озадачился. Она вполне могла куда-то уйти или просто передумать. Я развернулся и ушел.
– Вы понимаете, что я могу задержать вас до разъяснения всех обстоятельств дела? – спросил следователь, сделав скучное лицо.
Женя встрепенулась.
– Простите, на основании чего? – спросила она громко. – Статья 91-я УПК РФ гласит, что вы вправе задержать подозреваемое в совершении преступления лицо, только если оно застигнуто за совершением преступления или непосредственно сразу после этого, если есть очевидцы, которые видели сам момент совершения преступления, либо если подозреваемый пытается скрыться или не имеет постоянного места жительства. К моему доверителю это не относится. Конечно, вы также имеете право направить соответствующее ходатайство в суд, однако этого, как я понимаю, пока не сделано. Так что, максимум, что вы можете сейчас сделать, это взять подписку о том, что мой доверитель не имеет права покидать город.
– Я и не собираюсь, – буркнул Гордеев.
Конечно, Женя его отбила. Следователь записал показания их обоих, причем то обстоятельство, что именно Евгения Волина нашла тело, вызвало живейшие его подозрения. Кажется, он уже видел их двоих сообщниками. Женя почувствовала себя неуютно. Еще ей было очень грустно от того, что Гордеев ее обманул. Она же поверила его словам, что он не был на месте преступления, а они оказались ложью, как и весь вчерашний вечер с чаем, брусничным вареньем и игрой в «Морской бой».
Все черные подозрения опять вернулись, несмотря на то что его монета была при нем. А вдруг у него их было две? Да и вообще монета ничего не доказывала и не объясняла. Подписав все нужные бумаги, они вышли на крыльцо. Женя остановилась, задрав голову к серому, мрачному, очень январскому небу.
– Евгения Алексеевна, клянусь маминым здоровьем, что я не убивал Ренату и вообще ее не видел, – начал Гордеев. – Мне очень важно, чтобы вы мне поверили.
– Вера не имеет отношения к юриспруденции, – сказала Женя сухо. – Я – ваш адвокат и должна вас защищать, даже если вы виновны. Просто для эффективности мне нужно знать, что именно произошло.
– Я не знаю, что произошло, потому что в квартире не был, – с нажимом повторил Гордеев. – Зато я точно знаю одно. Ренату убили тем же самым способом, которым двадцать два года
