— Ошибаешься, один калмык, а другой китаец.
— Не учи меня, женщина. Отвечай на вопрос.
— Он приехал ко мне и сказал, что намерен разделаться с тобой. Я решила посмотреть.
— Откуда он узнал, где я?
— Не знаю.
— Ты брешешь! Я передумал хоронить тебя здесь. Придеться засыпать начатое и копать заново. — Он прочертил носком ботинка линию в двух метрах левее.
Я, потеряв контроль, кинулась на него с лопатой. Охрана не проявила должной расторопности и не смогла оградить шефа. Сталь задела голень, причем здорово. Гриша свалился как подкошенный и дико завыл.
— Ногу отняла, бля! Убейте ее, убейте!
Один из людей уже передернул затвор.
— Нет, стойте, стойте. В могилу ее, живьем, в могилу!
Меня схватили, связали руки за спиной и, ударив чем-то по затылку, кинули в яму.
Я на мгновение потеряла сознание, а когда очнулась, то услышала лязг лопат и почувствовала тяжесть земли.
— Быстрее, быстрее, видишь, глаза вылупила, блядь! Сейчас рыпаться начнет!
Они закапывают меня заживо. Нужно пошевелиться, но я не могу. Я ЕЩЕ ЖИВА, ГОСПОДИ!
— А-а-а, — застонала я, — скажу.
— Стойте! — разъяренный Водокоев, опираясь на плечо холопа, приковылял к краю ямы.
— Чего ты бормочешь, жить захотелось?
— Я скажу.
— Вы слышали? Она скажет. Тебе надо кричать, дура: «Я дам, я дам вам всем, только не губите!» А ты задумала мне все рассказать. Слушаю тебя, сучка.
— Жить.
— Посмотрим, чего стоят твои слова.
Я лежала в яме на боку и молчала.
— Продолжайте.
На меня снова посыпалась земля.
— Скажу. Скажу все.
Засыпать перестали.
— Итак…
Я сказала адрес в Элисте, почти точно. Соврала чуть-чуть — но ведь это была почти правда! — и закрыла глаза.
— Она ваша, — бросил Водокоев и пошел в дом.
Тут же чьи-то руки подхватили меня и вытащили на поверхность.
— Тащите шланг, — распорядился один хер. — Купать будем.
Водокоев охнул и рухнул на бетонную дорожку. Его не хватило даже на то, чтобы материться, он просто стонал. Люди стали падать вокруг меня, словно сбитые кегли, я не понимала, что происходит.
За считанные секунды весь участок за домом был усеян трупами. Я ошарашенно озиралась во все стороны.
Через забор, словно заправский гимнаст, перемахнул Дреич со снайперской винтовкой наперевес. Я и не думала, что такой тяжелый дядька может так быстро и бесшумно двигаться.
Он подбежал ко мне и заботливо повертел из стороны в сторону. Я была рада видеть его снова, но заблаговременно попросила не хлопать ни по плечу, ни по какому-либо другому месту.
— Неужто тебя Ежов прислал?
— Я не доехал до него. Пришлось своих побить, но ничего особенного. По большому счету обошлось.
«Надо понимать, что никто не погиб».
— Откуда тогда у тебя информация?
— А разве Кирсан не говорил тебе?
— Нет.
— Ну, значит, сюрприз решил сделать или забыл. Я позвонил ему из Москвы и сообщил, что и как. Он предложил повеселиться и неплохие деньги.
— Здесь должен быть такой маленький, кривоногий, с квадратной челюстью, он настоящий солдат.
Антон потащил меня обратно к забору, вдоль которого рос густой кустарник.
Я увидела перед собой серые глаза и вскрикнула.
Капитан одним движением плеча отбросил меня в сторону и всадил пулю в голову прыгнувшему на меня бандиту.
— Какая сука, — видимо, это у него дежурное возмущение. — Это он?
— Да. Я должна вам жизнь. — У меня подкашивались ноги.
— Успокойтесь. Полковник тоже должен, а вот не отдает. Даже наоборот, на зону упечь меня захотел, такая вот у него своеобразная благодарность.
Подошли к стонущему Водокоеву. К моему удару лопатой Дреич присоседил пулю в бедро той же ноги.
— Я не ошибся, это Водокоев?
— Он самый. Откуда ты знаешь его?
— Алмаев подробно описал его по телефону.
Думаю, ты хочешь с ним побеседовать.
— Помогите, — застонал Гриша.
— Молчи, а то шланг отрежу, — пригрозил капитан.
— Он много знает.
— Это заинтересует Ежова?
— Еще как.
— Отлично, значит, я тоже послушаю его байки, честные, правдивые, чистые как слеза байки.
Мужик, ты понял?
Водокоев понял.
— Ближайшая к воротам машина цела. Надо убираться отсюда.
Губов схватил его за брюки и поволок;
Остановились у «Вольво».
— Ключи, — потребовал детина, продолжая держать на весу гаденыша.
— В кармане.
— Молодец.
Мужчины сели на заднее сиденье, я — за руль.
Некоторое время все сидели и тяжело дышали, наконец Гриша поинтересовался своим здоровьем.
— Я смогу ходить?
— Главное, чтобы мог писать, — напомнил Дреич и хлопнул соседа по ноге.
Тот взвыл с криком: «Не надо!»
— Девку живьем закапывать надо, а по ноге не надо. Какая интересная логика.
Он саданул еще раз. Гриша заорал. Пришлось остановить Дреича.
— Хватит. Пусть скажет, где книги, застежки и лошади.
— Где книги, застежки и лошади? — переспросил капитан, заглядывая в глаза перепутанному Водокоеву.
Тот поспешил признаться, что все в коттедже.
— Где именно?
— На первом этаже столовая. В серванте зеленая сумка.
Я вошла в дом. Пахло гарью. Тут и там валялись мертвые тела. Сумку нашла быстро, но тащить все это хозяйство было тяжко.
Я села на место водителя, плюхнула ее на сиденье рядом и расстегнула «молнию».
— А меч?
— Был еще и меч?
— Не придуряйся, — пуганул Дреич.
— Разве Хальзов не у вас?
— Кто?
Гриша снова словил по бедру.
— Я не вру.
Следующий удар по раздробленному пулей бедру был столь сильным, что послышался хруст.
Глаза Водокоева вылезли из орбит, он побледнел и вырубился.
— На самом деле не врет.
Жалеть того, кто только что тебя хоронил заживо, я не могла. Совесть была чиста как стеклышко.
— Поезжай на другой конец поселка, пересядем в мою машину.
Я была только «за».
— Я смотрю, вас разделали. А где Кирсан?
— Водокоев сказал, что он… отступил.
— Понятно. Я потерял его из виду, когда начал работать. Сейчас, наверное, уселся в свой «Мерседес» и пилит домой. Чжан теперь у него союзник номер один. Жаль, хорошие деньги обещал.
— Может, еще заплатит.
— Может. Не умеет он воевать ни хрена.
— Так вы все видели?
— Зачем мешать, один, конечно, тоже в поле воин, но лучше, когда противников поменьше.
Другое дело, смотреть, как человека закапывают, — неприятно, и все равно я начал стрелять, когда в зоне поражения оказалось наибольшее количество мишеней.
— Как ты думаешь, Ежов носом землю роет ради спортивного интереса?
У капитана лицо попыталось синтезировать озабоченность.
— Не знаю. Может, наш подопечный в курсе?
— Проснется, узнаем.
Я не сомневалась.
На единственной улице поселка — никого. Аборигены разбежались по домам и трясутся от страха. Есть ли здесь телефон? Вряд ли. Случится чудо, если милиция доберется к месту бойни к концу дня.
Пересев в новенькую «БМВ», мы отправились в Тарасов. Дреич больше никого не хлопал, потому как сам сел за руль, объяснив, что купил машину недавно и не хочет в случае чего винить кого бы то ни было в причинении материального ущерба.
Пока Гриша был в отключке, я сделала ему перевязку. Капитан даже бинта из аптечки не пожалел.
— Вы проявляете верх гуманности.
— Помолчите.
— Не будем ссориться. А правда, что вы можете удовлетворить любую женщину?
— С чего вдруг у вас такие мысли?
— Да тут Ежов вас расхваливал.
— Вообще-то, да Только ему откуда это известно?
— Наверное, слухом земля полнится.
Кроме как ко мне домой, ехать больше было некуда.
Порядок, наведенный Кирсаном, почему-то действовал несколько угнетающе. Калмык потерпел поражение. Куда подевалась атмосфера тепла и уюта? Пусть у меня не всегда прибрано, но зато можно расслабиться. Прямо как не к себе домой зашла.
— Сколько тут у вас обновок, — заметил Губов, втаскивая еле живого Гришу.
— Кирсан постарался, — с грустью выдохнула я. — Кофе?
— Только, если можно, без «черемухи».
— Вы тогда сами напросились.
— Я получил приказ, а кроме того, мне хотелось вас потискать.
От подобного признания у меня чуть ноги не подкосились.
Он на самом деле меня хочет.
— Пусть ваше желание останется светлой мечтой, ладно?
Уложив на диван раненого, капитан плюхнулся в кресло.
— Не бойтесь, больше не буду.
Я принесла кофе и бутерброды. Водокоев был очень плох.
— Надо бы его в больницу.
— Удерет, зараза, потом ищи его, — не согласился Губов.
— Может начаться гангрена.
Губов понял меня и стал подыгрывать.
— Мне насрать. Пусть гниет заживо.
— Вы не имеете права, — начал бороться за свои права Гриша, но это только раздуло огонь фиктивного спора.
— Молчи, а то вторую ногу сломаю.
