— Да где же, Игорь Викторович? Сегодня же только людей подключили. Завтра к обеду, думаю, все соберем, что о ней известно.
— Смотри у меня. Денег не жалей, если где потратиться надо. Нам без врача никак нельзя.
Во время разговора собеседники все время перемещались. Наконец звуки их шагов затихли. Я отлепила щеку от стены. Второй, не Горшенин, стоял около самого угла здания. Мне даже были видны его спина и рука, поигрывающая дубинкой.
— Да она же не врач. — Дубинка со свистом рассекла воздух. — Понтов-то от нее?
— Ничего, кое в чем она разбирается. А со временем и полный штат наберем. Из таких вот, как она, бывших. Гражданских привлекать больше пока не будем. Слишком уж они ненадежные. Мягкотелые.
— Я бы, вообще-то, Игорь Викторович, не стал ее брать. Баба все же.
К шуму в ушах прибавилось тяжелое биение пульса. Сердце, казалось, переместилось вниз, в голову, и заполнило одновременно уши, виски, горло. Я с напряжением следила за спиной собеседника Горшенина. Наконец он сделал долгожданный шаг вперед, спина исчезла. Я мгновенно оттолкнулась руками, развернулась в воздухе и вновь уперлась руками в стену. Куртка с оглушительным, как мне показалось, шорохом чиркнула по мокрым кирпичам.
Начавший очередную фразу Горшенин замолчал, затем тихо спросил:
— Ты слышал? Звук какой-то странный…
Сделав полный выдох, я сложилась пополам, кое-как ухватилась за туго натянутую веревку. Затекшие мышцы повиновались с трудом.
Кулем перевалившись через кирпичный выступ на залитую гудроном крышу, я замерла. В следующую секунду шаги послышались уже со стороны торца здания.
— Да это тетка к Серегину на свиданку приехала. Форточка вон открыта, оттуда и звук. — Человек говорил тихо.
— Думаешь? — так же вполголоса с сомнением произнес Горшенин. — Все равно ограда тут ненадежная. Надо дополнительно что-нибудь придумать.
— Не помешает, — согласился второй.
— Что значит «не помешает»? Я не советуюсь с тобой, а требую, чтобы ограждение было укреплено. Ты у нас начальник службы безопасности, вот и занимайся. А почему тетка Серегина плачет?
— Да кто ж ее знает? Баба она и есть баба, я же говорю.
— Баба бабе рознь. — По голосу было слышно, что Горшенин усмехнулся. — Из Тимофеевой вполне может получиться полноценный боец. Искусно владеет навыками рукопашного боя — раз, что такое армия и дисциплина, знает не понаслышке — два. Пока я эту тему вплотную не затрагивал, но думаю, что она также знакома с основными видами оружия. Это три. Характерец у нее что надо, не чета некоторым нашим чистоплюям. Вот тебе и четыре. Я уж не говорю о том, что, имея специфические медицинские навыки — если она их, конечно, и в самом деле имеет, — Тимофеева в состоянии заменить квалифицированного врача. По крайней мере в том отношении, что интересует нас. Что там, кстати, с нашей сестричкой?
Голоса снова переместились, удаляясь от окна. Я села поудобнее, сняла с ноги веревочную петлю и принялась растирать занемевшие мышцы. Гул в голове постепенно затихал.
Теперь незаметно уйти, в то время как Горшенин и начальник службы безопасности центра прогуливались вдоль здания, было возможно теоретически, но крайне затруднительно на практике. В любой момент Горшенин мог попрощаться и покинуть территорию лагеря через этот КПП, а не через тот, около которого стояла его машина.
Приближаясь к внешнему краю крыши, я теряла контроль над тем, что происходило по другую сторону здания. К тому же я не знала, на что приземлюсь — на мягкую землю или на бетонное покрытие, если спрыгну не с угла, а недалеко от входной двери. Идти в сторону ворот мне тем более не хотелось, так как фонарь над воротами все еще горел.
Можно было постараться покинуть крышу быстро — отследить, когда Горшенин и его собеседник будут находиться на максимальном расстоянии от угла здания, перебежать крышу по диагонали до оптимальной точки и спрыгнуть. Но проделать это бесшумно вряд ли удастся.
Рассмотрев все имеющиеся варианты, я пришла к выводу, что разумнее не суетиться, подождать, пока Горшенин уедет — он ведь ясно дал понять, что торопится, — после чего спокойно отбыть и мне.
Приняв окончательное решение, я свернула веревку, спрятала ее в карман и вернулась к наблюдению за мирно беседующей парочкой. Оказалось — очень вовремя.
Речь шла обо мне. Начальник службы безопасности докладывал Горшенину, что я делала последние несколько часов и где нахожусь на данный момент. Согласно последнему сообщению следовавших за мной наблюдателей, я сейчас смотрела французскую комедию.
— В кинотеатр они за ней не пошли, чтобы не засветиться. Так я им велел конца фильма дождаться, не исключено, что увидят ее в толпе выходящих. Хотя, конечно, вряд ли. Из машины, в толпе, да еще при скудном свете попробуй, высмотри кого. Если не увидят, что скорее всего и произойдет, то сразу по-быстрому двинут к гостинице. Там-то каждого входящего и выходящего в любое время суток рассмотреть можно, тем более что движения там никакого. То есть или у кинотеатра, или возле гостиницы, но однозначно выловят. По пути-то вряд ли.
Вот и хорошо, значит, я могу не дергаться, а прямиком направляться в гостиницу. Что ж, и на том спасибо.
Итак, моя уловка с кинотеатром сработала. Даже эти гоблины сообразили, что, чем до боли в глазах всматриваться в серую массу, вытекающую из кинотеатра, логичнее устроить «засаду» у гостиницы. В таком случае я вполне могу «по пути» еще и на вокзал заглянуть, пока временно без присмотра осталась.
Все остальное увиденное и услышанное пока не очень хорошо укладывалось в моей голове и требовало более тщательного осмысления. Но одно я уже знала точно — появляться на территории «лагеря» по официальному приглашению мне не следует. Не отказываясь, впрочем, от предложения работы, если таковое будет сделано.
Доктор, сидящий сейчас взаперти в медсанчасти, попал в ловушку, потому что не сошелся во мнениях с руководством центра. Пока неизвестно, по каким именно вопросам, но участь его, очевидно, ждала незавидная. Если бы его собирались просто отпустить на все четыре стороны, то сделали бы это уже сейчас, не дожидаясь моего «вступления в должность». Да и выражение «избавиться» едва ли могло означать для доктора благополучный исход.
Человек, жизнь которого, возможно, висит на волоске — причем для самого человека данное обстоятельство наверняка не является тайной! — может рассказать много чего интересного. Особенно если этот рассказ способен повернуть его судьбу в более благоприятном направлении.
Следовательно, я должна с этим доктором встретиться и потолковать по душам. Сделать это надо до того, как мне будет официально предложена должность медицинской сестры Центра военно-прикладной подготовки. В том, что Горшенин именно такое предложение собирается мне сделать в самое ближайшее время, я была уверена на девяносто девять процентов. Горшенин торопится избавиться от «гражданского» доктора. Значит, мне надо поторопиться с ним встретиться. Иначе можно и опоздать.
Кроме того, не факт, что, проникнув в лагерь легально, я буду иметь большую свободу действий, чем если появлюсь здесь без спроса.
Из всего этого следует, что еще одной вылазки в лагерь не избежать. И совершить ее следует не позднее чем завтра. Ведь завтра утром или к обеду Горшенин уже получит обо мне все необходимые сведения, подтверждающие, кстати, что я — очень даже подходящая кандидатура для работы в центре, чем бы они тут ни занимались.
Лучше бы даже и на завтра не откладывать. Хотя… одни сутки едва ли что-нибудь изменят в сложившейся обстановке. Так что разумнее воспользоваться возможной отсрочкой и как следует подготовиться к следующему шагу. Будем надеяться, что деятельность начальника службы безопасности по обеспечению максимальной безопасности охраняемой территории от несанкционированного проникновения за грядущие сутки дальше предложений не продвинется.
Все эти мысли быстро пронеслись в моей голове. Словно в подтверждение или скорее вслед им Горшенин задумчиво произнес:
— Фильм двухсерийный, говоришь? Значит, закончится около девяти. Плюс минут тридцать-сорок на дорогу, если она торопиться не будет. А торопиться ей некуда… Пожалуй, стоит позвонить ей ближе к десяти, справиться, как дела. Пригласить куда-нибудь, поужинать, например. Кстати, насчет работы она больше не звонила?
— Нет, только вот тот звонок и сделала.
— Не торопится, значит. Что ж, в какой-то степени это нам на руку.
И не буду торопиться, откликнулась я мысленно на слова Горшенина. Чем позже вы сделаете мне свое предложение, тем для меня же лучше. Кстати, об ужине. Продумывая дальнейшие действия на вечер, я совсем забыла включить в план мероприятий ужин. Спасибо, Игорь Викторович, что напомнили. Только вот с вами общаться я сегодня больше не хочу. Для дела от нашей с вами вечерней встречи пользы все равно никакой не будет, а других причин для совместного ужина я, увы, не вижу.
