Мне не дали особо углубляться в эти мысли, быстро запихнули в машину и заперли за мной дверь. Через пару минут Шон Хадвелл привёл автомобиль в движение и поехал вниз по горной дороге, которая у подножия переходила в широкую четырехполосную трассу. Автомагистраль через несколько миль вывела нас к Большому Солёному озеру. Местами она была проложена по насыпи, и тогда с одной стороны дороги плескалось озеро, а с другой простирались участки стоячей солёной воды. Если бы меня не покинула зачарованность этим необычным пейзажем, то я, наверное, воспользовался бы поездкой как шансом уйти от реальности, забыть угрозу гибели, глядя с радостью и удивлением на окрестности всё время в пути. Однако туристическое настроение внезапно куда-то делось, когда мы свернули с дороги, ведущей вниз по горному склону, и выехали на главную магистраль к городу. Меня словно током ударило от внезапного осознания, как мало осталось времени. Это был определённо мой последний шанс нарушить зловещий план Мориарти, и если я мог вообще хоть что-то сделать, то действовать нужно было сейчас.
Я быстро, почти неистово обшарил заднее сиденье в поисках хоть чего-то, что поможет мне в побеге. Разумеется, неразумная затея: даже выберись я каким-то образом из автомобиля, несущегося на всех парах, вероятнее всего, я получил бы тяжёлые увечья, а то и умер бы на месте, однако сознание моё было настолько затуманено, что мне даже в голову не пришли такие варианты. Возможности сбежать не оказалось, разве что разбить одно из окон, и какое-то время я раздумывал над этим, но потом изменил решение и попытался вместо этого ещё раз воззвать к Шону Хадвеллу. К счастью, нас разделяла лишь сетка, а не стекло, так что, по крайней мере, я мог поговорить с ним.
— Шон! — громко позвал я, но тот и ухом не повёл, продолжая флегматично крутить руль. Я повторил ещё громче: — Шон! — Снова ноль реакции. Тогда я заорал: — Шон!!!
Очевидно, он решил, что лучше всё-таки ответить мне, чтобы я не орал всю дорогу:
— Ну?
— Шон, я не знаю, что сказал тебе профессор Мориарти, но я хочу, чтобы ты послушал меня. Тебе велели отвезти меня в аэропорт и продержать там какое-то время, полагаю, до того момента, когда приземлится самолёт президента. Но, уверен, кое-что тебе всё-таки не сообщили.
Дальше я детально рассказал о плане Мориарти запустить ядерный снаряд в здание аэропорта, подчеркнув, что он, Шон, в прямом смысле слова испарится вместе со мной и президентом. Пока я говорил, то чувствовал, что с каждым моим словом меж нами растёт стена недоверия, более прочная и непробиваемая, чем настоящая. Я уже и сам себе с трудом верил. Наконец я умолк и посмотрел в окно на озеро, на горы и едва различимый рукав соляной пустыни, такой огромный, вечный, неподвластный человеку со всеми его мелкими планами. На этом фоне мои слова казались глупыми и как минимум нелогичными, а то и вовсе выглядели плодом моего больного воображения. Самодельная ядерная бомба, убийство президента, преступник, путешествующий во времени, который намерен жить вечно и править планетой, конец мира… Как мог я ожидать, что этот простой сторож поверит хоть во что-то из сказанного! В конце концов я отчаялся и сдался, поскольку затея моя очевидно не принесла успеха.
Шон Хадвелл ни слова не ответил, хотя мне показалось, что он разок хихикнул. Я снова впал в уныние; теперь даже настроения смотреть в окно не было. Что толку? Разве вообще в чём-то сейчас есть толк? И я провёл остаток пути в молчании и безысходности.
Наконец мы добрались до аэропорта. Шон Хадвелл по наклонному пандусу подъехал к парковке, откуда можно было попасть на смотровую площадку. Теперь, когда финальный аккорд почти прозвучал, я хотел побыстрее покончить со всем этим и с нетерпением ждал, когда Шон выпустит меня, поскольку задние двери машины открывались только снаружи. Вместо этого мой страж наклонился вперёд и закрыл лицо руками. Я не видел, что он там делал, и подумал, что, может быть, бедняге нездоровится, но пребывал в такой растерянности, что позабыл о клятве Гиппократа и тихонько ругал его за медлительность.
Наконец Шон распрямился и выскочил из машины, словно бы вовсе не был болен, а, напротив, жаждал завершения не меньше моего. Я заметил, что он оставил на переднем сиденье широкополую шляпу, без которой я его никогда не видел, да и двигался быстрее, чем раньше. Шон наклонился к моей двери, так что мне в окно была видна лишь часть его корпуса, и я задрожал от страха. Сейчас произойдёт убийство? Он прятал оружие? Зачем тогда вообще везти меня сюда? Все эти мысли промелькнули в моём мозгу за какие-то доли секунды, пока я не услышал щелчок замка. Я покорно вздохнул, толкнул дверь и устало выбрался из машины, чтобы встретиться лицом к лицу с вершителем моей судьбы.
— Доброе утро, — сказал Шон Хадвелл невозмутимым насмешливым тоном, но голосом уже не Шона Хадвелла, а хорошо мне знакомым.
— Холмс?!
— А кто же ещё.
Да, это был Холмс: его лицо, манеры, осанка, голос и акцент. Пока он копался на переднем сиденье, то снял с себя не только шляпу, а всю прежнюю личность, и Шон Хадвелл исчез, словно его никогда и не было, хотя, по правде сказать, его действительно никогда не существовало.
— Ну же, Уотсон, — сказал мой дорогой друг, нарочито растягивая слова. — Я несколько разочарован вами. Я-то думал, что инициалы вымышленного имени и знакомство с моими методиками и привычкой маскироваться дадут вам ключ к тому, чтобы идентифицировать мою личность.
— Чёрт побери! Хватит болтать! — взревел я, удивившись не меньше, чем Холмс. — Потом проявите снисхождение, а пока что надо убираться отсюда. Садитесь в машину, быстро!
Холмс переборол обиду, проступившую на лице, схватил меня за руку и вытащил из автомобиля.
— Пойдёмте, Уотсон, — энергично поторопил он меня. — Нам нечего бояться, как вы сами вскоре увидите.
С этими словами Холмс двинулся в сторону смотровой площадки, широко шагая длинными ногами, а я засеменил следом, пытаясь не отставать от величайшего частного детектива в истории, как, впрочем, и всегда.
Смотровая площадка выходила на огромное бетонное поле, разрисованное какими-то линиями и кругами. Перед трибуной с пучком микрофонов уже собралась толпа людей. Когда мы добрались до определённой точки площадки, Холмс удовлетворённо сказал:
— Ага! Нормально!
Мы остановились у ограждения, и тут же мимо проследовали трое молодчиков с одинаковыми лицами и в одинаковых костюмах, внимательно посмотрев на нас, прежде чем идти дальше.
— Холмс, кто это? — нервно прошептал я.
— Клоны, — пробормотал он. — Это специальные агенты. Столь многое утратило индивидуальность со времён нашей юности, мой дорогой друг. А теперь. — продолжил он всё тем же спокойным тоном, — остались считанные минуты до того, как приземлится президент, а Мориарти пальнёт из своей пушки, и я предвижу некоторые из ваших вопросов. Боюсь, мне пришлось ввести вас в заблуждение в Чикаго. Я встретился с мисс Кантрелл один на один, и после этого она лишь делала вид, что выполняет приказы Мориарти, а на самом деле выполняла мои. Разумеется, Мориарти рассказал Лили и о старом доме в пригороде Канзас-Сити, и о ядерной установке вблизи Солт-Лейк-Сити задолго до звонка, на который она ответила… м-м-м… в вашем присутствии. Звонок нужен был для того, чтобы скрыть её двуличность и послужить сигналом, что вас пора перевозить в Канзас-Сити. До этого она поведала мне в частной беседе о заброшенной соляной фабрике, откуда мы с вами сейчас уехали, чтобы я мог внедриться туда под именем Шона Хадвелла и добиться результатов, часть из которых вам уже известна. А вы тем временем увлечённо и ревностно выполняли моё поручение находиться как можно ближе к Лили Кантрелл. Я не сомневался, что вы сделаете именно то, что сделали, то есть отправитесь на охоту за профессором Мориарти в одиночку и попадётесь в капкан.
— То есть мне даже роли приличной не досталось! — разочарованно воскликнул я.
— Очень даже досталось, Уотсон. Ваша поимка в соответствии с планами Мориарти не дала ему заподозрить Лили в предательстве. Он, будучи убеждённым, что Шерлок Холмс пропадает где-то в другом месте, шёл по ложному следу, не заподозрив, что под именем Шона Хадвелла может скрываться кто-то ещё. Именно этого я и добивался.
— То есть Лили выполняла не его приказы, когда притворялась, что влюбилась в меня, — с горечью сказал я, — а ваши.
— Именно. Однако я уверен, что притворяться ей не пришлось.
— Поскольку вы настаиваете, чтобы мы подождали здесь, пока оба не погибнем от бомбы Мориарти, то это лишь теория.
— Ну… — уклончиво протянул он. — Ага, смотрите!
Холмс показал на самолёт, который ехал по лётному полю внизу.
— Начинается последнее действие. — И, не дав мне и слова вставить, быстро добавил: — Держите себя в руках, Уотсон. По крайней мере, один из ваших вопросов разрешится сам собой.
