— Ты неплохо поработала. И меня правильно вычислила. Действительно, именно по моей просьбе и именно Мухина звонила Стоцкому в командировку. Письмо на компьютере, адресованное Ирме, печатал я, и фотографию монтировал тоже я. Вопрос в том, с чьей подачи я все это проделал?
Ответ сам пришел мне в голову, но я отказывалась ему верить.
— Правильно, — словесно подтвердил Федор мои догадки, — все было сделано с подачи Ирмы. Для чего она все это спланировала, она сама тебе расскажет. Итак, мы едем?
— Послушай, всего час назад я была у нее и не заметила особого стремления мне что-то рассказать.
— Не знаю, о чем вы там договорились, — не моргнув глазом ответил Федор, — только она после вашего разговора позвонила мне на сотовый и попросила подъехать сюда, сообщив, что ты надеешься отыскать непонятно что в квартире ее дядюшки. Велела привезти тебя на дачу, за город, где она будет ждать.
— Объясни мне, почему ты решил, что я тебя вычислила? — Мои глаза, сузившиеся до состояния щелочек, впились в Валевича недобрым взглядом.
— Ирма с самого начала сообщила мне, на какой машине ты катаешься. Поэтому сделать такой вывод, наблюдая, как ты следишь за мной, не составило большого труда.
— Почему она отправилась именно за город? Почему не захотела назначить встречу где-нибудь в Тарасове?
Моя подозрительность вызвала новый тяжелый вздох у собеседника.
— Речь идет о даче, принадлежащей Ирме. Она часто там отдыхает и расслабляется. Ну, пойми ты, — тоскливо проговорил Федор, — человек терзается укорами совести, что так долго водил некую Таню Иванову за нос. Чтобы хоть немного загладить свою вину, она предлагает тебе отдохнуть вместе с ней. Теперь, надеюсь, все понятно?
Я принялась лихорадочно соображать. Что это? Правдоподобная выдумка Валевича, чтобы заманить меня в ловушку, или все, что он рассказывает, правда? Слишком уж убедительно звучали его слова. Надо было поинтересоваться у бывшего напарника Федора по пивным делам, не работал ли в недалеком прошлом этот сексапильный брюнет в местном драмтеатре.
— Мне, собственно, все равно, узнаешь ты правду или нет, — равнодушно заявил он, вторя моим мыслям. — Но решайся быстрее, у меня еще куча дел сегодня.
Значит, Валевич оказался рядом с квартирой Голосовского только потому, что искал там меня? Я вспомнила также, на чем завершился наш последний разговор с Ирмой. Выходит, она с какой-то целью «держала» меня до последнего, а после того, как я решила рассказать ей все то, что мне стало известно в результате расследования, оказалась ей не нужна. Зачем ей было устраивать весь этот спектакль? Вот единственное, что мне хотелось сейчас узнать.
— Поехали, — резко сказала я и, обойдя Федора, первой стала спускаться.
* * *
Устроившись на комфортном сиденье «Шевроле», я не была уверена, что поступаю правильно. Тем не менее, приняв однажды решение, необходимо ему следовать.
Вставляя ключ в замок зажигания, Валевич повернул голову в мою сторону и, усмехнувшись, произнес:
— Только прошу, давай не будем устраивать викторину — ты мне вопрос, я тебе ответ. Ирме не понравится, если я начну сейчас трепаться и выболтаю чего лишнего. Подготовь список вопросов, а она на все ответит. Если захочет.
Валевич хохотнул и, чтобы у меня не возникло искушения открыть рот, чуть ли не на полную катушку включил громкость магнитолы.
Я скосила на него глаза. Он вел себя как обычный исполнитель, который подчиняется и выполняет исключительно волю хозяина. Или хозяйки. Его сильные волосатые руки уверенно крутили баранку, в его крепком теле совсем отсутствовало напряжение, и он тихонько, приятным баритоном, подпевал Шуре.
Белый трикотажный джемпер в сочетании с черной шевелюрой просто слепил глаза и очень шел хозяину. На протяжении всего пути Федор изредка бросал на меня спокойный оценивающий взгляд, видимо, чтобы проконтролировать, в каком я пребываю состоянии. Но мое лицо — что та маска на маскараде. Попробуй догадайся, какие чувства на самом деле владеют человеком, скрывшимся за ней. Я умею удерживать на лице такое выражение. Очень важно, чтобы противник понял: если ему и вздумается нападать, то придется очень постараться, чтобы одержать победу.
Глядя в окно, я пыталась составить приблизительный маршрут нашей поездки. Многоэтажные дома, так же как и асфальтированная дорога, уже закончились. Впереди виднелся унылый частный сектор, с покосившимися заборами и облезлыми кривыми домишками, а за ним начинался дачный массив.
Вот здесь были дома так дома! Один живописнее другого! Особняки демонстрировали безграничный полет фантазии проектировщиков. Я пыталась угадать, какое из этих внушительных строений принадлежит Ирме, и даже наметила парочку не очень вызывающих своей помпезностью коттеджей, но мы все ехали и ехали, не останавливаясь. Так называемых дачников было мало. Будний день, погода прохладная и ветреная — наверное, это сыграло свою роль, хотя я прекрасно понимала, что в таких хоромах найдутся и комнаты, и полы с подогревом, и другие мелкие радости жизни.
Наконец, вопреки моим ожиданиям, Валевич остановил машину у такого двухэтажного великолепия, что у меня захватило дух. Ступив на влажную после утреннего дождя землю, я в немом изумлении задрала голову вверх, чтобы за высоким кирпичным забором разглядеть башни дворца.
— И это все принадлежит Ирме? — с большим скепсисом спросила я, не веря, что на доходы от парикмахерского бизнеса Лабуш смогла купить подобный замок.
Прежде чем ответить, Федор открыл металлические ворота и загнал внутрь свой «Шевроле». Подождав, пока я войду вслед за ним, он с грохотом сомкнул створки ворот и только после этого ответил.
— Ты далеко не все знаешь о жизни Ирмы, — все с той же насмешливостью в голосе проговорил он. — Она не настолько проста, как кажется.
Федор открыл незапертую входную дверь и пропустил меня вперед. Я очутилась в уютно обустроенном холле, в царстве мореного дерева, из которого была сделана не только мебель, но также пол, потолок и стеновые панели. Пока я оглядывалась, Валевич уверенным шагом проследовал в глубь помещения и скрылся за аркой.
— Жди нас здесь, — услышала я его удаляющийся голос.
Взяв с журнального столика стопку развлекательных журналов, я устроилась на мягком диване и принялась машинально их просматривать, надеясь в скором времени с помощью Ирмы ответить на волнующие меня вопросы. Просмотр журналов не помог снять напряжение, поэтому, отбросив их в сторону, я посмотрела в окно, рядом с которым сидела, и ничего, кроме серого бетонного забора, не увидела. А жаль. Не будь здесь крепостного ограждения, открылся бы чудесный вид на близлежащий лес и пруд, заросший камышом, мимо которого мы проезжали.
Прошло пятнадцать минут. Ни единого звука не раздавалось в доме, и это обстоятельство начало вызывать у меня справедливые опасения. Никаких шагов, разговоров. Просто мертвая тишина. Еще через пять минут отсутствие хозяев совсем перестало казаться мне нормальным, и я отправилась на поиски. Зайдя под арку, увидела справа дверь, ведущую в коридор. Переступив через ее порог, прислушалась. Никаких признаков жизни. Я открыла первую из коридорных дверей и очутилась в бильярдной комнате. Зеркальные стены, стулья вдоль них, бильярдный стол посередине. Комната была пуста. Прикрыв тихонько дверь, я направилась дальше, стараясь двигаться бесшумно. Если за дверью притаился враг, я должна его вычислить быстрее, чем он меня.
Только я дошла до второй двери, как воздух вдруг раскололи громкие звуки музыки. Я вздрогнула от неожиданности. В сопровождении оркестра пел хор. Музыкальное произведение было настолько трагичным, что у меня в каком-то непонятном предчувствии сжалось сердце. Где-то я уже слышала эту вещь… Уверена, что даже знаю ее название.
Происходило что-то странное. Может быть, меня просто хотят напугать? Или у Валевича такой юмор? Целый ворох разнообразных мыслей тайфуном пронесся в моей голове. Например, не пора ли уйти отсюда по-английски, не прощаясь?
Страх, загнанный мною в самый дальний угол души, отказывался сидеть там тихо и проявлял себя все больше и больше. Музыка являлась тем из немногого, что могло существенно влиять на мое настроение. Возможно, тот, кто вставил кассету в магнитофон и нажал кнопку пуска, этого не знал, но попал в самую точку. Психологический прессинг, который я в данный момент испытывала, был достаточно силен, и мне приходилось прикладывать немало усилий, чтобы с ним бороться.
Только по двум причинам я продолжила движение. Первая — любопытство, стремление узнать, наконец, в чем дело. Догадок у меня много, но какая из них верна? Может, вот за этой дверью, из-за которой как раз и доносились звуки музыки, меня ждет остывающий труп Ирмы? Второй причиной было острое чувство опасности, которое подстегивало меня, как удар хлыста подстегивает напуганную лошадь.
