И еще охранник добавил, с сомнением глядя на Васика, что в банкетный зал лучше сейчас не соваться.
– Значит, правду говорил Борис, – шепнул мне тогда Васик, – что Пинчер – крутой. Даже охранник предупреждает нас не соваться к нему. Может быть, Пинчер сейчас в дурном настроении? И стреляет тех, кто ему под горячую руку попадется, почем зря?
Мы остановились у дверей в банкетный зал. Двери были закрыты, но явно не заперты.
– Постучать? – посмотрел на меня Васик.
Я пожала плечами.
– Может быть, – сказала я, возвращаясь к нашему разговору, – у Пинчера просто прикрытие такое, что он халдеем служит. А по жизни – он киллер? – предположила я.
– Или просто у него пунктик такой – одному бухать в пустом банкетном зале, – добавил Васик, – сильные личности, говорят, любят одиночество. Слушай, а что мы будем делать-то, когда его увидим? – спросил Васик. – Надеюсь, у тебя есть план?
Плана у меня не было. Единственное, что меня сейчас занимало, это – удостовериться, что тот, кого Борис назвал Пинчером и киллер, приходивший за моей жизнью и, судя по всему, взявший жизнь моей сестры – это одно и то же лицо.
Мероприятие, которое нам предстояло, было, несомненно, опасным. Оружия у нас с собой не было, но я все-таки решила предпринять кое-какие меры безопасности.
Хорошо все-таки, что у Васика, вернее, у его папаши денег куры не клюют. И еще хорошо то, что последние изменения в общественной жизни нашей страны способствовали появлению и широкому распространению оружейных магазинов. Заходишь и покупаешь, что тебе нужно. А если возникают проблемы с оформлением покупки – тоже беда небольшая. Достаточно подмигнуть продавцу и сунуть ему сумму, немного больше той, что обозначена на ценнике.
Мы все еще стояли перед дверью. Васик чертыхнулся и одернул свою куртку.
– Тяжелый, гад, – сдавленным голосом произнес он.
– Ну, так сними, – посоветовала я, – тяжело, но я же терплю.
– Ни за что на свете! А если этот киллер пальнет в меня? Зря я, что ли, такие бабки отдавал за эти пуленепробиваемые жилеты. Слушай, надо было ствол купить. Хотя бы пневматический. А то как-то...
– Ни к чему, – сказала я.
Мне бы только посмотреть на этого Пинчера. Не собираюсь я стрелять в него, тем более, что он наверняка обращается с оружием, которого у меня и нет, лучше, чем я. Если я узнаю в нем своего недавнего ночного гостя, тогда все будет очень просто. Сообщу следователю, который вел дело об убийстве Наташи. Думаю, что он не откажется от возможности закрыть хотя один «глухарь».
А, может быть, и не один. Если ему удастся раскрутить Пинчера на что-нибудь еще.
– Заходишь первым, – сказала я, – если видишь в зале того, кого я тебе описывала – этого лысого – подашь условный сигнал.
– Какой? – спросил Васик.
– Ну, свистнешь. Свистеть умеешь?
– Ага.
– Так... Чтобы он не обратил внимания, как будто ты себе под нос песенку насвистываешь.
– Понял.
Мне бы только одним глазком взглянуть на него. Если он там, то я просто выгляну и посмотрю. Вряд ли он узнает лицо, мелькнувшее на несколько мгновений в дверном проеме. Тем более, что я, как могла, изменила внешность. Убрала волосы под цветастый платок, глаза скрыла под большими солнцезащитными очками, а губы накрасила ярко-красной помадой – такой помадой Наташа никогда в жизни не пользовалась.
– Пошел, – сказала я Васику.
Он глубоко вздохнул, открыл двери и шагнул в зал. Я прислушалась, готовясь в каждый момент услышать его свист.
Несколько секунд было совсем тихо. Потом глухой и низкий голос проговорил:
– Тебе кого, пацан?
– Пинчера, – услышала я крайне растерянный голос Васика.
– Пинчер – это я, – долетел до меня тоненький дрожащий голосок. – Зачем я тебе?
«Пинчер там, – ударило у меня в голове, – но почему же Васик не свистит? Кстати, Пинчер там не один. А если он там не один, то почему так тихо в банкетном зале? Ничего не понимаю».
Приоткрыв двери, я заглянула в зал.
* * *
То, что я увидела, едва не повергло меня в обморок.
Посреди зала спиной ко мне стоял Васик. Руки его были разведены в стороны. Вскочившие из-за одного из двух стоявших в зале длинных столов молодые люди в кожаных куртках и спортивных костюмах все как один держали Васика на мушке своих пистолетов.
За стойкой бара маячила какая-то лысая башка.
– Ну, я Пинчер, – тоненьким голоском проговорил лысый за стойкой, – чего тебе, парень?
Васик молчал, совершенно растерянный. Его замешательство было, впрочем, вполне понятно – на него ведь смотрели десять пистолетных дул.
Кто-то из вооруженных молодых людей крикнул:
– Там еще один! – и тотчас же пять стволов уставились мне в лицо.
– Заходи, – сказал один из молодых людей – парень со шрамом на щеке, – ме-едленно заходи.
На подгибающихся ногах, я вошла в зал и встала рядом с Васиком. Теперь я видела, что лысый за стойкой, назвавшийся Пинчером, вовсе не тот, кто приходил ко мне ночью – был он повыше ростом моего незванного гостя и голова его была не бритая, а просто бесцветные волосы вылезали на ней кустиками. Да и лицо его совсем было не похоже на лицо профессионального киллера.
Молодые люди внимательно разглядывали нас.
– Это не он, – шепнула я Васику, – совершенно не похож. Он просто лысый, а мне надо бритого.
– Сматываться надо, – проскулил Васик, – куда это мы попали? Мама...
Последнюю фразу Васика грозные молодые люди расслышали прекрасно. Некоторые рассмеялись, опустив пистолеты, но парень со шрамом и еще несколько человек продолжали целиться нам в лица.
– Так вот ты какой, Артист, – проговорил парень со шрамом.
– Я не артист, – сглотнув, выговорил Васик, – я – Васик.
– Тогда, может быть, ты – Артист? – спросил у меня сосед того, со шрамом – детина с угрюмой такой физиономией.
– Нет, – получилось сказать у меня, – я вообще женщина.
– Вы, наверное, ошиблись, – срывающимся голосом предположил Васик, – вы, наверное, нас за каких-то других людей принимаете.
– Обычные шуточки Артиста, – проговорил угрюмый, – лохом прикидываться. Я про него наслышан.
– Может быть, мы пойдем? – тоскливо спросил Васик. – Мы вообще случайно здесь.
– А кто Пинчера спрашивал?
– Нам... нам другой Пинчер нужен. Не этот. Этот не подходит.
– Какой же вам Пинчер нужен? – осведомился парень со шрамом. – И чем вам не подходит этот?
На это Васик не нашелся, что ответить. Я заметила, что молодые люди, опустившие пистолеты, теперь снова подняли их, отчего-то насторожившись.
– Да мочить их надо! – заорал вдруг один из молодых людей. – Пацаны! Палите, пока эти тамбовцы гребанные совсем вам мозги не задурили!
– Правильно! – стали раздаваться крики. – В расход уродов! Они нас вообще на нормальных людей на считают, представления какие-то устраивают.
– Ша! – оборвал всеобщий галдеж парень со шрамом не щеке. – Не спешите, пацаны. Может быть, они тут и непричем.
Мы же не беспредельщики, правильно?
Никто ответить на его вопрос не успел. Двери в банкетный зал вдруг широко распахнулись, и на середину зала, едва не сбив нас с ног, вбежала группа молодчиков в камуфляжных костюмах и с черными масками-шапками, скрывающими лица. Молодчики были вооружены автоматами, стволы которых они мгновенно направили на вооруженных молодых людей.
– Сопротивление бесполезно! – прокричал один из молодчиков, наводя ствол своего автомата на широкую грудь парня со шрамом. – Просьба гражданам бандитам немедленно сдать оружие!
«Сейчас такое начнется, – подумала я, закрывая глаза.
– Вот и пришел твой конец, Ольга Антоновна Калинова. Шальная пуля, мозги по стенам...»
– Менты, – дернув ртом, проговорил парень со шрамом, опуская пистолет. – Облаву сделали, сволочи. Не иначе, как тамбовские отморозки стрелку сдали.
Он кивнул коротко стриженной головой и очень похожие друг на друга молодые люди в кожаных куртках и спортивных костюмах побросали на пол свое оружие.
И тогда предводитель камуфлированных вдруг сорвал с себя маску явив на всеобщее обозрение широкое, лоснящееся от пота лицо, и, улыбаясь большим, как у лягушки, губастым ртом, выстрелил из своего автомата в грудь парню со шрамом, сказав при этом:
– А это тебе за отморозков, падла. И за то, что меня – Артиста – ментом обозвал.
На секунду все словно застыли. А потом, когда парень со шрамом рухнул навзничь, заливая кровью пол банкетного зала, его товарищи, один за другим ныряли за своим оружием – некоторые из них так и оставались на полу, сжимая уже бесполезные пистолеты, а другие откатывались в стороны и отстреливались под непрерывным автоматным огнем.
В себя я пришла только под стойкой. Оказалось, Васик, вовремя оправившись от оцепенелого испуга, затащил меня туда. В зале грохотали выстрелы, сыпалась штукатурка, вопили раненные и молчали убитые.
