Но она отпила не больше грамма "Шианти" и поставила стакан.
- Ммм, - одобрительно кивнула она.
- Мы отобрали из твоих клиентов семерых. Семерых возможных, - сообщил я.
- Возможных убийц Красных Роз?
- Тех, кто мог подбросить тебе розу и убежать.
- Но как вы это сделали?
- Мы дежурили под домом и следили за каждым, кто подходил под описание.
- Кто это "мы"?
- Квирк, Белсон и я. Хоук сидел с тобой.
- Потому что ты был единственным, кто видел его.
- Да, - ответил я.
- Засветились?
- Нет. Ни один не заподозрил, что за ним следят. - Я вручил ей листок с семью отпечатанными на машинке фамилиями. Но Сюзан даже не взглянула на него.
- Я тоже думала над этим вопросом, кто это может быть, - сказала она. - Чтобы убежать от тебя, ему нужно было иметь кое-какие физические качества.
Я кивнул. В вазочке лежал хлеб. Я отломал маленький кусочек и доел салат.
Сюзан взглянула на список.
- Да, - согласилась она. - Некоторых из них я тоже отметила. А остальных вы отбросили, потому что они не похожи на человека, за которым ты гонялся - прежде всего по росту?
- Правильно.
- Жаль. Очень жаль, что наши профессии вдруг так пересеклись. И все это именно после того, как мы только-только ощутили весь вкус личной жизни.
- Знаю, - ответил я. - Но придется как-то смириться с этим. И похуже бывало.
- Да. - Она сделала еще один крошечный глоток "Шианти". - Придется. Но мы справимся. Это похоже на тот случай, когда проблема проходит одновременно сквозь деловую и личную сторону жизни. Причем затрагивает самую сердцевину наших отношений.
- Я знаю.
- Но мы сможем любить друг друга так же, как раньше. Ведь каждый из нас может существовать самостоятельно. В то время, как мы вместе образуем единое целое.
Официант принес горячее и унес тарелки из-под салата. Когда он ушел, Сюзан продолжала:
- Знаешь, все это очень нарушает мою самостоятельность. Я никогда не нахожусь одна. Если ты уходишь, со мной постоянно сидит Хоук. Даже когда я работаю, кто-нибудь из вас сидит наверху с пистолетом наготове.
Я кивнул.
- Я вовсе не хочу сказать, что устала от тебя, - объяснила Сюзан. Она слегка подалась вперед, склонившись над тарелкой.
- Я понимаю.
- Или от Хоука. После тебя он первый, с кем мне приятно находиться.
- Но иногда тебе бывает нужно побыть одной.
- Совершенно верно.
- Но мы не можем позволить ему убить тебя.
- Не можем. - Сюзан улыбнулась. - И я уверена, что не позволим.
Мы немного помолчали.
- Если один из моих пациентов и в самом деле убийца и если это он оставил у меня розу, я могла бы, наверное, попытаться вычислить, кто он, наконец сказала Сюзан.
- Но ты не собираешься этого делать.
- Не могу. Пока.
- Только помни, что ты не одна в опасности. В эти самые минуты он, может, как раз готовится убить какую-нибудь новую негритянку.
- Знаю, - кивнула Сюзан. - И это тоже лежит на мне огромной ношей. И мне очень тяжело. - Она отпила немного вина. - Хотя с тех пор, как Уошборн признался, Красная Роза не сделал еще ни одной попытки.
- Мы оба знаем ответ, - нахмурился я.
- Да. Он мог на некоторое время залечь на дно.
- Но на какое время?
- Возможно, достаточно долго, но... Это же потребность. Потребность, с которой он не в силах бороться. Он одержим.
- Значит, он сделает это снова.
- Да, - тихо проговорила Сюзан. - Один Бог знает, чего ему сейчас стоит сдерживаться и каким он станет после этой пытки.
- И все же ты и сама думаешь, что он один из твоих.
Сюзан посмотрела на вино в своем стакане. На свету оно приобрело совершенно фантастический рубиновый оттенок. Она подняла глаза на меня и задумчиво кивнула.
- Да. Я думаю, это один из моих.
- Но кто?
Она покачала головой.
- Я не имею права. Пока. Если я ошибусь, это погубит его.
- Черт побери, - не выдержал я.
Сюзан потянулась через стол и прикрыла мне рот теплыми ладошками. Затем скользнула по моим плечам и взяла меня за руки.
- Пожалуйста, - попросила она. - Прошу тебя.
Я набрал в легкие побольше воздуха и медленно выдохнул. Сюзан так сильно перегнулась через стол, что я начал опасаться за ее почти полную тарелку.
- Чтобы быть самой собой, чтобы быть женщиной, которую ты любишь, частью того, чем мы с тобой являемся и что не похоже ни на что другое, чтобы быть Сюзан, я должна поступать так, как должна. А это значит, опираться только на свой профессионализм и на свой опыт и не позволять страху влиять на мои поступки.
Я посмотрел на ее хрупкие руки, лежащие в моих ладонях. Казалось, мы были одни во всей вселенной - ни официантов, ни обеда, ни ресторана. Казалось, мы сидим вот так уже целую вечность.
- Да, - вздохнул я наконец. - Ты совершенно права.
Я взглянул в ее темные, бездонные глаза. Она улыбнулась.
- Кстати, - заметил я, - по-моему, ты сейчас раздавишь грудью тарелку.
Он видел, как выступал по телевидению этот ее дружок Спенсер. Сказал, что черномазый не виноват. "Знают ли они о нем? Может, этот сукин сын уже вычислил его, когда он оставлял розу? Но все остальные уверены, что это дело рук черномазого. Почему же Спенсер не верит? А она? Знает ли она, что это он? Что это он связал всех этих баб, залепил им рот и наблюдал, как они пытаются вырваться и закричать? - Он взглянул на рыбку, спокойно плавающую в аквариуме. Вода блестела и искрилась в лучах солнца. Она вышла на минуту, пригласив его в приемную. - Может быть, ей даже понравится, когда он ее свяжет. Некоторым женщинам это нравится. Они любят, когда их связывают и срывают одежду, и даже сами просят об этом. - От такой мысли на него снова нахлынуло возбуждение. - Но потом он уже не сможет приходить поговорить с ней. Она расскажет своему дружку. Сволочь. В газетах писали, что когда-то он был боксером. Чтоб его... А может, она уже и рассказала своему дружку. Может, что-то заподозрила, когда послушала, что он здесь говорил. Они знают. Эти психиатры всегда знают все, даже если ты не хочешь этого. Она постоянно наблюдает за ним. Как он шевелит рукой, покачивает ногой, как ерзает на стуле. Все замечает. Концентрируется на нем... - Рыбка описывала медленные круги в искрящейся воде... - Она заботится о нем. Нет, она ничего не скажет своему дружку. Он сам догадался. Ублюдок. Она не скажет". Дверь распахнулась. На ней было темно-синее платье с красными цветами.
- Входите, - пригласила она.
Он встал и испугал рыбку. Бедняга заметалась по аквариуму.
- Мой отец часто ходил к шлюхам, - начал он. - А потом переживал и на следующий день приносил матери розы.
Психотерапевт подняла на него заинтересованный взгляд. Он знал, что ей будет интересно.
- И тогда она спрашивала: "Джордж, ты был с какой-то шлюхой?" А он опускал глаза и бормотал: "Я принес тебе розу". И уходил.
- Он никогда не дрался с ней? - спросила психотерапевт.
- Нет. Никогда. Только напивался и ходил к шлюхам.
Она спокойно смотрела ему в глаза. В ней всегда чувствовалось спокойствие, умиротворяющее спокойствие.
- А вы как к этому относились? - спросила она.
Он невольно пожал плечами. Вроде как небрежно.
- Как-то однажды он взял меня с собой. - Он снова ощутил в животе знакомую пустоту. Она слегка вскинула брови. - К черной шлюхе, - продолжал он. - Мне тогда лет четырнадцать было. - Пустота увеличилась, и вместе с ней, как всегда, он ощутил тепло. Зазвенело в ушах. Он слушал свой собственный голос, о чем-то говоривший врачу. К звону в ушах вдруг добавилась какая-то безумная смелость. - Боже, от нее так воняло.
Психотерапевт ждала.
- Она мне совсем не понравилась, - он снова почувствовал, как небрежно прозвучала эта фраза.
Они замолчали. Врач сидела прямо и очень спокойно, он - небрежно, как только мог, положив руку на спинку кресла. На глаза снова навернулись слезы. Он все так же небрежно посмотрел на нее. В затуманенном взгляде было ожидание.
- Я не мог, - продолжал он охрипшим и немного дрожащим голосом. - Я ничего не мог сделать. Она была такая толстая и... и... - он почувствовал, как задрожали плечи, - ...волосатая и... какая-то... недоброжелательная.
- К вам? - спросила врач.
- Да, - итак, он уже рассказывает. - Да. Она тискала меня и говорила, какой он у меня маленький и какой вялый, и так хотела, чтобы я все сделал, хотела, ну, понимаете, чтобы он напрягся, а я не мог, и она взбесилась и сказала, что я ее оскорбляю и что, если я не сделаю это, она возьмет нож и отрежет мне его, и я испугался, потому что она была такая черная.
- Ужасно, - вздохнула психотерапевт.
- А мой отец в это время был где-то в другом месте с какой-то другой шлюхой, и я не мог уйти.
Он с трудом перевел дыхание. Предложения получались слишком длинными.
- И... - подбодрила врач.
- И в конце концов она вышвырнула меня из комнаты без штанов и заперла дверь. Так что мне пришлось ждать отца, чтобы он надел на меня свой пиджак и отвел домой. А пока я его ждал, меня в таком виде видело еще несколько шлюх.
- Вы говорили об этом с отцом?
